Сообщений в теме: 85

[marel1968]

 КБФ.jpg   187,29К   1 скачиваний

 

Евгений Александрович Никонов

Родился в 1920 году в селе Васильевна ныне Ставропольского района Куйбышевской области. Русский.

Член ВЛКСМ.

Герой Советского Союза (3.9.1957).

Награжден орденами Ленина и Отечественной войны I степени.

Строки из автобиографии Евгения Никонова, написанной в 1939 году:

«Родился в семье крестьянина. Родители до револю­ции 1917 года и после нее занимались сельским хо­зяйством. В 1922 году отец и мать умерли, остался жить с братом 1915 года рождения и сестрой 1912 года рождения. В деревне жил и учился до 1932 года.

В том же году, в мае, приехал в Горький к брату, который жил там и работал с 1929 года. Здесь окон­чил 8 классов средней школы. Ввиду материальных затруднений поступил на завод учеником токаря, где в настоящее время и работаю».

И в том же 1939 году комсомолец Никонов напи­сал в райком ВЛКСМ такое заявление: «Имею желание служить в Военно-Морском Красном Флоте и защи­щать свободу, завоеванную в революции 1917 года и в гражданской войне нашими отцами и старшими брать­ями. Я прошу районный комитет комсомола послать меня в ряды Военно-Морского Флота СССР».

Просьбу комсомольца удовлетворили. В Кронштад­те, в учебном отряде флота, Никонов быстро освоил специальность торпедиста и был направлен на боевой корабль «Минск».

Война застала Никонова на рейде в Таллинне. Обстановка на фронте была тяжелой. Враг рвался к столице Советской Эстонии. На боевых кораблях объя­вили о наборе моряков в пехоту. Рапорт подал и торпедист Никонов.

В один из дней добровольцев из отряда обороны главной базы Балтийского флота провожали на сухо­путный фронт под Таллинн. Помощь моряков приш­лась ко времени. В первой же схватке с врагом «черные бушлаты» показали свою отвагу и мужество. Никонов записал на свой личный счет в том бою четырех гитле­ровцев и, хотя был ранен, остался в строю.

19 августа 1941 года моряки заметили передвиже­ние вражеских солдат у хутора Харку Харьюского района Эстонской ССР.

Командир подразделения послал в разведку трех добровольцев: Ермаченкова, Антохина и Никонова.

Ночью разведчики ушли на задание.

В стычке с фашистами Евгений Никонов был тяже­ло ранен и захвачен врагами. На допросе матрос молчал. Тогда гитлеровцы подвергли его изуверским пыткам: разбили голову, ножами исполосовали те­ло, выкололи глаза.

Но верный военной присяге матрос не сказал врагам ни слова. Пытаясь сломить его волю, фашисты при­вязали его к дереву и развели костер. Умирающий комсомолец, собрав последние силы, крикнул: «Товари­щи, отомстите!»

Этот зов услышали моряки. Они бросились вперед, выбили гитлеровцев из хутора и увидели то, что со­вершили фашисты.

Утром на окраине хутора, у обгорелого дерева, мо­ряки хоронили своего товарища.

У могилы героя выступил тогда и командир эс­тонского рабочего отряда Эхан Сепп. Он сказал:

— Мой русский брат! Ты родился далеко от земли, на которой мы хороним тебя. Ты стал героем эстон­ского народа.

Посмертно Евгению Никонову присвоено звание Героя Советского Союза.

В таллиннском парке Кадриорг и в городе Тольят­ти Куйбышевской области воздвигнуты памятники Евге­нию Никонову. В селе Васильевка установлена мемо­риальная доска. Одна из улиц эстонской столицы, таллиннская школа № 7, школа-интернат в городе Кохтла-Ярве, судно Министерства морского флота СССР И боевой корабль Военно-Морского Флота СССР носят его имя.

Похоронен Герой в поселке Харку Харьюского района Эстонской ССР.

 

После распада СССР и подъёма националистических настроений в Эстонии памятник был разрушен, могила поругана.

5 мая 1992 года военно-транспортным самолётом прах Евгения Александровича Никонова был доставлен в Нижний Новгород. В аэропорту его встречали ветераны войны и труда, представители Нижегородской городской администрации, школы № 68, родственники, среди которых и внучатый племянник Героя — также бывший балтийский матрос Евгений Никонов. Останки были доставлены в речной порт, откуда на бывшем тральщике «Евгений Никонов», приписанном к тольяттинскому клубу юных моряков были доставлены в Тольятти. 8 мая, после торжественного прощания прах Героя был перезахоронен на его родине в Васильевке.

 

 

Литература:

Герои войны. Таллинн. 1984. С. 255 256.

День Победы. Куйбышев, 1980. С. 245-252. Победа. М., 1975. С. 11-20.

Суходольскнй В. Ф. Солдаты Родины моей. М., 1982. С. 81- 83.

Имени героя. Харьков, 1984. С. 245 -252.

Соколов И. А. Всегда в строю живых. Таллинн, 1985. С. 18 -23.

Прикрепленные файлы

•  никонов1.jpg   10,23К   0 скачиваний
•  поселке Харку Харьюского района Эстонской ССР.jpg   36,43К   0 скачиваний
•  Мемориал в Тольятти, на площади Никонова..jpg   234,21К   0 скачиваний
•  Могила Евгения Никонова в Васильевке..jpg   215,32К   0 скачиваний

[marel1968]

ЕВГЕНИЙ ЯКОВЛЕВИЧ ОСИПОВ (ПЛ "Щ - 406")
Родился в 1913 году в Петербурге (Ленинград). Русский.
Член КПСС с 1938 года.
Герой Советского Союза (23.10.1942).
Награжден орденами Ленина и Отечественной войны 1 степени.

Он был коренной ленингра­дец. И детство, и юность, и взрослая жизнь — все это Ленинград. В городе на Неве учился, стал кад­ровым офицером флота. А в годы Великой Отечест­венной Евгений Яковлевич, офицер-подводник, защищал родной город.

Летом 1942-го капитан-лейтенант Осипов уже ко­мандир подводной лодки Щ-406 Балтийского флота. Это был трудный для страны год. И особенно труд­ный — для Ленинграда.
13 июня 1942 года Щ-406 ушла в дальний боевой поход. Выход из Финского залива в открытое море на позицию в то время был очень сложной задачей. Надо было преодолевать сплошную завесу из постав­ленных противником мин и металлических сетей. Вра­жеские корабли днем и ночью караулили выход на­ших подводных лодок в открытое море. С воздуха за подлодками пристально следили фашистские само­леты. Кроме того, оба берега Финского залива были заняты противником. Семнадцать дней потребовалось Щ-406, чтобы преодолеть путь, который в мирное время она проходила за сутки.
30 июня лодка заняла выгодную позицию. 8 ию­ля утром обнаружили вражеские транспорты, шедшие в охранении боевых кораблей. Осипов выбрал самый крупный транспорт. В его сторону понеслись две тор­педы. Через две с половиной минуты раздались два взрыва. Вражеский транспорт водоизмещением 8 тысяч тонн пошел ко дну. На следующий день лодка одной торпедой потопила второй транспорт. Через день Осипов пустил ко дну огромный транспорт с боеприпасами.
Три победы за три дня. Это был большой успех командира и всего экипажа.
На подводной лодке оставалось все меньше продо­вольствия и воды. Пришлось сокращать дневной ра­цион. Но никто не думал о возвращения на базу.
22 июля подводная лодка обнаружила два больших транспорта, шедших под усиленным конвоем. Как по­том выяснилось, на этих судах находились войска. Две торпеды попали в цель.
Подводной лодке и на этот раз удалось уйти от преследования вражеских кораблей.
Кончилось продовольствие на лодке, и тогда по­ступил приказ вернуться на базу. Но обратный путь был не менее труден. Так; 1 августа Щ-406 была об­наружена кораблями противника. Фашисты четыре ча­са преследовали ее, сбросили 96 глубинных бомб. Но лодка, получив повреждения, 8 августа пришла в Кронштадт. 54 дня продолжался ее поход.
После ремонта лодка снова ушла в море. Было это 20 октября 1942 года. Через шесть дней она бы­ла уже на позиции. Там и получили они радиограм­му: подводная лодка Щ-406 была награждена орденом Красного Знамени, а ее командир капитан 3-го ранга Евгений Яковлевич Осипов удостоен звания Героя Советского Союза. В тот же день лодка потопила крупный транспорт водоизмещением 12 тысяч тонн.
В ночь с 28 на 29 октября подводники отправили на дно морское еще один транспорт. Семерых гитле­ровцев, оказавшихся на поверхности моря, подводни­ки взяли в плен.
1 ноября Щ-406 получила приказ возвратиться на базу. В этот момент подводники заметили еще один транспорт и тоже потопили его.
8 ноября Щ-406 вернулась в Кронштадт. Залив уже покрывался льдом.
Всего подводная лодка под командованием Е. Я. Осипова потопила 8 вражеских транспортов общим водо­измещением около 60 тысяч тонн.
Весной 1943 года Щ-406, одной из первых открыв навигацию, направилась во вражеские воды. Но из этого похода она не вернулась: 26 мая капитан 3-го ран­га Е. Я. Осипов вместе с экипажем погиб.
Отважный моряк капитан 3-го ранга Евгений Яковле­вич Осипов остался навечно в списках подводников дважды Краснознаменного Балтийского флота. Его имя носят два корабля — один на Тихоокеанском фло­те, другой — на Балтике, а также улица в городе Палдиски Эстонской ССР.
Литература:
Буров А. В. Твои Герои, Ленинград, Л., 1970. С. 233—235.
Герои войны. Таллинн, 1984. С. 264—266.
Герои Советского Союза Военно-Морского Флота 1937—1945. М., 1977. С. 356.
Навечно в строю. М., 1961. Кн. 3. С. 8—20.

[marel1968]

ИВАН ИВАНОВИЧ ТАМБАСОВ
(Линкор "Октябрьская революция")

Родился в 1922 году в селе Очуры Минусинского район, Красноярского края.
Русский. Кандидат в члены КПСС
Награжден орденом Красного Знамени.

До войны Иван Тамбасов жил в Минусинске, учился в средней школе, а когда в 1940 году подошел срок воинской службы, попросил­ся на флот — о морской службе он мечтал давно.

Так комсомолец-сибиряк Иван Тамбасов оказался на Балтийском флоте, на линкоре «Октябрьская рево­люция». Подобных могучих кораблей в то время на Балтике было всего два.

Нападение фашистской Германии на Советский Со­юз застало Ивана Тамбасова на боевом посту — на линкоре он был командиром зенитного орудия. В пер­вые же дни войны он встретил фашистских стервятни­ков метким огнем своего орудия.

Моряки сосредоточили свои силы, чтобы помочь су­хопутным войскам удержать город на Неве. Орудия всех калибров обрушили огонь по вражеским войскам.

Корабли Балтфлота вошли в Неву и встали на бое­вые позиции. Перед ними теперь стояла задача наносить удары по позициям дальнобойных орудий врага и огнем зенитных орудий и пулеметов отражать нале­ты фашистских самолетов.

Линкор «Октябрьская революция», имевший более 30 орудий крупного калибра и свыше сотни зенитных пушек и пулеметов, успешно выполнял эту задачу.

16 апреля 1943 года линейный корабль «Октябрьская революция» вел огонь по позициям вражеских дально­бойных орудий. В это время командир зенитного ору­дия старшина I статьи Тамбасов стоял на вахте у своего боевого поста. Противник начал ответный артил­лерийский обстрел корабля. Один из вражеских сна­рядов разорвался совсем близко. Раскаленный осколок поджег боезапас. Над кораблем нависла серьезная опасность: огонь мог переброситься в артиллерийский погреб и вызвать взрыв. Иван Тамбасов сразу оценил ситуацию. Презирая смертельную опасность, он без колебаний бросился выполнять свой долг — спасать родной корабль. Иван схватил первый горящий сна­ряд, руки обожгло раскаленным металлом, но, несмот­ря на невыносимую боль, моряк сбросил снаряд за борт. За первым снарядом в воду полетел второй, третий...

Невероятным усилием воли Тамбасов заставлял се­бя хватать обожженными руками раскаленный металл, таящий смерть. Горела одежда, но он упорно продол­жал свое опасное дело. Наконец он схватил последний снаряд. Уже недалек борт. Но не успел артиллерист — снаряд разорвался у него в руках...

Выполнив до конца свой воинский долг, старшина I статьи Иван Иванович Тамбасов погиб, но линкор «Октябрьская революция» продолжал до конца войны наносить по врагу смертоносные удары.

За свой подвиг бесстрашный моряк был посмертно удостоен ордена Красного Знамени, а после войны на­вечно зачислен в списки экипажа одного из кораблей дважды Краснознаменного Балтийского флота.

Литература:

Навечно в строю. Альбом. Вып. 1. М., 1971. С. 52.

[marel1968]

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ЧИСТОВ

(крейсер "Петропавловск")

Родился в 1923 году в селе Натальино Кулебакского района Горьковской области.

Русский. Член ВЛКСМ.

Награжден орденом Отечественной войны I степени.

В мае 1942 года в блокад­ный Ленинград для прохождения службы на Балтий­ском флоте прибыл колхозный парень Иван Чистов. Определили его на крейсер «Петропавловск», стоявший на защите города на Неве.

Попав на корабль, Чистов быстро освоил специаль­ность артиллерийского электрика.

В одном из поединков с врагом крейсер получил серьезные повреждения и вышел из строя. Экипаж приш­лось снять на берег, где матросы стали нести караульную службу и выполнять другие обязанности.

В погожий майский день 1943 года группа моряков с «Петропавловска» заступила в караул у завода «Крас­ный нефтяник» на охрану склада горючего.

Вместе с другими краснофлотцами в состав караула был назначен и Иван Чистов — уже опытный матрос, не раз принимавший участие в боях.

Когда на посту стоял Чистов, гитлеровцы начали ожесточенный артиллерийский обстрел района, где на­ходился склад. Каждую минуту вражеский снаряд мог попасть в хранилище, и тогда пожар и взрыв неизбежны. Несмотря на смертельную опасность, Чистов не ушел с поста, продолжал бдительно нести службу. Но вот один из снарядов разорвался недалеко от поста. Круп­ный осколок, "как топором, отрубил часовому ногу, а мелкие осколки впились в лицо и тело.

На какой-то миг краснофлотец потерял сознание. А когда пришел в себя, то увидел, как пламя начинает лизать помещение склада. Пожар с минуты на минуту мог охватить емкость с топливом. Надо было немедлен­но поднять тревогу, вызвать караул. Но как это сде­лать? Во время взрыва у него выбило из рук винтовку. Обливаясь кровью, моряк с большим трудом припод­нялся на руках и подтянул израненное и отяжелевшее тело к отброшенной взрывом винтовке. Теряя сознание, матрос выпустил в воздух всю обойму.

В этот момент второй снаряд угодил в стоявший рядом керосиновый бак, и огненное пламя накрыло ча­сового...

Прибежавшие на выстрелы караульные успели по­тушить пожар. Склад горючего, так нужного кораблям и войскам, был сохранен. А недалеко от места пожара бойцы обнаружили обуглившееся тело комсомольца Ивана Чистова, сжимавшего в руках винтовку.

После войны краснофлотец Иван Васильевич Чистов был зачислен навечно в списки экипажа одного из ко­раблей дважды Краснознаменного Балтийского флота. Посмертно он награжден орденом Отечественной войны I степени.

Литература:

Навечно в строю. Альбом. Вып. 1. М., 1971. С. 54.

[marel1968]

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ

(Из книги "Флот Война Победа", СПБ, Судостроение, 1995 г.)

К началу Великой Отечественной войны Балтийский флот был самым крупным оперативным объединением советского Военно-Морского Флота. Он насчитывал более 300 кораблей и судов обеспечения, в том числе 2 линейных корабля, 2 крей­сера, 2 лидера, 19 эскадренных минонос­цев и другие корабли и суда. Флот имел более 600 самолетов, а его береговая обо­рона — около 500 орудий. В составе фло­та была также бригада морской пехоты. Организационно флот состоял из эскад­ры, отряда легких сил, двух бригад под­водных лодок, двух бригад торпедных ка­теров, береговой обороны, сил и средств противовоздушной обороны, военно-воз­душных сил, а также частей специального и тылового обеспечения. Командовал флотом вице-адмирал Владимир Филлипович Трибуц (с 1943 г. адмирал). Развивая Балтийский флот, не всегда верно представляли характер будущей войны и физико-географические характе­ристики театра. Больше придерживались традиций. Флот был изолирован и по су­ществу лишен возможности выполнять межтеатровый маневр силами. По плану первых операций силы Балтий­ского флота должны были отражать вы­садки морских десантов на побережье Прибалтики и на острова Эзель и Даго, не допускать корабли противника в Риж­ский и Финский заливы, а также содейст­вовать сухопутным войскам на побережье Финского залива и полуострове Ханко. Кроме того, перед флотом ставилась за­дача доставки одной стрелковой дивизии из Эстонии на Ханко. Немцы же вообще не планировали посы­лать свой флот в Балтийское море. Захва­том советских военно-морских баз и пун­ктов базирования сил флота с сухопут­ных направлений они рассчитывали по­кончить с нашим Балтийским флотом, а если бы наши корабли попытались про­рваться в нейтральные шведские порты, то их встретили бы немецкие мины, ави­ация и ограниченные силы, развернутые в южной части Балтийского моря. При­держиваясь этого плана, противник зара­нее выставил мины в Финском заливе. А к 10 июля 1941 г. мины были выставлены на подходах к главной базе Балтийского флота Таллинну, у Либавы и Виндавы, в Ирбенском проливе и даже на Кронштадт­ском рейде. Уже на второй день войны вице-адмирал В. Ф. Трибуц докладывал нар­кому Военно-Морского Флота: "Самой трудной и тяжелой опасностью для флота в связи с недостаточным количеством тральных сил является минная опасность. В течение одних суток противник почти парализовал деятельность флота в Финском заливе, забросав минами с воздуха Таллиннский рейд, Палдиски, устье Финского залива, на котором подорвалось три корабля".

В 23 часа 37 минут 21 июня 1941 г. командующий флотом по приказанию Н. Г. Кузнецова объявил по флоту оперативную готовность № 1. К 6 часам утра большинство частей и кораблей флота перешли на оперативную готовность № 1. В 2 часа 32 минуты 22 июня 1941 г. командующий флотом получил от наркома пре­дупреждение следующего содержания: "22 июня возможно внезапное нападение немцев, которое может начаться с провокационных действий, наша задача не под­даваться ни на какую провокацию, могущую вызвать крупные осложнения, одно­временно тщательно маскируя повышение боевой готовности флота, перейти на оперативную готовность № 1 и встретить внезапный удар немцев или их союзни­ков всеми наличными силами; других мероприятий без особых распоряжений не проводить". Ровно через 1 час 28 минут после получения этого приказания фа­шистская Германия вероломно вторглась на территорию Советского Союза. Нача­лась Великая Отечественная война.

На побережье Балтийского моря события развернулись настолько стремительно, что уже к 9 июля 1941 г. противник продвинулся в глубь нашей страны на 500 км. Это крайне отрицательно сказалось на характере боевой деятельности Балтийского флота, переданного в оперативное подчинение сухопутного командования. С поте­рей Либавы, Таллинна, Ханко, Эзельского, Ирбенского, Либавского, Выборгского и Гогландского укрепленных секторов флот лишился двух третей орудий береговой обороны. К концу 1941 г. флот потерял 26 подводных лодок, из которых 6 были взорваны в Либаве, а остальные погибли от оружия противника. До конца войны самые многочисленные подводные силы так и не смогли реализовать свои возмож­ности. Они выполнили всего 169 боевых походов, а в кампанию 1943 г. вообще не выходили в море. За четыре с лишним месяца флот потерял 17 эскадренных мино­носцев, 27 тральщиков, 4 сторожевых корабля, 2 канонерские лодки и множество более мелких кораблей. В последующем надводные силы превратились по существу в плавучие батареи, которые приняли активное участие в обороне Ленинграда. Значительными были потери и в транспортном флоте. В первый день войны на траверзе Петергофа подорвался на мине и затонул транспорт "Рухно". 31 судно за­хватили немцы в портах и вблизи своих берегов, одно потопили, а четыре судна ус­пели укрыться в шведских портах.

В таких непростых условиях балтийцы вступили в бой. С первых дней войны им пришлось решать не те задачи, к которым они готовились в мирное время. Планы первых операций с грифом "совершенно секретно" остались невостребованными.

[marel1968]

В обороне баз и островов

В первые же часы войны маневренная база Балтийского флота Либава, которой ко­мандовал капитан 1 ранга М. С. Клевенский, подверглась ударам немецкой авиа­ции. Перевод их на оперативную готовность № 1 происходил под огнем противни­ка. Части 67-й дивизии, развернутые на побережье Балтийского моря, с тяжелыми боями отходили в глубь страны. Уже к концу первого дня войны противник подо­шел вплотную к Либаве. В условиях сильного огневого воздействия авиации и ар­тиллерии противника командиром военно-морской базы была предпринята попыт­ка осуществить эвакуацию гражданского населения и материальных средств. В спешке и при полной неразберихе кое-как удалось наполовину загрузить девять транспортов и отправить их в Таллинн. Но, не успев отойти от берега, суда "Линза" и "Атама" были захвачены немцами. Совершенно без всякой необходимости были взорваны минный и торпедный склады, затем склад с горючесмазочными матери­алами. При этом было уничтожено около 100 торпед, почти 3 тыс. глубинных бомб, более 700 мин и свыше 1400 минных защитников.

Подрыв складов стал своего рода сигналом к уничтожению ремонтирующихся ко­раблей. Командир эскадренного миноносца "Ленин" капитан-лейтенант Ю. А. Афа­насьев, не разобравшись, взорвал корабль и приказал уничтожить пять подводных лодок. Капитан 3 ранга И. Т. Морской, также, не уточнив обстановку, без разреше­ния командира военно-морской базы взорвал остальные корабли. Личный состав уничтоженных кораблей сошел на берег для участия в обороне Либавы. В море вы­шла только одна подводная лодка С-3 под командованием капитан-лейтенанта Н. А. Костромичева. Ночью на переходе морем в районе маяка Ужава она была ата­кована торпедными катерами и погибла в неравном бою. К исходу дня 24 июня войска противника обошли город с севера и вышли на побережье Балтийского мо­ря, завершив окружение Либавы с суши. В этих условиях были взорваны ледокол, буксир, танкер и паровая шаланда. На следующий день погиб командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. А. Дедаев. В базу вернулась поврежденная подводная лодка М-83, которая также была взорвана личным составом. А 26 июня поступил приказ об оставлении базы. Части личного-состава удалось прорваться в сторону Вентспилса, а некоторые на катерах ушли морем.

К 7 августа немецкие войска вышли на побережье Балтийского моря в районе Кунды, расчленив группировку советских войск на две части. Один стрелковый корпус отошел к Нарве, а второй был отрезан с суши и с боями отходил в сторону главной базы Балтийского флота — Таллинна.

Следует отметить, что заранее созданной обороны базы с суши к началу войны не было. Разработанный перед войной штабами 8-й армии и Балтийского флота план был ориентирован на отражение противника с моря. Никаких мер по обороне Тал­линна с сухопутного направления не предусматривалось. Сказывалось влияние док­трины. Считали, что Красная Армия будет громить противника в Европе. Никто не мог даже подумать, что придется отступать и тем более, что враг окажется у стен военно-морской базы, удаленной на сотни километров от государственной грани­цы. 15 июля в спешке начали создавать сухопутную оборону Таллинна. Ответствен­ность за строительство оборонительных сооружений было возложено на инженер­ный отдел флота, который не имел опыта в создании сухопутных рубежей обороны. 5 августа по решению вице-адмирала В. Ф. Трибуца был создан штаб сухопутной обороны главной базы, который возглавил начальник противовоздушной обороны флота генерал-майор береговой службы Г. С. Зашихин. А 14 августа командующий Северо-Западным стратегическим направлением возложил всю ответственность за оборону главной базы флота на В. Ф. Трибуца, подчинив ему войска 10-го стрелко­вого корпуса, которым командовал генерал-майор И. Ф. Николаев. 19 августа противник вышел на передовой рубеж обороны Таллинна. Утром следу­ющего дня, после продолжительной артиллерийской подготовки, по всему фронту немецкие войска перешли в наступление. Главный удар наносился с востока на прибрежном участке обороны. В течение трех дней при поддержке авиации, кора­бельной, береговой, железнодорожной и зенитной артиллерии защитники базы от­ражали атаки превосходящего в силе противника. 25 августа советские войска ото­шли на главный рубеж обороны. С этого времени город и порт простреливался про­тивником на всю глубину. Бои за город приняли упорный характер. 27 августа В. Ф. Трибуц, наконец, получил приказание на эвакуацию в Кронштадт. Прорыв флота из Таллинна в Кронштадт предполагалось совершить в походном порядке, состоявшем из отряда главных сил, отряда прикрытия, арьергарда и четы­рех конвоев. В отряд главных сил входило 28 боевых кораблей и вспомогательных судов, в том числе крейсер "Киров", на котором держал свой флаг вице-адмирал В. Ф. Трибуц, лидер эсминцев, 3 эскадренных миноносца, 4 подводные лодки, 6 ма­лых охотников и др. Отрядом прикрытия командовал контр-адмирал Ю. А. Панте­леев, а арьергардом — контр-адмирал Ю. Ф. Ралль.

Отряду главных сил была поставлена задача прикрыть первый и второй конвои на переходе от мыса Юминда до острова Гогланд, отряду прикрытия — защитить вто­рой и третий конвои от острова Кэри до острова Вайндло, а арьергарду предписы­валось прикрыть с тыла третий и четвертый конвои. Кроме того, из состава сил Кронштадской военно-морской базы был сформирован специальный отряд обеспе­чения под командованием капитана 2 ранга И. Г. Святова. Перед отрядом стояла задача на конечном участке прикрыть конвои и корабли от атак торпедных катеров и подводных лодок, обеспечить проводку их за тралами и оказать помощь кораб­лям и судам, терпящим бедствие. Этот отряд в составе 12 тральщиков, 4 стороже­вых кораблей, 6 торпедных катеров, 8 малых охотников, 2 буксиров, 4 мотоботов, 2 катеров и спасательного судна был развернут на остров Гогланд. Управление все­ми силами было возложено на командующего флотом вице-адмирала В. Ф. Трибуца, первым заместителем которого являлся начальник штаба флота контр-адмирал Ю. А. Пантелеев, а вторым — командир минной обороны главной базы контр-ад­мирал Ю. Ф. Ралль. Управление отрядами и конвоями на переходе предполагалось обеспечить по радио, причем Трибуц приказал доносить только о появлении про­тивника, о серьезных авариях и других событиях, требующих решения командую­щего флотом. Столь жесткие ограничения на использование средств связи крайне отрицательно повлияли на организацию управления силами.

Вместо того чтобы создать один сильно охраняемый конвой из кораблей основных классов и наиболее крупных судов, силы были распылены на семь групп. Этим был нарушен один из важнейших принципов военного искусства. Целесообразнее было бы подводные лодки, торпедные и сторожевые катера, малые охотники, гидрогра­фические суда, буксиры, шхуны, мотоботы и другие плавсредства отправлять в Кронштадт мелкими группами или даже по одному, причем по разным маршру­там. Это, во-первых, позволило бы сконцентрировать усилия главных сил на защи­ту наиболее ценных объектов, то есть крупных транспортов с войсками и грузами, а во-вторых, наличие множества объектов в Финском заливе затруднило бы против­нику сосредоточить усилия своей авиации против самых крупных судов. Самолеты противника без особого труда находили вытянувшиеся в одну кильватерную колон­ну суда и сбрасывали бомбы на самые крупные из них, а более мелкие суда обстре­ливали только пулеметно-пушечным огнем.

В 11 часов 27 августа 1941 г. Трибуц отдал приказание о начале отхода войск и по­садки их на суда, а уже через два часа войска начали перегруппировку для отхода с занимаемых рубежей обороны, которые, кстати, во многих местах уже были про­рваны. В 16 часов началась посадка раненых, учреждений флота и некоторых час­тей 10-го стрелкового корпуса. Одновременно на суда грузили боевую технику и наиболее ценные материальные средства. На крейсер "Киров" был принят золотой запас и правительство Эстонии. Отход и посадка войск прикрывались береговой ар­тиллерией флота и ставившими заградительный огонь кораблями. В свою очередь и противник вел интенсивный огонь по городу и порту, а фашистская авиация мел­кими группами, по 5—9 самолетов, на протяжении всего светлого времени наноси­ла бомбо-штурмовые удары по транспортам и кораблям. Уже 26 августа от прямого попадания нескольких авиационных бомб на внешнем рейде затонул крупный транспорт "Луначарский".

Через час после начала посадки из-за сильного минометно-артиллерийского огня по купеческой гавани посадку войск вынуждены были перенести к причалам Беккеровской и Русско-Балтийской гаваней. Но бойцы еще несколько часов продолжали подходить к прежнему месту посадки, попадая под интенсивный огонь и неся ни­чем не оправданные потери. Только в 21 час в войска дошел приказ об изменении места посадки.

В 18 часов специальные подрывные команды, во избежание захвата противником ценных объектов и материальных средств, приступили к их уничтожению. В Русско-Балтийской гавани в море скатывались вагоны и паровозы. Более тысячи ваго­нов было сброшено в море с высокого берега у маяка Пакри по специально проло­женной железнодорожной ветке. В Купеческой гавани взрывались вагоны с боепри­пасами, а около 21 часа был взорван арсенал. В гаванях пришлось оставить более 50 плавсредств, часть из которых уничтожил противник, а остальные были затоп­лены командами.

Посадка на суда основных сил началась около 22 часов и продолжалась до наступ­ления рассвета. Поскольку при этом никакого учета не велось, невозможно устано­вить, сколько бойцов было посажено на корабли и суда. Называются цифры от 20 до 27 тыс. человек. Противник в это время вел беспрерывный огонь, что, однако, не помешало принять основную часть защитников Таллинна.

Приняв личный состав и технику, с помощью буксиров суда выводились в район сбора и формирования конвоев, откуда вначале должен был начать движение в 22 часа 27 августа первый конвой, а последним должен был покинуть рейд в 10 ча­сов 30 минут 28 августа арьергард. Однако усилившийся до семи баллов ветер со­рвал этот план. При таком сильном ветре тральщики не могли следовать с постав­ленными тралами. Трибуц был вынужден отдать приказание до улучшения погоды всем кораблям и судам стать на якорь у островов Найссаар и Аэгна. Кстати, до съемки с якоря к конвоям присоединились еще до 30 шхун, буксиров, мотоботов и подводная лодка Щ-301. Вынужденная стоянка сыграла роковую роль, так как были отодвинуты сроки выхода, а поэтому форсировать минное заграждение пришлось не днем, как предусматривалось по плану, а ночью. Удивляет, что немецкое авиаци­онное командование не воспользовалось благоприятным случаем нанести массиро­ванный удар по скоплению боевых кораблей и судов. Приходится только гадать, что им помешало: недооценка авиации как ударной силы, или незнание обстанов­ки, расчет на минные заграждения, или же какие-то другие причины. Одним сло­вом, просчет был налицо.

В 11 часов 35 минут, после того как утих ветер, суда начали сниматься с якорей, а отряд главных сил начал движение только в 17 часов 28 августа. Конвои следовали за тихоходными тральщиками со скоростью чуть более шести узлов. Отряды глав­ных сил и прикрытия, каждый за пятью тральщиками, шли со скоростью 10— 12 узлов.

Через два-три часа после съемки корабли и суда вытянулись в одну линию протя­женностью более 15 миль. В голове шел отряд главных сил, затем первый конвой, отряд прикрытия, третий и четвертый конвои, а параллельно, чуть севернее, шел второй конвой. До наступления темноты авиация противника выполнила несколько атак, в результате которых четыре судна были потоплены, а некоторые получили повреждения.

Так, в районе острова Мохни в 18 часов 30 минут вражеская авиация атаковала шедший в первом конвое транспорт "Кришьянис Вальдемарс". При уклонении от бомб транспорт вышел из протраленной полосы, подорвался на мине и затонул. У мыса Юминда был атакован и поврежден штабной корабль Балтийского флота "Вирония", а около 22 часов от подрыва на мине он погиб вместе со спасательным суд­ном "Сатурн". Был поврежден при налете авиации и транспорт "Алев", который так­же вскоре подорвался на мине и затонул.

За несколько минут до наступления темноты отряд главных сил вошел в плотное минное заграждение. Ночь на 29 августа оказалась самой тяжелой, так как кораб­лям пришлось в темноте форсировать минное поле большой глубины и плотности.

Около 20 часов от подрыва на мине погиб тральщик "Краб", вскоре подобная участь постигла и тральщик "Барометр". У трех из пяти тральщиков, за которыми шел от­ряд главных сил, в результате затраливания минных защитников были перебиты тралчасти. С потерей части тральщиков и тралов началось самое неприятное. Из отряда главных сил от подрыва на мине почти со всем экипажем погибла подвод­ная лодка С-5. Затем подорвался и затонул с большей частью экипажа эскадренный миноносец "Яков Свердлов", а эсминец "Гордый" получил тяжелейшие поврежде­ния. В критическом положении оказался отряд прикрытия. Около 21 часа четыре из пяти базовых тральщиков, осуществлявших проводку за тралами кораблей отря­да прикрытия, оторвались и присоединились к отряду главных сил. Попытка коман­дира отряда вернуть их на свое место закончилась безрезультатно. Оставшись без противоминного обеспечения, корабли один за другим стали подрываться на ми­нах. Погиб эсминец "Скорый", а лидер "Минск" и эсминец "Славный" получили серьезные повреждения. Однако наиболее тяжелые потери понес арьергард, так как он с самого начала следовал вообще без противоминного обеспечения. Все надежды были только на караваны-охранители. Из арьергарда от подрыва на минах погибли эскадренные миноносцы "Калинин", "Артем", "Володарский" и сторожевые корабли "Циклон" и "Снег". На минах гибли и транспорты. В районе мыса Юминда подо­рвался и в считанные минуты затонул грузовой транспорт "Элла", имевший на бор­ту 905 человек, в том числе 693 раненых. Когда к месту гибели "Эллы" подошло судно "Нептун", на поверхности воды плавали только 49 человек. Еще быстрее зато­нул из состава второго конвоя транспорт "Эверита", имевший на борту гарнизон ос­трова Найссаар численностью около 1500 человек. Чуть более минуты судно смог­ло продержаться на плаву. Спасти удалось не более десяти человек. В этих условиях Трибуц приказал до наступления рассвета всем кораблям и судам стать на якорь, и только с восходом солнца продолжать движение на восток. Такое решение ко­мандующего флотом было вызвано незнанием минной обстановки, так как после­довало оно, когда корабли и суда уже фактически форсировали минное загражде­ние.

Ночью финские торпедные катера дважды атаковали конвои, но обе атаки были от­ражены кораблями охранения.

С наступлением рассвета, снявшись с якорей, боевые корабли максимально воз­можной скоростью ушли в сторону Кронштадта, а тихоходные и маломаневренные суда остались по существу без охранения. Вот тут-то на них и обрушились удары фашистской авиации. Немецкие летчики практически без противодействия, как на учениях, бомбили советские суда, выбирая при этом самые крупные из них. Это, естественно, привело к тяжелым потерям, особенно в личном составе. Так, на гру­зовом судне "Калпакс", выдержавшем более 40 атак вражеской авиации, погибло бо­лее 1100 человек, в том числе 700 раненых бойцов. В районе острова Родшер от авиабомб погиб транспорт "Аусма", шедший в третьем конвое. На нем эвакуировал­ся гарнизон Палдиски, общей численностью 1200 человек. Особенно ощутимой для флота была потеря плавмастерской "Серп и Молот", имевшей новейшее для то­го времени оборудование и огромное количество запасных частей для корабельных механизмов, в особенности для подводных лодок. Всего же при прорыве из Таллин­на в Кронштадт на переходе морем погибло 46 судов. При этом большая часть крупных судов была потоплена авиацией. Это явилось причиной того, что истреби­тельное прикрытие отсутствовало, а сами суда имели ничтожно малое число ство­лов зенитных огневых средств. К тому же накануне выхода почти на всех судах Эс­тонского и Латвийского пароходств были заменены капитаны. При этом вновь на­значенные судоводители не знали ни маневренных качеств вверенных им судов, ни уровня подготовленности экипажей, что также отрицательно сказывалось при укло­нении от атак противника.

В советской историографии потери судов оцениваются по разному, но в большинстве изданий о них говорится в завуалированной форме. В них утверждается, что были потеряны "главным образом малотоннажные суда". Более тщательный анализ свидетельствует о другом: именно малотоннажным судам удалось дойти до Кронш­тадта, в то время как все крупные суда, кроме транспорта "Казахстан", были потеря­ны.

Противоречивы и оценки потерь 16 боевых кораблей. В своих воспоминаниях Трибуц, например, пишет, что после форсирования минного заграждения флота по су­ществу уже не было. Этим он как бы оправдывает решение об оставлении транспор­тов на растерзание фашистской авиации после ночной якорной стоянки. Трибуц пишет: "В отряде главных сил, кроме крейсера "Киров", в исправном состоянии ос­тавался единственный миноносец — "Сметливый". В составе отряда прикрытия ис­правен был лишь лидер "Ленинград". Эсминец "Суровый" сопровождал подорвав­шийся "Славный"; "Свирепый" вел на буксире "Гордого". Мы не могли выделить ни одного корабля для зенитного прикрытия транспортов". В другой части мемуаров командующего флотом читаем: "Да, враг просчитался, надеясь на уничтожение флота. Поставленная главнокомандующим войсками Северо-Западного направле­ния флоту задача эвакуировать из Таллинна войска, прорваться в Кронштадт была решена. Нам удалось вывести из-под удара основное ядро флота — 87 процентов боевых кораблей, которые пришли к месту назначения и сыграли важную роль в тяжелых боях за Ленинград".

Оставим эти оценки и выводы на совести бывшего командующего флотом. Заме­тим лишь, что, снявшись с якорей, лидеры "Минск" и "Ленинград" со скоростью около 27 узлов ушли на восток, оставляя беззащитными битком набитые войсками транспорты. А ведь эти корабли имели достаточно сильное зенитное вооружение. Вспомним, что так же поступило и британское морское командование, бросившее на произвол судьбы летом 1942 г. суда из состава конвоя PQ-17. В отношении потерь личного состава приводятся также самые противоречивые све­дения. Адмирал Трибуц в своих воспоминаниях "Балтийцы вступают в бой" утвер­ждает, что на переходе морем погибло около 5 тыс. человек, а в официальном изда­нии Главного штаба Военно-Морского Флота "Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг." отмечается, что потери со­ставили около 10 тыс. человек. Тщательный анализ тех событий показывает, что из почти 50 тыс. защитников Таллинна более 10 тыс. попали в плен, около 10 тыс. по­гибли в боях или же мелкими группами вышли из окружения, а до 30 тыс. были приняты на транспорты и боевые корабли. Следовательно, если в Кронштадт при­было от 16 до 18 тыс. человек, получается, что в водах Финского залива нашли себе могилы от 12 до 14 тыс. человек.

Логично поставить вопрос, а был ли флот готовым к проведению столь крупномас­штабной операции по эвакуации с изолированного с суши плацдарма войск 10-го стрелкового корпуса, а также сил и средств главной базы флота? Как свидетельствуют многочисленные документы, буквально перед войной нарком ВМФ своей директивой на случай войны с Германией поставил Балтийскому флоту следующие задачи: быть готовым к отражению высадки морских десантов на ост­рова Эзель и Даго, совместно с военно-воздушными силами уничтожить флот про­тивника при попытке его проникновения в Финский и Рижский заливы и содейст­вовать флангам сухопутных войск на побережье Финского залива и полуострова Ханко. В соответствии с этой директивой и были разработаны планы первых опе­раций Балтийского флота. Причем они разрабатывались только на случай благо­приятного развития событий на сухопутном фронте. Так требовала советская воен­ная доктрина! Никто из флотских начальников не предполагал, что располагавшей­ся на сотни километров от государственной границы военно-морской базе против­ник будет угрожать с сухопутного направления. Все верили в то, что враг будет уничтожен на чужой территории, притом малой кровью. Это и явилось причиной того, что ни в теоретическом, ни в практическом отношении к проведению подоб­ной операции флот не был готов.

Сказывался также и недостаточно высокий уровень оперативно-тактической подго­товки офицерского состава, в том числе и высшего звена. За четыре с половиной предвоенных года сменилось четыре командующих флотом. Назначенный на эту должность в апреле 1939 г. В. Ф. Трибуц имел 15-летний стаж службы в офицер­ских должностях. К этому времени он не успел получить опыта командования даже соединением. Из 72 офицеров штаба флота только 6 человек окончили Военно- морскую академию. По оценке наркома ВМФ по состоянию на 1940 г. на Балтий­ском флоте был "полнейший провал по оперативно-тактической и боевой подготов­ке".

Напомним также, что в связи с неблагоприятным развитием событий на сухопут­ном фронте представитель ВМФ в штабе главнокомандующего Северо-Западным направлением адмирал И. С. Исаков еще 12 июля 1941 г. отдал распоряжение В. Ф. Трибуцу продумать вопрос организации отхода флота и перевода его системы базирования в Лужскую губу или в Кронштадт. Но уже через пять суток главком направления К. Е. Ворошилов строго предупреждал командующего флотом, что об отходе не может быть и речи.

Однако на свой страх и риск, мелкими конвоями и на одиночных судах, начали по­степенно вывозить материальные средства из Таллинна. При этом, чтобы не по­пасть в разряд "пораженцев и паникеров", приходилось скрывать эти перевозки не только от противника, но и от представителей органов НКВД. Таким образом уда­лось почти полностью вывезти арсенал, часть судоремонтного предприятия, около 15 тыс. тонн технического имущества и другие грузы. Было также эвакуировано около 17 тыс. женщин и детей и до 9 тыс. раненых бойцов. Этими перевозками за­нималась созданная в августе специальная эвакуационная комиссия во главе с на­чальником тыла флота генерал-майором М. И. Москаленко. В комиссию входили также начальник отдела военных сообщений и начальник организационно-мобили­зационного отдела штаба флота.

Только когда были исчерпаны все возможности по обороне Таллинна, приняли, на­конец, решение об эвакуации гарнизона. И это произошло только после того, как на очередном докладе об обстановке на флотах Сталин не то спросил у начальника Ге­нерального штаба маршала Б. М. Шапошникова, не то выразил недоумение, произ­неся: "А что, разве корабли еще в Таллинне?" Но время уже было упущено. Как пи­шет Трибуц, после этой беседы Шапошникова со Сталиным "на подготовку к про­рыву у нас были всего одни сутки". Таким образом, решение на эвакуацию запозда­ло по крайней мере на неделю.

Много раз на страницах военной печати обсуждался маршрут перехода. В своих воспоминаниях Трибуц пытается убедить, что тогда, в августе 1941 г., было приня­то единственно верное решение. Но, как известно, есть и другие мнения. Не будем гадать, что было бы, если бы флот пошел не центральным, а южным или северным маршрутами. Об этом уже много сказано. Ясно одно, что, выбрав цент­ральный маршрут, командующий флотом и его штаб не все сделали, чтобы умень­шить потери.

Многое наводит на размышления. Во-первых, как удалось противнику в условиях безраздельного превосходства в силах и средствах Балтийского флота, притом в бе­лые ночи, в операционной зоне нашего флота выставить более 3 тыс. мин и мин­ных защитников. Это свидетельствует не только о слабости нашей разведки, но и о неважной организации наблюдения на театре. Вспомним, что в мае 1941 г. в Фин­ском заливе были выставлены корабельные дозоры, а самолеты МБР-2 по несколь­ку раз в сутки вылетали на разведку. Как оказалось, пользы от дозорной службы и разведывательных полетов было мало.

Во-вторых, удивляет, что ни в угрожаемый период, ни даже с началом войны не было организовано разведывательное траление мин. Даже когда в конце июня в ус­тье Финского залива подорвались на минах крейсер "Максим Горький" и эскадрен­ный миноносец "Гневный", штабом флота не было организовано ни разведыватель­ное траление, ни определение границ минных заграждений. Тральщики же исполь­зовались чаще для выполнения несвойственных им функций: несли дозорную службу, перевозили бомбы и авиационное топливо и часто при этом гибли, так и не решив тех задач, ради которых они строились в мирное время. К началу Таллинн­ского перехода флот потерял третью часть своих тральщиков. Погибли "Заряд", "Шток", "Смелый", "Крамбол", "Скат", "Буй", "Кнехт", "Бугель", "Шкив" и другие. На­помним, что с 10 августа Трибуц приказал в целях маскировки фарватеров отка­заться от их систематического протраливания и повсеместно перейти к проводке кораблей и судов за тралами. Горькие уроки первых месяцев войны со всей очевид­ностью указывают на ошибочность этого решения.

После захвата Таллинна две дивизии противника повернули на запад. На этот раз они были нацелены на Моонзундские острова, занимающие ключевые позиции в восточной части Балтийского моря и контролировавшие вход в Рижский и Фин­ский заливы. Имея двойное превосходство в личном составе и подавляющее в тех­нике, немцы вначале захватили ближайший к берегу остров Ворс, а затем, подтяги­вая артиллерию, продвинулись в глубь архипелага. 22 октября немцы овладели по­следним островом Моонзундского архипелага — Даго.

Учитывая крайне тяжелую обстановку, командующий флотом еще 18 октября от­дал приказание на отвод войск с Моонзундских островов на Ханко. Но прорвать блокаду было невозможно. На море господствовали немецкие быстроходные баржи, а в воздухе — авиация противника. С большим трудом удалось эвакуировать только 570 человек. Потери были значительными. Правда и противник потерял не мень­ше. Но главное — ослабленная в боях за Таллинн и Моонзунд приморская группи­ровка противника уже не могла вести наступление на Ленинград прежними темпа­ми.

С потерей Моонзундских островов и Таллинна военно-морская база Ханко оказа­лась в глубоком тылу. Расположенная на одноименном полуострове, она была полу­чена в аренду от Финляндии в марте 1940 г. сроком на 30 лет. К началу войны эта база представляла довольно мощный узел обороны, контролировавший с севера вход в Финский залив.

Первый удар по Ханко немецкая авиация нанесла в 22 часа 30 минут 22 июня 1941 г. А 26 июня Финляндия вступила в войну с Советским Союзом. Первый штурм советской военно-морской базы финские войска предприняли 29 июня. Эта атака была успешно отражена. Затем, 1 июля противник повторил наступление. Но и на этот раз ему не удалось прорвать оборону. В конце концов финское командова­ние отказалось от активных действий, ограничиваясь лишь обстрелами базы и уда­рами авиации. Широкомасштабные действия были отложены до наступления ледо­става. Командир военно-морской базы Ханко генерал-майор береговой службы С. И. Кабанов также осознавал, что приближающаяся зима сможет нарушить проч­ность обороны базы. К тому же трудности в снабжении вынуждали ханковцев к жесткой экономии. Стороны перешли к позиционной борьбе. Попытка доставить на Ханко воинские грузы на борту подводной лодки П-1 не увенчалась успехом. 17 сентября подводная лодка подорвалась на мине и погибла.

В этих условиях Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующе­му Балтийским флотом провести операцию по эвакуации войск с полуострова Хан­ко и острова Осмуссар. В целом эвакуация была успешной и выполнялась в два этапа: вначале вывезли гражданское население и тыловые подразделения, а затем — войска. Эвакуация проходила в сложнейших условиях. Оба берега Финского залива были заняты противником. Коммуникации на всю глубину простреливались бере­говой артиллерией и находились под непрерывными ударами вражеской авиации.

Обстановка осложнялась начавшимся в конце ноября ледоставом и серьезной мин­ной угрозой. К началу эвакуации в Финском заливе противником было выставлено более 6 тыс. мин и минных защитников. В этих условиях флоту удалось при отно­сительно малых потерях вывезти около 23 тыс. человек, 1500 тонн продовольствия и 1265 тонн боеприпасов. Из 88 кораблей и судов, участвующих в операции, потери составили 27 единиц. Потери в личном составе составили около 5 тыс. человек. Силы Балтийского флота также блестяще выполнили эвакуацию Гогландского и Выборгского укрепленной секторов. Несмотря на то, что она проводилась при сильном противодействии противника, в шторм и при частых снегопадах, потери были минимальными. Из состава Выборгского укрепленного сектора погибло всего девять человек. А потери в плавсредствах составили 3 баржи, 2 сторожевых катера, буксир, шхуна и, 4 мотобота. При отводе войск из Гогландского укрепленного сек­тора потери были еще меньшими. В целом же, защищая совместно с сухопутными войсками военно-морские базы, приморские плацдармы и острова Балтийского моря, флот внес значительный вклад в дело Победы. Именно в ходе стратегической обороны войска противника были измотаны, обескровлены и в конце концов оста­новлены. Заметим, что в ходе оборонительных сражений и боев силами Балтийско­го флота было вывезено около 150 тыс. бойцов, которые в последующем составили основу войск Ленинградского фронта.

[marel1968]

Цель — Берлин

После того как в июле 1941 г. фашистская авиация приступила к бомбардировкам Москвы, командование Военно-Морского Флота выступило с инициативой нанесе­ния ответных ударов авиацией Балтийского флота по столице Германии — Берли­ну. Идея ударов возмездия была доложена И. Сталину и в целом была одобрена. А к концу июля Главным морским штабом был разработан план этой смелой по за­мыслу и дерзкой по исполнению операции. Ответственным за реализацию этого плана назначили наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова, а непосредственное ру­ководство силами в операции было возложено на командующего авиацией флота генерал-лейтенанта С. Ф. Жаворонкова.

Для выполнения ударов по Берлину флот выделил десять самолетов ДБ-3 из соста­ва 1-го минно-торпедного полка Балтийского флота, которым командовал полков­ник Е. Н. Преображенский. В последующем за счет авиации Красной Армии груп­пировка была доведена до 33 самолетов.

До начала августа на аэродром острова Эзель были доставлены авиационные бомбы и горючее, а 4—5 августа на Моонзундские острова совершили посадку десять пер­вых самолетов. В ночь на 5 августа половина из них предприняли пробный полет по заранее разработанному маршруту.

Первый удар по Берлину был нанесен пятнадцатью самолетами в ночь на 8 августа. Развертывание осуществлялось тремя группами. Головной группой и всей опера­цией командовал полковник Е. Н. Преображенский. Второй и третьей группами ко­мандовали капитаны В. А. Гречишников и А. Я. Ефремов. Штурманом летел капи­тан П. И. Хохлов. До цели дошли пять самолетов, сбросившие с высоты 6 тыс. мет­ров 30 бомб. Остальные самолеты отбомбились по запасным целям. Немцы не ожидали такой дерзости. Их радио сообщило утром, что в ночь с 7 на 8 августа английская авиация пыталась совершить налет на Берлин, но была рассе­яна и только нескольким самолетам удалось прорваться и сбросить бомбы. Утром того же дня в адрес летчиков пришла телеграмма из Москвы. Ее текст гласил:

Правительственная. Москва, 8 августа 1941 года. Поздравляю летчиков Краснознаменной Балтики с ус­пешным выполнением задания Верховною Командования по нанесению ответного удара по военным объ­ектам Берлина. Своим беспримерным полетом вы доказали всему миру мощь советской авиации, способ­ной громить захватчиков на их собственной территории. Уверен, вы и впредь будете достойно бить немецко-фашистских оккупантов как на нашей, советской земле, так и на земле агрессора Желаю летчикам новых боевых успехов в деле окончательного разгрома врага. И. Сталин.

В следующую ночь 12 самолетов нанесли второй удар по Берлину. На город было сброшено 72 бомбы и 2500 листовок с речью И. Сталина от 3 июля 1941 г. В этот раз самолеты были встречены сильным зенитным огнем. Один из поврежденных самолетов вынужден был осуществить посадку на воду. В последующем экипаж был подобран со специально развернутого в этом районе надводного корабля. В налете 12 августа участвовали четыре самолета из состава 1-го минно-торпедного авиационного полка и девять самолетов Красной Армии. До Берлина дошли восемь самолетов, сбросивших 80 бомб и более 100 тыс. листовок. В них, в частности, от­мечалось: "Немецкие солдаты! Почему вы должны погибать за узурпаторские, бре­довые планы Гитлера? Свержение Гитлера — это путь к переустройству Германии, к миру. Гитлера надо уничтожить. Ваша жизнь нужна для будущего Германии. Да здравствует свободная Германия! Долой Гитлера!" На бомбах же красной краской были сделаны надписи: "Гитлеру", "Герингу", "Геббельсу", "Гимлеру"... Затем удары повторялись 16,19 и 21 августа. Пауза наступила из-за отсутствия авиабомб. В ночь на 24 августа на базовых тральщиках Т-209, Т-214 и Т-206 в охранении двух малых охотников была предпринята попытка доставить авиационные бомбы на Эзель. Но между мысом Юминда и островом Кэри два тральщика подорвались на минах и затонули, а остальные корабли возвратились в Кронштадт. Зато следу­ющим двум тральщикам под командованием старших лейтенантов М. П. Ефимова и А. В. Сокола, несмотря на сильное противодействие вражеской авиации, удалось прорваться к Моонзундским островам и выгрузить бомбы.

Первые боевые потери в авиации были понесены 31 августа. На этот раз в налете участвовало всего шесть самолетов. До цели дошли только два. Они сбросили 14 бомб и более 2 тыс. листовок. Остальные самолеты отбомбились по запасным це­лям. Из боевого вылета не вернулись две машины. 2 сентября в налете участвовало всего два бомбардировщика, один из которых сбросил бомбы на Берлин, а второй — на Либаву. Последний налет четыре бомбардировщика выполнили 4 сентября. Три самолета сбросили на Берлин 32 бомбы. Экипажи наблюдали в городе взрывы и пожары. Самолеты были атакованы ночными истребителями и обстреляны ар­тиллерией. Один самолет с задания не вернулся.

С потерей Таллинна и началом боев за Моонзундские острова налеты на Берлин прекратились. Во-первых, сами самолеты и аэродром оказались под ударами не­мецкой авиации и, во-вторых, на Эзеле не было ни топлива, ни бомб. В результате первых же ударов вражеской авиации было потеряно шесть самолетов-бомбардировщиков и два истребителя.

Всего в ходе операции, продолжавшейся около месяца, было выполнено 52 самоле­то-вылета, причем в 33 вылетах самолеты доходили до Берлина. На столицу Гер­мании было сброшено свыше 36 тонн бомб и сотни тысяч листовок. Потери авиа­ционной группировки составили 17 машин, из которых семь разбились при посад­ке и взлете, а две потерпели аварию на перелете.

За участие в этой операции полковнику Е. Н. Преображенскому и капитанам В. А. Гречишникову, А. Я. Ефремову, П. И. Хохлову и М. Н. Плоткину было при­своено звание Героя Советского Союза. Большая группа морских летчиков была награждена орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды.

 

 

(из сборника "Память", Лениздат, 1987 г.)

БОМБЫ ПОД БОМБАМИ

Летом сорок первого балтийские летчики полковника Е. Преображенского бомбили Берлин. Они летали с острова Эзель - отсюда до вражеской столицы было ближе всего. На остров бомбы доставляли боевые корабли Балтфлота. Особых сложностей это не вызывало, пока врагу не удалось выйти на южный берег Финского залива. Однако и тут конвой, покинувший Кронштадт во второй половине августа, про­шел без потерь и задачу выполнил.

Как правило, бомбы крупного калибра, весом в полтонны и в тонну, грузили на базовые тральщики, БТЩ. 23 августа вторым конвоем с бомбами ушли три корабля: Т-206, Т-209 и Т-214. На следующий день между мысом Юминданина и островом Кери Т-209 и Т-214 погибли, подорвавшись на ми­нах. Во второй половине этого печального дня командира БТЩ Т-203 старшего лейтенанта Михаила Ефимова вызвали в штаб Кронштадтской военно-морской базы к оперативному дежурному. Там сказали:

— Пойдете в Ораниенбаум. Примете на палубу тридцать авиабомб и взрыватели к ним. Пойдете не один — с вами отправятся сторожевой корабль «Коралл», тральщик «Вистурис» и охранение — МО-208. Ну а теперь уточним послед­ние данные по минной обстановке на пути следования кон­воя.      

Бомбы грузили в Ораниенбауме — большие бомбы в боль­ших решетчатых контейнерах. Их по одной клал на палубу береговой кран. Старший лейтенант Ефимов в сопровождении своего помощника лейтенанта Спорышева и боцмана Нико­лая Шевченко втроем проверяли, как намертво крепят каждую—штатными минными креплениями, имеющими цепочку талреп для ее натяжения. Вскоре цепи минных креплений, перекрещиваясь, прижали бомбы к палубе, придавливая рейки контейнеров, и боцман доложил, что все в порядке. Однако тут же задал вопрос:

- Куда повезем?

Командир улыбнулся, посмотрел на мичмана Шевченко и ответил:

- Конверт с боевым приказом можно будет вскрыть лишь с приходом корабля на Большой Кронштадтский рейд...

На рейде собрали экипаж у носового стомиллиметрового орудия. Буквально не дыша смотрели моряки на старшего лейтенанта Ефимова — все они знали этот путь, эту тяжелую морскую дорогу, лежащую на глазах вражеских наблюдателей. А командир говорил о том, что с этими бомбами полетят преображенцы на Берлин!

До Лавенсаари все было спокойно, корабли шли в кильватер без огней в темноте августовской ночи. Рассвет привел на конвой первый «юнкерс». Он летел на большой высоте, слишком большой, чтобы можно было стрелять по нему. И все поняли: разведчик, за ним пожалуют другие. Так и вышло.

- Пять «юнкерсов» от солнца! -—доложил командир отде­ления сигнальщиков старшина 2-й статьи Н. Большаков.

- «Воздушный» до места! — приказал Ефимов. — Боевая тревога! Кононов, выдать целеуказания на орудия и пулеметы!

- Товарищ командир, целеуказания выданы! — доложил лейтенант И. Кононов.

И тут же ударили зенитки Т-203, на других корабляхконвоя. Белые шапки разрывов вспыхнули на пути самолетов.

- Головной «юнкерс» сбросил бомбы! – доложил сигнальщик.

Ефимов и сам видел — бомбы падали, жутко завывая...

- Лево на борт! -  А руки сами ставят машинные телеграфы на «Вперед, самый полный».

Рулевой старшина 1-й статьи Г. Бойцов вовсю вращал штурвал, корабль на крутом повороте едва не ложился на борт, и в это время командир каким-то боковым взглядом успел заметить, как сыпались в воду пушечные и пулеметные гильзы с палубы, как—кучей и мимо — валились бомбы... Отбились.

Но передышку враг дал небольшую. Снова со стороны солнца - теперь оно поднялось довольно высоко над морем— объявились «юнкерсы». Как и во время первого налета, главный удар они нацелили на самый большой корабль конвоя, на Т-203. Снова поднимались над морем подсвеченные огнем всплески – справа, слева, по носу и корме – волнами налетал  приторный запах взрывчатки, водопадами рушилась на палубу  и надстройки вода, перемешанная с грязью и осколками. Но без передышки

ударяли зенитки – отбились еще раз… И снова  «юнкерсы» атаковали конвой, снова разрывы вставали совсем близко…

-  «Юнкерс-87», левый борт тридцать градусов, дистан­ция сорок кабельтовых! — доложил сигнальщик матрос В. Харламов.

- Лево руль! — приказывает Ефимов.

Взрыв у борта —и командир видит: опустился на палубу Харламов, осел на штурвал старшина 1-й статьи Бойцов, сог­нулся командир отделения сигнальщиков Большаков. Не осо­знал он в этот момент, что ранен и сам.

Вдруг ослепительная вспышка в небе — это расчет стар­шины 1-й статьи Н. Шохина сбил-таки самолет. На мостик прибежал инженер-лейтенант Ванюхин.

Товарищ командир, раненые не уходят с боевых по­стов, и фельдшер Николай Иванов бегает со своей сумкой и инструментами от одного к другому! — Ванюхин на миг замолк. — Товарищ командир, вы тоже ранены!

Не прекращалась стрельба. Натруженно гудели дизеля Пенилась вода, заливая корабль, и стучали по корпусу и над­стройкам осколки. Убит пулеметчик Меликов, ранены Спорышев, Ванюхин... Но еще один «юнкере» запылал от меткого огня балтийцев-

На пути от Лавенсаари до Таллина фашистские стервят­ники семнадцать раз атаковали конвой за один только день 25 августа 1941 года. Но не дрогнули балтийцы. Авиацион­ные бомбы были доставлены летчикам полковника Преобра­женского в срок. Через день Совинформбюро сообщало: «В ночь на 27 августа 1941 года наши самолеты снова бомбар­дировали Берлин».

В. МОРГУН,

капитан 3-го ранга

[marel1968]

Флот защищает Ленинград

В связи с угрозой прорыва немецких войск к Ленинграду с июля 1941 г. главной Ораниенбауме и Кронштадте из личного состава кораблей, учебных отрядов и мас­тей береговой обороны начали формировать бригады морской пехоты, которые с ходу направлялись на передовую. В систему обороны города были включены ли­нейные корабли "Марат" и "Октябрьская революция", крейсеры "Киров", "Максим Горький" и "Петропавловск", эскадренные миноносцы "Опытный", "Строгий" и "Стройный", а также вся береговая артиллерия флота. В целом морская артиллерий­ская группировка включала 345 орудий калибром от 100 до 406 мм. В последую­щем она наращивалась и в отдельные периоды превышала 400 орудий корабельной и береговой артиллерии.

С 30 августа корабли впервые оказали огневую поддержку сухопутным войскам под Ленинградом. В этот день эскадренные миноносцы "Строгий" и "Стройный" и ору­дия Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона 28 раз откры­вали огонь по просьбе армейского командования. Они выпустили по врагу около 350 снарядов от 130 до 406-мм калибра.

С выходом противника на Неву и захватом 8 сентября 1941 г. Шлиссельбурга пол­ностью прекратилось железнодорожное и водное сообщение Ленинграда со страной. Началась беспрецедентная в истории 900-дневная оборона Ленинграда. В начале сентября в районе Урицка и поселка Володарского противник установил тяжелые орудия и приступил к систематическим обстрелам города, стремясь к нанесению максимально возможного поражения в живой силе с целью подорвать морально- психологическое состояние жителей и бойцов. Обстрелы длились по 2—4 часа. При этом противник обстреливал самые густонаселенные районы города. С этого вре­мени одной из главных задач морской артиллерии стала контрбатарейная борьба. Для решения этой задачи флот сразу же выделил 360 орудий, в том числе 153 ствола корабельной артиллерии.

Особенно большую роль в обороне Ленинграда морская артиллерия сыграла при отражении сентябрьского штурма противника. Через Пулковские высоты немцы с ходу пытались ворваться в город. Это были самые критические дни. 10 сентября в командование фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков, которому удалось ста­билизировать линию фронта под Ленинградом. В эти дни морская артиллерия вы­полнила около 2 тыс. стрельб, израсходовав более 25 тыс. снарядов. Неприятель­ские войска сразу же ощутили мощь морской артиллерии и предприняли попытку уничтожить стоявшие в Морском канале и в Ленинградском порту корабли. 16 сен­тября 24 пикирующих бомбардировщика атаковали линейный корабль "Марат". Два самолета удалось сбить. Но и линкор получил повреждения, из-за которых вы­нужден был уйти для ремонта в Кронштадт. На следующий день в результате ар­тиллерийского обстрела получили повреждения крейсеры "Максим Горький" и "Петропавловск". На "Петропавловске" начался пожар. Для предотвращения взрыва артиллерийских погребов их пришлось затопить. Корабль получил значительный крен и не мог вести огонь. Команда с крейсера была снята.

С целью снизить огневую мощь блокированного Ленинграда в период с 19 по 30 сентября немецкая авиация нанесла несколько массированных ударов по кораб­лям, стоявшим в Кронштадте. 21 сентября вражеской авиации удалось потопить эскадренный миноносец "Стерегущий" и повредить крейсер "Киров" и эскадренные миноносцы "Сильный" и "Гордый". Через два дня от попадания авиационной бом­бы у линейного корабля "Марат" была разрушена носовая часть, а крейсер "Киров" получил новые повреждения. Были также повреждены лидер "Минск" и эскадрен­ный миноносец "Грозящий. В ночь на 24 сентября от полученных повреждений за­тонули лидер "Минск", подводная лодка М-74 и транспорт. При отражении этих атак истребительной авиации удалось сбить 25 немецких бомбардировщиков, а несколько машин были уничтожены корабельными зенитными огневыми средст­вами.

В связи с регулярным обстрелом гаваней Кронштадта в конце сентября — начале октября 1941 г. линейный корабль "Октябрьская революция", крейсер "Киров" и эс­кадренные миноносцы "Гордый", "Сильный","Суровый" и "Грозящий" были переве­дены в Ленинград. При этом до наступления ледостава они постоянно меняли свою диспозицию. Но противник в полном смысле слова охотился за каждым кораблем. Так, 12 октября ему удалось поразить лидер "Ленинград". От разрыва снаряда на корабле загорелся пороховой заряд. Смертельно раненый старшина 2-й статьи В. С. Кузнецов, рискуя собственной жизнью, сбросил горящий заряд за борт, чем спас корабль. Посмертно его наградили орденом Отечественной войны 1-й степе­ни, а имя навечно зачислили в списки экипажа лидера "Ленинград". Артиллерия флота поддерживала сухопутные войска при всех попытках прорыва блокады. Так, в конце октября она поддерживала войска под Синявином, а в нояб­ре—декабре — под Тихвином и на тосненском направлении. Всего за 1941 г. было выпущено по противнику более 70 тыс. снарядов от 100 до 406-мм калибра. В кампанию 1941 г., поддерживая сухопутные войска, флот высаживал тактические десанты в районе Петергофа и Стрельны. В ночь на 5 октября для содействия на­ступлению войск 8-й армии корабли Охраны водного района Кронштадта в районе Нового Петергофа высадили специально сформированный десантный отряд в со­ставе 498 моряков. Этим отрядом командовал полковник А. Т. Ворожилов. Трое су­ток десантники вели бой с превосходящим в силах и средствах противником. Но без огневой поддержки и снабжения боеприпасами и продовольствием долго про­держаться они не могли. Весь десант погиб.

Одновременно в Стрельне корабли Ленинградской военно-морской базы высадили батальон (без одной роты) — 500 человек из состава 2-й стрелковой диви­зии НКВД. Несмотря на сильное огневое противодействие, большая Часть десанта была высажена. В ночь на 6 октября была высажена остальная часть десанта. А в ночь на 8 октября предприняли попытку усилить десант еще одним батальоном из состава той же дивизии. Но из-за сильного огневого противодействия на берег бы­ло высажено только несколько человек. На этом направлении десант поддерживали линейный корабль "Октябрьская революция", два эскадренных миноносца и три ка­нонерские лодки. В отдельные периоды включались и батареи железнодорожной ар­тиллерии. Но огонь был малоэффективным, так как стреляли по местам предпола­гаемого нахождения войск противника, то есть без корректировки. Морская авиа­ция также наносила удары в глубину обороны противника. И артиллеристы и лет­чики боялись поразить свои войска. Отрезанные от берега десантники попали в сложное положение. Наступление сухопутных войск, в интересах которых выса­живались десанты, не получило развития. Этот десант также почти полностью по­гиб.

Кроме огневого содействия и высадки десантов, значительное место в боевой дея­тельности Балтийского флота в кампанию 1941 г. занимали воинские морские пе­ревозки. В сентябре корабли Охраны водного района Кронштадта под командова­нием капитана 2 ранга И. Г. Святова для восстановления фронтового резерва пере­везли с Ораниенбаумского плацдарма в Ленинград около 16 тыс. человек, 375 авто­машин, 48 орудий и минометов и другие грузы. С 15 октября по 17 ноября с Ораниенбаума в Ленинград была переброшена стрелковая дивизия, предназначав­шаяся для участия в операции по деблокаде Ленинграда под Синявином. Всего бы­ло перевезено около 33 тыс. человек с техникой и вооружением. Одновременно шли переброски войск на Ораниенбаумский плацдарм для форми­рования Приморской оперативной группы. На плацдарм было перевезено более 14 тыс. человек, 151 автомашина, 44 танка, 23 орудия и более 10 тыс. тонн воин­ских грузов. Последняя перевозка войск силами флота до ледостава была выполне­на в октябре—декабре у Невской Дубровки. Через Неву было переправлено около 17 тыс. человек с боевой техникой и вооружением. Таким образом, без учета пере­возок, связанных с эвакуацией Таллинна, Ханко, гарнизона Моонзундских остро­вов, Гогландского и Выборгского укрепленных секторов и прижатых к морю груп­пировок, флот перевез около 100 тыс. человек с боевой техникой и вооружением. Этими перегруппировками удалось добиться устойчивости Ленинградского фронта в 1941 г.

В первой половине 1942 г. немецкие войска особой активности под Ленинградом не проявляли. Очередной штурм они планировали на лето, после того как из Кры­ма прибудет высвободившаяся из-под Севастополя 11-я армия Манштейна. Все это время береговые батареи флота и артиллерия ленинградской группы кораблей уча­ствовали в контрбатарейной борьбе, а морская авиация наносила бомбоштурмовые удары по войскам и боевой технике противника в районах Мги, Тосно, Малуксы и Карбуселы.

Готовясь к летнему наступлению, в марте—апреле 1942 г. немецкое командование для ослабления огневой мощи Ленинграда провело операцию под кодовым наиме­нованием "Айштосс". Для этого противник спланировал уничтожить вмерзшие в лед корабли Балтийского флота. В операции участвовали артиллерия 18-й немец­кой армии и 1-й воздушный корпус. 4 апреля, после интенсивного обстрела кораб­лей артиллерией, по ним был нанесен массированный удар фашистской авиацией. В ударе участовало более 100 самолетов. При отражении атак удалось сбить 18 ма­шин. В ночь на 5 апреля немцы повторили удар. Затем до конца месяца противник выполнил еще четыре массированных налета на корабли ленинградской группы. Всего же было отмечено около 600 самолето-вылетов вражеской авиации. Однако цели операции достигнуты не были. Хотя и пострадали крейсеры "Киров" и "Мак­сим Горький" и эскадренные миноносцы "Свирепый" и "Грозящий", огневая мощь Ленинграда ослаблена не была, так как в короткие сроки корабли отремонтировали силами личного состава. После операции "Айштосс" на новые места якорной стоян­ки были переведены крейсеры "Киров" и "Максим Горький" и были рассредоточены в Малую Неву и Большую Невку эскадренные миноносцы. В конце мая — первой половине июня 1942 г. противник предпринял попытку заблокировать корабли Балтийского флота минированием Морского канала и подходов к Кронштадту. С этой целью немецкая авиация в ночное время совершила 12 налетов, в которых участвовало до 280 самолетов. При отражении этих налетов враг потерял свыше 60 самолетов.

Заметным событием кампании 1942 г. была высадка тактического десанта в районе Усть-Тосно. После достаточно мощной артиллерийской подготовки 19 августа в 13 часов 20 минут катера под командованием капитана 2 ранга А. М. Богдановича успешно высадили первый эшелон десанта, а спустя некоторое время в том же мес­те был высажен и второй эшелон.

К месту высадки десанта противник подтянул свежие части. За Усть-Тосно развер­нулись упорные бои, продолжавшиеся до 8 сентября. За это время корабли Ленинг­радской военно-морской базы эвакуировали более 2 тыс. раненых и подвезли на захваченный плацдарм около 5 тыс. бойцов, 14 орудий, 13 минометов, танк, около 300 мин и более 20 тонн боеприпасов и продовольствия. Перевозки проходили при сильном артиллерийском и авиационном противодействии, в результате чего было потеряно одиннадцать катеров. Поддерживая десант, морская артиллерия выпол­нила 356 стрельб и израсходовала более 4 тыс. снарядов, а авиация флота выполни­ла около 300 вылетов, уничтожив много живой силы и техники противника. Но ус­пех этого десанта был частичным. Овладеть районом Усть-Тосно советским вой­скам не удалось.

В течение 1943 г. боевой состав Балтийского флота оставался прежним, как преж­ними оставались и основные задачи. Большей частью сил флот содействовал вой­скам Ленинградского фронта в прорыве блокады. За семь дней январьской опера­ции морская артиллерия выпустила по врагу более 15 тыс. снарядов, а авиация флота выполнила более 1 тыс. боевых вылетов. Но все же главной задачей остава­лась контрбатарейная борьба, на которую было израсходовано более 100 тыс. сна­рядов. Заметим, что из 7491 стрельбы, выполненной в 1943 г., 4342 приходится на контрбатарейную борьбу.

В целом Балтийский флот оказал значительную помощь сухопутным войскам в обороне Ленинграда. За первые полгода войны он лишился многих баз, потерял значительную часть своих сил и средств, но все же смог собраться и оставшимися силами встать на пути врага. Особенно большую роль сыграли корабельная и бере­говая артиллерии, ставшие огневым щитом Ленинграда, надежно прикрывавшим его 900 дней и ночей.

[marel1968]

Балтийцы наступают

В 1944—1945 гг. Балтийский флот принимал участие во всех наступательных опе­рациях фронтов, проводившихся на приморских направлениях. Причем силы фло­та действовали там, где они могли нанести противнику наибольший урон и в крат­чайшее время кардинально изменить обстановку в пользу сухопутных войск. Нахо­дясь в оперативном подчинении у командования того или иного фронта, задачи флоту на каждую операцию ставил командующий фронтом. Основными задачами были: артиллерийская и авиационная поддержка сухопутных войск, высадка мор­ских десантов во фланг или тыл противника, прикрытие приморского фланга сухо­путных войск от ударов с моря, обеспечение морских перевозок в интересах под­держиваемых сухопутных войск, нарушение морских коммуникаций противника в районе его приморского фланга.

До этого, в период стратегической обороны, Балтийский флот получил значитель­ный опыт в совместных действиях с сухопутными войсками при обороне Ленин­града.

К началу 1944 г. на северном фланге советско-германского фронта сложились бла­гоприятные условия для разгрома группы армий "Север" и окончательной ликвида­ции блокады Ленинграда. По замыслу Ставки Верховного Главнокомандования войска Ленинградского и Волховского фронтов, при поддержке Балтийского флота должны были нанести согласованные удары с севера и юго-востока в общем на­правлении на Лугу, прорвать долговременную оборону противника под Ленингра­дом и, развивая наступление, добиться решительного разгрома врага. Балтийскому флоту была поставлена задача обеспечить сосредоточение войск 2-й ударной армии на Ораниенбаумском плацдарме, корабельной и береговой артилле­рией помочь войскам Ленинградского фронта взломать вражескую оборону и со­провождать его войска до пределов дальности своего огня, морской авиацией под­держать наступление войск с Ораниенбаумского плацдарма.

В течение октября—декабря 1943 г. и первой половины января 1944 г. во всех час­тях и соединениях флота развернулась подготовка к операции. В этот же период флоту предстояло скрытно осуществить перевозку 2-й ударной армии, которая дол­жна была наносить главный удар по стрельнинско-петергофской группировке про­тивника. Перевозка войск была сопряжена с большими трудностями, так как осу­ществлялась в непосредственной близости от противника, который мог вести ар­тиллерийский обстрел на всю глубину нашей коммуникации. В районе перевозок существовала серьезная минная опасность. Кроме того, малые глубины, частые штормы и ледостав создавали дополнительные трудности и требовалось соответст­вующее обеспечение. Командующий флотом понимал, что от этой перевозки во многом будет зависеть успех всей операции. Обстановка осложнялась еще и тем, что войска и технику необходимо было перевезти скрытно. Это требовало проведе­ния многих мероприятий по оперативной маскировке и дезинформации против­ника.

Для общего руководства перевозками была создана специальная оперативная груп­па, в которую вошли представители фронта и флота. Командующий флотом адми­рал В. Ф. Трибуц возложил ответственность за перевозки на Ленинградскую воен­но-морскую базу, которой командовал контр-адмирал И. Д. Кулешов, и Кронштад­тский морской оборонительный район, во главе которого стоял контр-адмирал Г. И. Левченко. Морской авиации и артиллерии флота была поставлена задача при­крыть перевозки от воздействия сил противника.

Для перевозки войск и боевой техники флот выделил сетевые заградители типа "Онега", теплоход "Кремль", самоходные и несамоходные баржи, буксиры и траль­щики. Перевозки начались 5 ноября 1943 г. в два этапа. Посадка войск и погрузка боевой техники осуществлялись в Ленинграде с причалов фабрики "Канат", распо­ложенных на Петровском острове, и с Лисьего Носа. Разгрузка плавсредств произ­водилась в Ораниенбаумском порту — всего в 12 км от линии фронта. Для маскировки успешно использовался такой благоприятный фактор, как боль­шая продолжительность темного времени суток. Движение конвоев разрешалось только ночью: прибыв в Ораниенбаум, суда немедленно разгружались и, если по­зволяло время, в ту же ночь возвращались в Ленинград. Обычно в Ораниенбаум в течение одной ночи прибывало от восьми до двенадцати судов. При выходе конвоев в море в немедленную готовность к открытию огня приводилось большое число ар­тиллерийских батарей. Они предназначались для подавления вражеских батарей. В готовности к вылету постоянно находились 12 истребителей и 12 штурмовиков, ко­торые по первому же сигналу могли подняться в воздух либо для отражения авиа­ции противника, либо для нанесения ударов по неприятельским огневым позици­ям. На случай, если бы разведке противника удалось обнаружить переход наших конвоев, в готовности находились станции дымопусковой аппаратуры и самолеты- дымзавесчики, способные прикрыть суда дымовыми завесами на любом из участ­ков перехода.

Первый этап перевозок 2-й ударной армии завершился успешно: с 5 по 20 ноября без потерь было перевезено 30 тыс. человек, 47 танков, окодо 1400 автомашин, 400 орудий и минометов, 3000 лошадей и более 10 тыс. тонн боеприпасов и других грузов.

На втором этапе, уже в условиях ледостава, за те же 15 суток предстояло перевезти вдвое больше грузов. Для проводки судов во льдах дополнительно были выделены ледокол "Тасуя", 7 ледокольных буксиров и 6 базовых тральщиков. В целях маски­ровки все плавучие средства, перевозившие войска и боевую технику, были пере­крашены в белый цвет. Плавание в ледовых условиях внесло много дополнитель­ных трудностей и потребовало от личного состава огромного напряжения сил и хо­рошей морской выучки. Случалось, что суда застревали во льдах. Гитлеровская ар­тиллерия немедленно открывала огонь по неподвижным целям. Но батареи Красной Горки, Ижорского и Кронштадтского секторов вступали в контрбатарей­ную борьбу. Фашистам не удалось потопить ни одного судна.

Всего на Приморский плацдарм с 5 ноября 1943 г. по 21 января 1944 г. было пере­везено более 52 тыс. человек, 790 орудий и минометов, 212 танков и бронемашин, более 2 тыс. автомашин, свыше 5 тыс. тонн боеприпасов и других грузов. Для пере­возки этих грузов было совершено около 600 рейсов.

Переброска 2-й ударной армии на Ораниенбаумский плацдарм была большим ус­пехом. "Вряд ли можно припомнить в истории военного искусства подобный при­мер, — писал бывший командующий армией генерал армии И. И. Федюнинский, — когда переброска огромных масс людей и техники непосредственно в зоне на­блюдения противника была бы проведена так скрытно и без потерь. Противник до самых последних дней не имел представления о масштабе перевозок, полагал, что мы перебрасываем войска с плацдарма в город и, видимо, не придавал значения этой перегруппировке. Балтийцы обеспечивали скрытность своих действий искус­ным вождением кораблей, а сокрушительный огонь морских орудий отвлекал вни­мание противника".

В результате успешно проведенной перегруппировки войск на направлении главно­го удара с Ораниенбаумского плацдарма удалось создать решающее превосходство в силах и средствах. В пехоте и артиллерии наши войска превосходили противника в три раза, в танках — в шесть раз. А на узком участке прорыва это превосходство было еще большим.

Военный совет Ленинградского фронта высоко оценил успех балтийцев. Всем уча­стникам перевозок была объявлена благодарность, а более 300 человек были на­граждены орденами и медалями. Среди награжденных были командиры базовых тральщиков капитан-лейтенанты А. В. Цыбин и К. М. Буздин, старшие лейтенанты В. А. Тихомиров и В. Я. Егоренков. 1-й и 4-й дивизионы тральщиков, которыми командовали капитаны 3 ранга М. А. Опарин и Н. П. Визиров, и дивизион сетевых заградителей под командованием капитана 3 ранга А. П. Безукладникова были на­граждены орденами Красного Знамени.

Для оказания огневого содействия войскам Ленинградского фронта в операции в широких масштабах была использована морская артиллерия, перед которой стояли задачи: разрушать узлы сопротивления и опорные пункты в тактической глубине обороны противника, подавлять его батареи, не допускать стрельбу по наступав­шим войскам фронта и нейтрализовать работу вражеских командно-наблюдатель­ных постов, штабов, а также ближайших тыловых узлов связи, расположенных вне досягаемости огня армейской артиллерии. Ей также предстояло ударами по узлам дорог и местам сосредоточения резервов противника воспрепятствовать маневру живой силы и техники в районах Слуцка и Ропши. Одной из основных задач ар­тиллерии флота являлось подавление тяжелых артиллерийских батарей врага. Части береговой артиллерии и корабли флота, выделенные на операцию, сводились в специальные тактические группы. Такая организация сил морской артиллерии повышала возможность маневра огнем и тактического взаимодействия с наступав­шими войсками.

В состав первой артиллерийской группы были включены корабли Кронштадтского морского оборонительного района: линейный корабль "Петропавловск", эскадрен­ные миноносцы "Страшный" и "Сильный" и канонерская лодка "Волга", артиллерия Кронштадтского и Ижорского укрепленных секторов и бронепоездов "Балтиец" и "За Родину". Всего в этой группе было 84 ствола калибром от 100 до 305 мм. Ко­мандовал группой полковник Е. А. Проскурин с командного пункта, расположенно­го в районе деревни Горки. Артиллерия первой группы предназначалась для под­держки наступления войск 2-й ударной армии.

Вторая артиллерийская группа состояла из кораблей эскадры, базировавшихся на Ленинград. В нее входили линейный корабль "Октябрьская революция", крейсеры "Максим Горький", "Киров" и "Таллин", лидер "Ленинград" и эскадренный миноно­сец "Свирепый". Эта группа насчитывала 42 орудия калибром от 130 до 305 мм. Во главе группы стоял командующий эскадрой вице-адмирал Ю. Ф. Ралль, державший свой флаг на крейсере "Киров". Группа имела задачи разрушения мощных узлов обороны, командных пунктов, узлов связи, подавления огня батарей противника для обеспечения наступления частей 42-й армии из района Пулково на красносель­ском направлении.

В третью артиллерийскую группу входили корабли 1-го дивизиона эскадренных миноносцев ("Опытный", "Строгий", "Стройный" и "Грозящий") и 1-го дивизиона канонерских лодок ("Сестрорецк", "Зея" и "Ока"). Артиллерия группы была пред­ставлена 21 орудием 130-мм калибра. Третьей группой командовал командир ди­визиона эскадренных миноносцев капитан 2 ранга М. Г. Иванов, командный пункт которого находился на эскадренном миноносце "Опытный". Перед группой была поставлена задача разрушения опорных и командных пунктов и подавления огня противника на пушкинско-слуцком направлении.

Четвертая группа была составлена из артиллерии Научно-испытательного морско­го артиллерийского полигона, находившегося в районе Ржевки и имевшего 7 ору­дий 180-406-мм калибра. Ее возглавлял инженер-капитан 1 ранга И. Д. Снитко. Группа имела задачу разрушения мощных узлов обороны и опорных пунктов в районах Красного Села, Пушкина и Павловска.

Пятую группу составила 101-я морская бригада железнодорожной артиллерии, ко­торая была развернута на южных окраинах Ленинграда. В ее боевом составе было 53 орудия 130-356-мм калибра. Командовал группой генерал-майор береговой службы Д. С. Смирнов. Эта группа перед началом операции была передана в опера­тивное подчинение командиру 3-го Ленинградского контрбатарейного артиллерий­ского корпуса и должна была подавлять дальнобойную артиллерию противника в районах Беззаботное — Настолово, разрушать узлы обороны, командные пункты и нарушать коммуникации вблизи Ропши, Красного Села, Гатчины и Пушкина. Таким образом, для поддержки сухопутных войск флот выделил более 200 орудий среднего и крупного калибров, что значительно усилило огневую мощь фронта. Морская артиллерия составила 42 процента от числа всех орудий крупного калиб­ра, сосредоточенных в полосе наступления 2-й ударной армии, и 19 процентов — на участке наступления 42-й армии. Почти половина орудий были представлены 130-мм калибром. Удельный вес тяжелых морских орудий 180-406-мм калибра составил чуть более трети от общего состава морской артиллерии, выделенной на операцию.

Подготовка морской артиллерии к огневому обеспечению наступательных дейст­вий войск Ленинградского фронта началась за три недели до начала операции. В подготовительный период отрабатывалась организация боевого управления, осуще­ствлялась перегруппировка артиллерии, проводилась специальная учеба офицер­ского состава. Развертывание морской артиллерии производилось из расчета охвата всей группировки противника и возможности нанесения удара на возможно боль­шую глубину. Боевые порядки морской артиллерии обеспечивали огневое взаимо­действие групп между собой.

В целях централизованного и массированного использования артиллерии все груп­пы были подчинены начальнику береговой обороны флота, который оперативно подчинялся командующему артиллерией фронта, причем их командные пункты находились рядом.

Для корректировки огня и наблюдения результатов стрельб каждый корабль и бере­говая батарея имели полосу разведки с двумя-тремя наблюдательными постами. Были выделены также самолеты и аэростаты-корректировщики. Всего было более ста корректировочных постов. Благодаря этому в ходе операции до 70 процентов стрельб было выполнено с корректировкой. Недостатком в организации корректи­ровки огня было отсутствие у корпостов средств передвижения, из-за чего они не успевали передвигаться за наступавшими в высоких темпах войсками. Для выявления истинного положения вражеских артиллерийских батарей 23 декаб­ря была проведена ложная артиллерийская подготовка, которую противник принял за начало нашего наступления и ввел в действие много новых батарей, которые тут же были засечены наблюдателями. Разведке фронта и флота удалось с исчерпываю­щей полнотой собрать данные о группировке немецко-фашистских войск под Ле­нинградом. Разведывательным отделом Ленинградского фронта были изданы кар­ты "Огневая система противника", "Оборонительные сооружения противника", 'Ты­лы, штабы и склады противника" и др. Были также составлены карты с характери­стиками целей. Накануне операции все эти документы поступили в части и соединения. Для более оперативного управления огнем были изготовлены огневые планшеты с нанесенными на них директрисами и дистанциями до основных це­лей.

За сутки до начала операции корабли и береговые батареи по специальному плану произвели пристрелку реперов. В целях маскировки пристрелка производилась по реперным точкам, удаленным на 500—2000 м от реальных целей, в режиме, сходном с повседневной деятельностью артиллерии, и, как правило, беспламенными заря­дами.

Операция началась утром 14 января 1944 г. наступлением с Ораниенбаумского плацдарма. Наступление войск было предварено мощной артиллерийской подго­товкой, продолжавшейся 65 минут. За это время сотни орудий и минометов выпу­стили по противнику свыше 100 тыс. снарядов и мин. Огневой вал был настолько мощным, что сметал все на пути. В результате такой артподготовки в полосе на­ступления войск 2-й ударной армии была нарушена система инженерных оборони­тельных сооружений врага, нарушены связь и боевое управление, подавлены бата­реи. В этот день первой артиллерийской группой флота было выпущено свыше 3 тыс. снарядов 100-305-мм калибра.

15 января, после такой же мощной артиллерийской подготовки, перешли в наступ­ление войска 42-й армии. Артиллерией флота одновременно было обстреляно 92 цели. В первый день наступления на участке 42-й армии корабли и береговые бата­реи флота израсходовали более 10 тыс. снарядов среднего и крупного калибров. Морская артиллерия вела огонь в необычайно высоком темпе. В течение одного ча­са на каждый ствол 130-мм калибра приходилось до 60 выстрелов, а на ствол 180-мм калибра — до 36 снарядов.

В последующие дни артиллерия флота вела огонь по суточным плановым таблицам огня или по заявкам командиров взаимодействующих частей и соединений, кото­рые поступали через офицеров связи или непосредственно по вызову командиров наблюдательно-корректировочных постов, следовавших в боевых порядках насту­павших войск. Со взятием частями Ленинградского и Волховского фронтов Гатчи­ны и станции Тосно, в связи с выходом войск из пределов дальности стрельбы главных калибров морской артиллерии, дальнейшая поддержка ограничивалась лишь действиями подвижных дивизионов морской железнодорожной артиллерии. За время операции артиллерия флота выполнила более 1 тыс. стрельб, израсходо­вав при этом свыше 20 тыс. снарядов 100—406-мм калибра. Характер огневых за­дач морской артиллерии распределялся следующим образом: 625 стрельб приходи­лось на контрбатарейную борьбу, 113 — на разрушение узлов сопротивления, 134 — на разрушение узлов коммуникаций и железнодорожных станций, 111 — на уничтожение живой силы и техники, 22 — на нейтрализацию командных пунктов, штабов и узлов связи. Из приведенных цифр видно, что наибольший удельный вес приходился на контрбатарейную борьбу. Причем, благодаря высокой точности стрельбы, большой дальности и разрушительной силе снарядов в подавляющем большинстве случаев батареи противника, успев произвести два-три залпа, накры­вались огнем нашей артиллерии и замолкали. Этим достигалось огневое превос­ходство над противником в полосе наступления наших войск. Большая роль в ре­шении этой задачи принадлежала артиллерийской разведке.

Командование фронта дало самую высокую оценку боевой деятельности морской артиллерии в этой операции. Так, командующий артиллерией Ленинградского фронта генерал-лейтенант артиллерии Г. Ф. Одинцов писал: "В героических боях за город Ленина артиллеристы Краснознаменного Балтийского флота показали мас­терство, героизм, продемонстрировали блестящее качество отечественной матери­альной части... По расходу боеприпасов 130 и 180-мм калибров нужны были бы сотни морских боев, чтобы сравняться с интенсивностью стрельбы артиллерии Краснознаменного Балтийского флота. В военной истории едва ли повторится та­кой пример классического использования морской артиллерии для нужд наземных войск, как беспримерная боевая работа Балтийского флота в Великую Отечествен­ную войну".

В ходе операции отличились артиллеристы линейного корабля "Октябрьская рево­люция" под командованием капитана 1 ранга Н. А. Петрищева. Крейсеры "Киров" (командир капитан 1 ранга С. Д. Солоухин) и "Максим Горький" (командир капи­тан 1 ранга А. Г. Ванифатьев) были награждены орденами Красного Знамени. Приказом народного комиссара ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова 101-я морская же­лезнодорожная артиллерийская бригада "За проявленную отвагу в боях за Отечест­во с немецко-фашистскими захватчиками, за стойкость, дисциплину и организо­ванность, за героизм личного состава" была преобразована в 1-ю гвардейскую. Че­рез несколько дней приказом Верховного Главнокомандующего бригаде было при­своено почетное наименование Красносельской, а в апреле 1944 г. бригада была награждена орденом Красного Знамени. Только за период с 15 по 20 января бата­реи этой бригады выполнили 435 стрельб, израсходовав свыше 10 тыс. снарядов. 249 раз они обстреливали вражеские батареи, 25 раз рассеивали колонны живой силы и техники, 74 раза наносили массированные удары по узлам сопротивления и непрерывно держали под огнем коммуникации и места расположения командных пунктов и штабов противника.

Большую роль в этой операции играла морская авиация, которая решала широкий круг задач: она вела разведку в интересах войск в тактической и оперативной глу­бине обороны противника; наносила бомбоштурмовые удары по узлам сопротивле­ния, штабам, узлам связи, аэродромам, опорным пунктам, батареям, огневым точ­кам, скоплениям живой силы и техники; осуществляла истребительное прикрытие войск. Всего на операцию было выделено 52 бомбардировщика, 71 штурмовик и 175 истребителей и разведчиков. Вся морская авиация была сведена в две группы с базированием на Ленинградский и Приморский аэродромные узлы. Следует отме­тить, что авиация флота с аэродромов Ораниенбаумского плацдарма и островов Котлин и Сескар, при равном оперативном радиусе с фронтовой авиацией, могла действовать на значительно большую глубину.

В подготовительный период морская авиация прикрывала перевозку 2-й ударной армии, экипажи проводили тренировки по отработке способов бомбометания по наземным малоразмерным целям и совершенствованию тактических приемов ист­ребителей сопровождения, штабы отрабатывали управление силами и организацию их взаимодействия. В этот же период была проведена контрольная аэрофотосъемка переднего края обороны противника. Накануне операции командующий авиацией флота генерал-лейтенант М. И. Самохин со штабом и командирами соединений и отдельных частей провел военную игру, на которой отрабатывались планируемые на операцию задачи. 12 января на командном пункте 2-й ударной армии был раз­вернут выносной пункт управления авиацией, а на командном пункте 43-го стрел­кового корпуса за 10 часов до начала наступления был создан передовой команд­ный пункт 9-й штурмовой авиационной дивизии, которая в операции действовала на главном направлении.

Операция началась в очень сложных метеорологических условиях. С утра 14 янва­ря штурмовики 9-й авиадивизии полковника Г. И. Хатиашвили, не имея возмож­ности наносить массированные удары, в течение всего дня мелкими группами или одиночными самолетами наносили удары по заранее выявленным целям, совер­шив в общей сложности 67 вылетов. Кстати, в этот день по условиям погоды в воз­дух не поднимался ни один самолет противника, как не взлетала и авиация Ленин­градского фронта.

Удары по целям наносили мелкие группы, состоявшие из шести-восьми самоле­тов. При благоприятной погоде действовало одновременно несколько таких групп. При пониженной видимости самолеты чаще действовали парами. В зависимости от облачности применялось высотное или низкое бомбометание с горизонтального полета или с пикирования. Иногда бомбы сбрасывали с бреющего полета. В ночное время ударная авиация обеспечивалась самолетами-осветителями. Поддерживая наступление войск 2-й ударной армии, штурмовики широко приме­няли метод патрулирования над полем боя, нанося удары по требованию армей­ских начальников. Связь со штурмовиками поддерживалась через офицеров авиа­ционных частей, которые находились в боевых порядках наступавших войск. Так, для лучшего управления самолетами и взаимодействия с танковой группой в ее штабе находился офицер 9-й штурмовой авиационной дивизии, который во время наступления со своей радиостанцией находился в танке командира группы, откуда наводил штурмовики на цели.

Были случаи взаимодействия авиации с морской артиллерией, которая своими предварительными ударами обеспечивала действия авиации против объектов с сильной противовоздушной обороной.

Широкий круг задач выполняла истребительная авиация: она сопровождала удар­ную авиацию; привлекалась к штурмовке живой силы и техники; прикрывала вой­ска от ударов с воздуха, находясь над полем боя или в готовности к немедленному вылету на аэродроме. Из 97 самолетов противника, уничтоженных в ходе операции, 71 на счету морских летчиков.

Всего за время операции авиация Балтийского флота выполнила более 4 тыс. выле­тов, сбросив на противника свыше 500 тонн бомб. При этом балтийские летчики показали высокое мастерство. Трижды им объявлялась благодарность в приказах Верховного Главнокомандующего. 9-я штурмовая авиационная дивизия получила наименование Ропшинская, а 8-я минно-торпедная авиационная дивизия стала Гатчинской. 73-й истребительный авиационный полк был преобразован в 12-й гвардейский. 21-й истребительный, 15-й разведывательный и 1-й гвардейский минно-торпедный авиационные полки стали Краснознаменными. За участие в опе­рации 462 авиатора были награждены орденами и медалями, а 13 летчикам и штурманам было присвоено звание Героя Советского Союза.

В результате успешно проведенной Ленинградско-Новгородской стратегической операции были созданы благоприятные условия для дальнейшего наступления в целях освобождения Прибалтики. Но, учитывая общую стратегическую обстановку на Северо-Западном направлении, Ставка Верховного Главнокомандования решила вначале освободить Карельский перешеек и саму Карелию и попытаться вывести из войны Финляндию. Для достижения этой цели и были спланированы Выборг­ская и Свирско-Петрозаводская наступательные операции. В этих операциях силы Балтийского флота, а также Ладожской и Онежской военных флотилий должны были поддерживать сухопутные войска, действовавшие на побережьях. В Выборг­ской операции флоту пришлось решать такие же задачи, что и в Ленинградско- Новгородской операции. Правда на этот раз было сформировано не пять, а четыре артиллерийские группы, насчитывавшие 175 орудий калибром от 100 до 406 мм. На подготовительном этапе на кораблях и судах Балтийского флота из Ораниенба­ума в район Лисьего Носа было перевезено пять стрелковых дивизий общей чис­ленностью более 22 тыс. человек.

В соответствии с планом операции войска Ленинградского фронта 10 июня пере­шли в наступление на Карельском перешейке. Главный удар в направлении Выбор­га наносила 21-я армия. Огневая подготовка началась за сутки до наступления. В течение 10 часов артиллерия и авиация наносили удары по первому рубежу оборо­ны противника. Непосредственно перед наступлением войск также была проведена артиллерийская подготовка, продолжавшаяся более двух часов. После столь мощ­ной огневой подготовки войска перешли в наступление и последовательно при под­держке артиллерии и авиации прорвали все три оборонительных рубежа противни­ка и к 20 июня вплотную подошли к Выборгу, который с ходу был взят. Хотя ко­нечная цель операции и была достигнута, войска еще несколько суток вели бои по улучшению своих позиций.

В ходе этой операции морская артиллерия выполнила 950 стрельб и израсходовала около 20 тыс. снарядов. При этом с корректировкой было выполнено около 80 про­центов стрельб, что было самым высоким показателем за всю войну.

В рамках Выборгской операции высадками морских десантов были освобождены вначале острова Бьеркского архипелага, а затем и острова Выборгского залива. В результате зона базирования флота несколько расширилась, что обеспечило без­опасность плавания в районе Кронштадта и выход кораблей в восточную часть Финского залива.

В Свирско-Петрозаводской наступательной операции силы Ладожской и Онежской военных флотилий содействовали войскам Карельского фронта в форсировании ре­ки Свирь, а затем высадкой десанта в районе реки Тулокса отрезали пути отхода войск противника вдоль Ладожского озера. После разгрома финских войск на Карельском перешейке и в Карелии Ставка Верховного Главнокомандования спла­нировала ряд наступательных операций по освобождению территории Прибал­тики.

К проведению крупнейшей из этих операций — Прибалтийской привлекались вой­ска четырех фронтов, силы Балтийского флота и авиация дальнего действия. Опе­рация проводилась в два этапа: с 14 по 27 сентября и с 29 сентября по 24 ноября и включала несколько частных операций — Рижскую, Таллиннскую и Моонзундскую. В связи с серьезной минной угрозой оказать существенную помощь сухопутным войскам флот не смог. В ходе Таллиннской операции бригада речных кораблей пе­ревезла без потерь через Чудское озеро 135 тыс. человек, более 2 тыс. орудий и ми­нометов, 9 тыс. автомашин и другие грузы.

В период с 27 сентября по 24 ноября 1944 г. войска 8-й армии совместно с силами Балтийского флота освободили острова Моонзундского архипелага. Плацдармом для успешного продвижения на юго-запад архипелага явился захваченный в ходе Таллиннской операции остров Вормс. Почти одновременно 29 сентября флот и ар­мия высадили на остров Моон 1150 человек. Высадка была для противника неожи­данной и прошла при слабом противодействии и незначительных потерях. К 1 ок­тября войска овладели всем островом. Также неожиданно для противника 2 октяб­ря был высажен десант и на остров Даго, а к исходу следующих суток и этот остров был очищен от врага.

На рассвете 5 октября, после мощной артиллерийской подготовки, на амфибиях были высажены войска на самый крупный остров архипелага — Эзель. Немецкое командование исключительно большое значение придавало этому острову и в осо­бенности его южной оконечности — полуострову Сворбе, так как последний зани­мал господствующее положение над Курляндским плацдармом. В этой связи про­тивник постарался усилить оборону Эзеля до наступления советских войск. С мор­ского направления все десантнодоступные места были заминированы. Немецкие корабли выставили к уже имевшимся более 1 тыс. мин и минных защитников, в том числе 214 неконтактных мин. Гарнизон острова насчитывал более 11 тыс. че­ловек. На сухопутном фронте противник сосредоточил 423 орудия и 116 миноме­тов, то есть на 1 км фронта было 154 ствола.

Все попытки прорыва рубежей обороны противника с ходу были безуспешными. Встретив сильное сопротивление, командующий операцией решил отложить на­ступление до окончания перегруппировки войск. Так возник второй этап Моонзундской операции, которую ранее планировали завершить к 11 октября. В Рижский залив были подтянуты канонерские лодки, бронекатера, а на Эзель до­ставлены береговые батареи. Морская артиллерия была представлена 108 орудиями калибром от 37 до 130 мм. Группировка только морской авиации насчитывала 73 торпедоносца, 91 бомбардировщик, 231 штурмовик и 426 истребителей. Чис­ленность сухопутных войск была доведена до 70 тыс. человек, при 729 орудиях, 530 минометах и реактивных установках, 114 танках и 34 самоходных орудиях. Превосходство советских войск было подавляющим.

К исходу 18 ноября войска 8-й армии совместно с силами Балтийского флота про­рвали первую оборонительную полосу противника и при поддержке артиллерии и авиации с боями продвигались вперед, последовательно захватывая оборонитель­ные позиции и опорные пункты противника.

В ночь на 22 ноября немецкое командование начало отвод и эвакуацию своих войск с Эзеля. Для этих целей было выделено 7 тральщиков и сторожевых кораблей, 17 десантных барж, 45 малых тральщиков, 5 торпедных катеров и 6 катеров-траль­щиков. Прикрывали эвакуацию крейсеры "Лютцов" и "Адмирал Шеер" и более де­сяти эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей. Однако вывезти все войска немцам не удалось. К 6 часам утра 24 ноября остров полностью был очищен от врага.

С декабря 1944 г. Балтийский флот был выведен из оперативного подчинения су­хопутного командования и подчинен непосредственно главнокомандующему ВМФ адмиралу Н. Г. Кузнецову.

В ходе следующих наступательных операций — Восточно-Прусской и Восточно- Померанской из-за удаленности районов их проведения от мест базирования сил флота, серьезной минной опасности на маршрутах развертывания, трудностей ты­лового обеспечения и сложной ледовой обстановки в Финском заливе наступление сухопутных войск поддерживали только морская авиация и железнодорожная ар­тиллерия. Надводные и подводные силы в этих операциях применялись в значи­тельно меньших масштабах. В целом же перед флотом стояли задачи нарушения коммуникаций противника от Рижского залива до Померанской бухты включи­тельно, блокада портов и гаваней в целях воспрещения эвакуации войск из Курлян­дии и Восточной Пруссии. Кроме того, с выходом советских войск на побережье Данцигской бухты флот должен был поддерживать войска ударами авиации по пор­там, обстрелами войск противника железнодорожной артиллерией, высадками морских десантов и прикрывать фланги сухопутных войск от воздействия сил фло­та противника. В полном объеме решить все эти задачи имеемыми ограниченными силами флот, конечно, не мог, что и позволило немецкому командованию сохра­нять в своих руках приморские плацдармы и организовывать эвакуацию войск мо­рем. В последние месяцы войны немцы провели беспрецедентную в истории войн переброску морем войск, населения и материальных средств. Только с конца апре­ля до 9 мая 1945 г. немцы эвакуировали с востока в английскую оккупационную зону более двух миллионов человек и громадные материальные ценности.

[marel1968]

На морском направлении

Действия сил Балтийского флота на морском направлении заключались в наруше­нии морских коммуникаций противника и обороне своих перевозок. Для Германии балтийские морские коммуникации имели стратегическое значение. Из Сканди­навских стран поставлялась железная руда, лесоматериалы, целлюлоза, никель, ко­бальт, медь и другие виды стратегического сырья. Только между портами Герма­нии й Швеции годовой грузооборот доходил до 15 млн тонн. Большое значение имели и воинские перевозки. Особенно их роль возросла в 1944 г., когда на балтий­ском побережье оказались отрезанными с суши крупные группировки немецких войск, снабжение, а затем и эвакуация которых осуществлялись морем. Если на Се­вере за всю войну в составе конвоев прошло чуть более 3 тыс. судов, то на Балтике только за 1944 г. в составе конвоев было проведено 3275 транспортов суммарной вместимостью более 8 млн брутто регистровых тонн. Из имеемых в наличии 5 тыс. судов около 80 процентов плавали между портами Балтийского моря. При этом стратегические грузы перевозились преимущественно вдоль шведского побе­режья. Чаще всего конвои и одиночные суда следовали в территориальных водах Швеции и в охранении кораблей шведского флота. Это, естественно, затрудняло борьбу на коммуникациях. Воинские перевозки осуществлялись в основном вдоль восточного побережья Балтийского моря.

Как и на Севере, основным родом сил при действиях на морских коммуникациях противника вначале были подводные лодки. В составе Балтийского флота имелось две бригады подводных лодок, одна учебная бригада и отдельный учебный дивизи­он. В состав 1-й и 2-й бригад и отдельного дивизиона входили подводные лодки, предназначавшиеся непосредственно для выполнения боевых задач в море. К нача­лу войны в строю насчитывалось 65 подводных лодок. В состав учебной бригады входили подводные лодки, находившиеся в строительстве и на капитальном ремонте на ленинградских заводах. Если на Северном флоте в ходе войны на коммуника­циях могли действовать 20—22 подводные лодки, то на Балтике уже к 1944 г., когда сложились благоприятные условия для их действий, в море могли выйти не более 20 подводных лодок. Остальные к этому времени были потеряны. Особенно ощути­мыми были потери в первые месяцы войны. В сентябре 1941 г. вынуждены были объединить все подводные лодки в одну бригаду.

На протяжении всей войны подводные лодки Балтийского флота действовали и по­зиционным методом и методом крейсерства в назначенном районе. Первая успеш­ная торпедная атака была выполнена 19 июля 1941 г. В районе Паланги подводная лодка С-11 под командованием капитан-лейтенанта А. М. Середы торпедировала немецкий транспорт водоизмещением около 5 тыс. тонн. Затем, при возвращении в базу, подводная лодка попала на минное поле и подорвалась. Из экипажа спас­лись только три человека. В первые месяцы командиры подводных лодок стреляли одиночными торпедами. Результаты были явно неудовлетворительными. Совершив в 1941 г. 67 боевых походов, удалось потопить всего три транспорта. При этом бы­ло потеряно 27 подводных лодок. Совершенно необоснованно двенадцать подвод­ных лодок были развернуты в устье Финского залива в целях воспрещения прорыва германской эскадры к Кронштадту и Ленинграду. Это, конечно, отвлекло подвод­ные силы от выполнения основной задачи. С 28 августа по 24 сентября 1941 г. на коммуникациях противника не действовало ни одной подводной лодки, затем с 25 сентября по 14 октября в море находилась только одна подводная лодка и в по­следующем их было не более двух. С 24 ноября деятельность подводных лодок пре­кратилась. Правда, командование планировало на зимний период в открытую часть Балтийского моря развернуть одну подводную лодку, но ничего из этого не получи­лось. При проводке за ледоколом 21 декабря подводная лодка К-51 получила по­вреждения и возвратилась в Кронштадт.

В зимнее время 1941—1942 гг. подводники занимались ремонтом материальной части, а некоторые офицеры были направлены для стажировки на Северный флот. В это время противник предпринял несколько попыток уничтожить вмерзшие в лед советские подводные лодки. Хотя немецкой авиации и удалось повредить более 20 подводных лодок, тем не менее боевой состав подводных сил был сохранен. К началу навигации почти все подводные лодки были введены в строй. В кампанию 1942 г. подводные лодки развертывались в центральную часть Балтий­ского моря тремя эшелонами, включавшими 11, 9 и 15 подводных лодок. Основ­ным методом их действий было крейсерство в назначенном районе. Как и на Севе­ре подводники Балтики перешли к залповой стрельбе. Это значительно повысило эффективность торпедных атак. Совершив 35 боевых походов, подводники уничто­жили чуть более 40 транспортов, потеряв при этом 12 подводных лодок, в том чис­ле 8 из состава третьего эшелона.

Вот что известно из архивных документов о двух боевых походах подводной лодки С-7:

2 июня С-7 под командованием капитана 3 ранга С. П. Лисина вышла в район Норчепингской бухты. Через шесть суток лодка обнаружила неприятельский транспорт "Маргарета" и потопила его одной торпедой.

11 июля севернее пролива Кальмарсунд С. П. Лисин обнаружил конвой из 16 транспортов в охране­нии двух сторожевых кораблей и самолета Выполнив двухторпедный залп, был потоплен транспорт "Лулео", а одно судно было повреждено. Лодка подверглась преследованию, во время которого были сброшены 23 глубинные бомбы. 14 июля две атаки безуспешные.

27 июля двухторпедный залп — и снова мимо. Подводная лодка всплыла в надводное положение и об­стреляла судно артиллерией, после чего оно выбросилось на мель.

Утром 30 июля было обнаружено четыре транспорта в районе маяка Акменьрагс. Из надводного по­ложения С-7 атаковала неприятеля и потопила судно "Кете" вместимостью 1599 брутто регистровых тонн.

Утром 5 августа С-7 выпустила последнюю торпеду. Снова мимо. Как и в прошлый раз атаковали суд­но артиллерией. В результате был потоплен транспорт "Похьянлахта". В плен были взяты пять членов экипажа.

12 августа подводная лодка возвратилась в Кронштадт. Все члены экипажа были награждены ордена­ми, а капитану 3 ранга С. П. Лисину было присвоено звание Героя Советского Союза 17 октября С-7 в составе третьего эшелона вышла в очередной боевой поход. Но 21 октября у входа в Ботнический залив С-7 была атакована финской подводной лодкой "Весихипси". Лодка камнем ушла на дно. Взрывной волной выбросило в море находившихся на мостике командира подводной лодки С. П. Лисина, рулевого А. К. Оленина, комендора В. С. Субботина и краснофлотца В. И. Куницу. Все они попали в плен и были освобождены только в 1944 г. при выходе из войны Финляндии.

Самым сложным для подводников было преодоление созданных противником в Финском заливе двух противолодочных рубежей. Только на Гогландском рубеже он выставил около 10 тыс. мин и минных защитников, в том числе 284 донные некон­тактные мины. Противник полагал, что при такой плотности мин советские под­водные лодки не смогут выйти в открытую часть Балтийского моря и что суда по­гибнут от подрыва на минах. Но появившиеся в открытой печати указы о награж­дении подводников Балтийского флота и репортажи об очередных боевых походах подсказали немецкой разведке, кто топит их суда. На совещании ставки, состояв­шейся 22 декабря 1942 г., отмечалось, что "даже если Ленинград будет полностью уничтожен огнем артиллерии, то все еще будет существовать подводная опасность, поскольку Кронштадт остается базой. Каждая подводная лодка, которая прорвется через блокаду, является угрозой судоходству на всем Балтийском море и подверга­ет опасности немецкий транспортный флот, которого и так едва хватает". В этой связи немецкое командование разработало специальный план перекрытия Финского залива противолодочными сетями и организацией сильной противоло­дочной обороны. С весны 1943 г. немецкий флот приступил к созданию Порккалаудского противолодочного рубежа. Для его оборудования в Таллинне было сосредо­точено более 150 сторожевых кораблей, тральщиков , минных и сетевых заградите­лей, десантных барж и других кораблей и судов. После вскрытия залива ото льда немцы перекрыли его двойным рядом противолодочных сетей и минными заграж­дениями. Всего на этой позиции было выставлено 7716 контактных и 924 некон­тактных мин. Кроме того, было подновлено минное заграждение на Гогландском рубеже, где было поставлено более 2500 мин и минных защитников. Разведка Балтийского флота не смогла вовремя правильно оценить обстановку. Со­средоточение немецких сил в Финском заливе было принято за начало подготовки к высадке морского десанта. Когда же воздушная разведка обнаружила постановку противолодочных сетей, флот не располагал достаточными силами для срыва обо­рудования противником противолодочных рубежей. Большая часть ударной авиа­ции флота к этому времени была потеряна, а оставшиеся самолеты действовали на сухопутном направлении. Ни в штабе Балтийского флота, ни в Главном морском штабе не смогли правильно оценить обстановку и сделать соответствующий доклад в Ставку Верховного Главнокомандования. Противник практически без противо­действия перекрыл Финский залив.

Все попытки по прорыву противолодочных рубежей в 1943 г. закончились неудач­но. Из шести выходивших из Ленинграда подводных лодок в базу возвратилась только одна Щ-303 под командованием капитана 3 ранга И. В. Травкина. Осталь­ные погибли на этапе развертывания. Подводная лодка Щ-323 подорвалась на ми­не и затонула уже в Ленинградском морском канале. Щ-406 и Щ-408 были по­топлены немецкими кораблями, а С-9 и С-12 погибли от подрыва на минах. В действиях подводных лодок наступил перерыв, продолжавшийся до сентября 1944 г.

С выходом из войны Финляндии и с освобождением большей части южного побе­режья Финского залива оперативная обстановка на Балтике значительно улучши­лась, но по-прежнему оставалась серьезная минная угроза. Попытки разведать минную обстановку в начале сентября посылкой двух подводных лодок М-96 и М-102 результатов не дали. М-96 из боевого похода не вернулась, а М-102, несмот­ря на подрыв на мине, все же вернулась в Кронштадт. Только 10 октября, после пе­ребазирования подводных лодок в финские базы, десять подводных лодок заняли назначенные позиции в Балтийском море. До конца года 16 подводных лодок со­вершили 23 боевых выхода, потопив при этом 24 транспорта. К началу января 1945 г. в составе бригады имелось всего 11 боеспособных подвод­ных лодок, из которых 5 из-за изношенности механизмов должны были ремонти­ровать. Из шести исправных подводных лодок четыре были развернуты на подхо­дах к Курляндскому полуострову. Но этого было мало, чтобы сорвать массовую эвакуацию войск противника. Наибольшего успеха добилась подводная лодка С-13 под командованием капитана 3 ранга А. И. Маринеско, потопившая транспорты "Вильгельм Густлов" и "Штойбен", на которых находилось около 10 тыс. солдат и офицеров противника. Всего же в 1945 г. 17 подводных лодок совершили 27 боевых походов, потопив 16 транспортов.

Авиация флота к систематическим действиям на морских коммуникациях против­ника приступила только с июля 1943 г. До этого она действовала преимущественно на сухопутном направлении. К концу 1941 г. из более чем 100 торпедоносцев в со­ставе флота оставалось 14 машин, а всего за шесть месяцев войны флот потерял 206 ударных самолетов, действовавших на сухопутных направлениях. С июня 1942 г. балтийские летчики приступили к крейсерским полетам в районы судоход­ства противника, но к этому времени в составе флота оставалось всего 15 экипажей, подготовленных к вылетам на "свободную охоту". До конца года они смогли сделать всего 52 боевых вылета и, израсходовав 42 торпеды, достоверно потопили один транспорт и два боевых корабля. Только когда в 1943 г. из-за мощных противоло­дочных рубежей подводные лодки не смогли выйти в открытую часть Балтийского моря, в результате чего коммуникации противника оказались без воздействия во­обще, Генеральный штаб приказал командующему фронтом, в оперативном подчи­нении которого находился флот, торпедоносцы больше на сушу не посылать, пере­нацелив их на морское направление.

К 1943 г. самолетный парк флота значительно вырос. Если в начале года было только 11 торпедоносцев, то к октябрю их стало уже 35. До конца года торпедонос­цы выполнили 228 вылетов на "свободную охоту". В основном они действовали одиночно, осуществляя свободный поиск противника в обширных районах. Усло­вия этих полетов были чрезвычайно сложными. Большая часть маршрута проходи­ла над территорией, занятой противником. При протяженности маршрутов до 2500 км летчики находились в полете до 9 часов. Все полеты были без истребительного прикрытия, что требовало от экипажей отличной подготовки, а главное высоких моральных и боевых качеств. В этих полетах отличились В. А. Балебин, Ю. Э. Буни- мович, Г. Д. Васильев, И. Я. Колесник, А. П. Разгонин, И. Г. Шаманов и другие ави­аторы 8-й минно-торпедной авиационной дивизии, которой командовал полковник А. Н. Суханов. В 95 вылетах летчики обнаруживали противника и выходили в ата­ку, потопив при этом 19 судов суммарным тоннажем свыше 33 тыс. брутто регист­ровых тонн.

В 1944—1945 гг. авиация флота значительно активизировала свои действия на коммуникациях противника, выполнив более 3 тыс. самолето-вылетов, потопив при этом 140 судов. Следует подчеркнуть, что с 1945 г. основным методом дейст­вия авиации стали групповые удары по конвоям, судам и портам противника. Сложившаяся с началом войны обстановка на сухопутном фронте не позволила с осени 1941 г. до конца 1944 г. применять против морского судоходства противника надводные корабли, в том числе и торпедные катера. После Таллиннского перехода Ставка Верховного Главнокомандования из-за серьезной минной опасности запре­тила выход крупных надводных кораблей. Этот запрет оставался в силе до конца войны. Выходы торпедных катеров для нарушения коммуникаций в Финском зали­ве в 1942—1943 гг. заметного успеха не принесли. В 1944 г. торпедные катера обес­печивали траление мин, сами выполняли минные постановки, высаживали разве­дывательные и диверсионные десанты. Только с начала февраля 1945 г. они снова вышли на морские коммуникации противника. Однако первые выходы успеха не принесли. Только 18 февраля катера под командованием капитанов 3 ранга Г. П. Тимченко и Е. В. Осецкого атаковали конвой и потопили транспорт. До мая катера совершили 268 выходов в море, произвели 46 атак, израсходовали 55 торпед и потопили при этом три транспорта, эскадренный миноносец и тральщик. Всего же за всю войну надводные силы потопили 8 судов. На заключительном этапе вой­ны береговой артиллерии флота при обстрелах портов противника удалось пото­пить 4 транспорта и несколько боевых кораблей, в том числе подводную лодку. Кроме этого 66 судов немецкий транспортный флот потерял на минах. А всего от воздействия разнородных сил Балтийского флота противник потерял 320 судов суммарной вместимостью более 800 тыс. брутто регистровых тонн. Напомним, что по состоянию на январь 1941 г. немецкий торговый флот насчитывал около 5 тыс. судов суммарной вместимостью около 7 млн. брутто регистровых тонн. Следова­тельно, от воздействия сил Балтийского флота немцы потеряли около 6 процентов судов и до 10 процентов тоннажа. При этом наш флот потерял 454 самолета, 33 подводные лодки и 23 катера.

Оценивая действия сил Балтийского флота на морских коммуникациях в целом, можно утверждать, что на этом театре военных действий было потоплено судов противника значительно больше, чем на Севере и на Черном море. Но ни разу фло­ту так и не удалось прервать или хотя бы серьезно нарушить воинские или эконо­мические перевозки. На протяжении всей войны практически без перебоев шла до­ставка стратегического сырья из Скандинавии в порты Германии, систематически осуществлялись перевозки в интересах приморских группировок сухопутных войск. С 24 сентября по 25 ноября 1944 г. противник почти без противодействия эвакуи­ровал 250-тысячную группировку сухопутных войск с Курляндского плацдарма. Затем, в 1945 г. из Либавы, Виндавы, Данцига, Кольберга и Свинемюнде он вывез свыше 400 тыс. солдат и офицеров и 2,5 млн человек гражданского населения. У флота не хватало ни сил, ни средств для срыва столь крупномасштабных перевозок. Кроме того, на характер и способы применения малочисленных сил Балтийского флота повлияли серьезная минная опасность и отсутствие мест базирования вбли­зи районов боевых действий.

Действуя на морском направлении, на протяжении всей войны силы флота защи­щали свои морские перевозки, главную угрозу которым представляли авиация и мины. С первых же дней войны остро ощущался недостаток в силах охранения, особенно в тральщиках и кораблях с сильным зенитным вооружением. Быстрое продвижение немецких и финских войск на восток, а затем последовавшие эвакуа­ции Таллинна и Ханко ограничили наши морские перевозки восточной частью Финского залива. Основные коммуникации проходили между Ленинградом, Крон­штадтом и Ораниенбаумом, а также между Кронштадтом и островами в восточной части Финского залива.

Задачи, связанные с обеспечением переходов кораблей и судов, в большинстве слу­чаев решались в рамках повседневной боевой деятельности. Практически с первых же дней войны на Балтике была введена система конвоев, которая, в целом, себя оправдала. В связи с незначительной протяженностью маршрутов конвоирование было сквозным, то есть одни и те же корабли сопровождали суда от пунктов от­правления до пунктов назначения.

В ходе отступления советских войск флот обеспечил проводку 273 конвоев, в ко­торых было проведено 336 транспортов. При этом морем было перевезено около 150 тыс. человек, 2177 автомашин, 519 орудий и около 13 тыс. тонн, грузов. Следует также учесть, что на Балтике в 1941 г. были потеряны почти все крупные транспорты и вся тяжесть морских перевозок легла на боевые корабли и суда обес­печения. С началом войны 35 судов Балтийского, Латвийского и Эстонского паро- ходств были захвачены в иностранных портах, 3 судна были взорваны по приказа­нию высшего командования, 19 судов были оставлены в портах при отступлении, а 3 судна были захвачены немцами при попытке прорыва в свои порты. Потери от воздействия сил противника также были внушительными: 37 судов потопила авиа­ция, 21 погибло от подрыва на минах, 4 потопили катера, 6 уничтожила береговая артиллерия, 1 потопила подводная лодки и 2 судна погибли в результате аварий. До конца 1941 г. было потеряно 131 транспортное судно только Министерства морско­го флота. Всего же это ведомство потеряло на Балтике 140 судов. В 1942 г. в Финском заливе был проведен 151 конвой, в которых прошло 363 судна. На этих судах было перевезено около 100 тыс. человек и более 112 тыс. тонн грузов. В 1943 г. масштабы перевозок были значительно меньшими, а вот в следующем году было проведено 299 конвоев с общим числом 1514 транспортов, на которых было перевезено более 40 тыс. человек и 313 тыс. тонн грузов. В 1943 г. не было по­теряно ни одного крупного судна, а в 1944 г. три судна подорвались на миніах и два погибли в результате аварий.

Таким образом, ни советскому, ни немецкому флоту на Балтийском море так и не удалось серьезно нарушить или прервать перевозки, за исключением, пожалуй, час­тичного срыва эвакуации Таллинна. Даже в самые трудные для Ленинграда перио­ды силы Балтийского флота смогли поддерживать непрерывные сообщения между Ленинградом, Ораниенбаумом, Кронштадтом и островами восточной части Фин­ского залива.

[marel1968]

КОМАНДНЫЙ И НАЧАЛЬСТВУЮЩИЙ СОСТАВ БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА

КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ

Трибуц Владимир Филиппович, адмирал — 22.06 1941—09.05 1945

НАЧАЛЬНИКИ ШТАБА ФЛОТА

Пантелеев Юрий Александрович, контр-адмирал — 22.06—29.09 1941

Ралль Юрий Федорович, вице-адмирал — 29.09 1941—15.02 1943

Петров Анатолий Николаевич, контр-адмирал - 15.02-16.03 1943, 25.10-18.12 1943 и 18.12.1943-27.04 1945

Арапов Михаил Иванович, контр-адмирал — 16.03—25.10 1943

Александров Александр Петрович, контр-адмирал — 27.04—09.05 1945

НАЧАЛЬНИКИ ОПЕРАТИВНОГО ОТДЕЛА

Пилиповский Григорий Ефимович, капитан 1 ранга — 22.06 1941—10.01 1942

Петров Анатолий Николаевич, капитан 1 ранга — 18.01 1942—25.10 1943

Андреев Василий Федорович, капитан 2 ранга — 28.10—20.12 1943

Ладинский Юрий Викторович, контр-адмирал — 20.12 1943—04.04 1945

Крылов Евгений Федорович, капитан 1 ранга — 04.04—09.05 1945

КОМАНДИР ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ ХАНКО

Кабанов Сергей Иванович, генерал-лейтенант береговой службы — 22.06—19.12 1941

КОМАНДИР ПРИБАЛТИЙСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ
Трайнин Павел Алексеевич, контр-адмирал — 22.06—16.07 1941

КОМАНДИРЫ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ ВАЗЫ

Челпанов Федор Иванович, контр-адмирал — 01—04.10 1941

Пантелеев Юрий Александрович, контр-адмирал — 04.10 1941—11.04 1942

Левченко Гордей Иванович, капитан 1 ранга — 11.04—23.06 1942

Москаленко Михаил Захарович, контр-адмирал — 30.06—15.08 1942

Кулшиов Илья Данилович, контр-адмирал — 15.08 1942—26.03 1944

Александров Александр Петрович, капитан 1 ранга — 26.03—27.11 1944

КОМАНДИРЫ КРОНШТАДТСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Иванов Вадим Иванович, контр-адмирал — 22.06—20.08 1941

Коренев Константин Юлианович, контр-адмирал — 20.08—01.09 1941

Мушнов Иннокентий Степанович, генерал-лейтенант береговой службы — 01.05—19.06 1942

Левченко Гордей Иванович, капитан 1 ранга — 25.06 1942—05.01 1943

КОМАНДИРЫ БАЛТИЙСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Кузнецов Константин Матвеевич, капитан 1 ранга — 04.08 1944—08 1944

Барабан Петр Ильич, капитан 2 ранга — 08 1944—09.11 1944

КОМАНДИРЫ ЛИБАВСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Клевенский Михаил Сергеевич, капитан 1 ранга — 22.06—01.07 1941

Барабан Петр Ильич, капитан 2 ранга — 09—27.11 1944

Кузнецов Константин Матвеевич, контр-адмирал — 27.11 1944—09.05 1945

КОМАНДИР ОСТРОВНОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Жуков Гавриил Васильевич, контр-адмирал — 18.05 1943—01 1945

КОМАНДИРЫ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ ПИЛЛАУ

Теумин Наум Исаакович, капитан 2 ранга — 24.02—16.03 1945
Фельдман Николай Эдуардович, контр-адмирал — 16.03—09.05 1945

КОМАНДИРЫ ЛУЖСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Александров Александр Петрович, капитан 1 ранга — 31.01—20.02 1944

Шавцов Дмитрий Семенович, капитан 3 ранга — 20.02—28.03 1944

Кулишов Илья Данилович, контр-адмирал — 28.03—28.07 1944

КОМАНДИР ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ ПОРККАЛА-УДД

Антонов Неон Васильевич, капитан 1 ранга — 09.11 1944—09.05 1945

КОМАНДИР КОЛЬБЕРГСКОЙ ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЫ

Гуськов Евгений Владимирович, капитан 1 ранга — 01.04—09.05 1945

КОМАНДУЮЩИЕ ЭСКАДРОЙ

Вдовиченко Дмитрий Данилович, контр-адмирал — 22.06—18.07 1941

Белоусов Сергей Филиппович, контр-адмирал — 18.07—03.09 1941

Дрозд Валентин Петрович, вице-адмирал — 03.09 1941—29.01 1943

Святов Иван Георгиевич, капитан 1 ранга — 30.01—14.02 1943

Ралль Юрий Фёдорович, вице-адмирал — 14.02 1943—26.03 1944

Владимирский Лев Анатольевич, вице-адмирал — 26.03 1944—09.05 1945

КОМАНДИР ОТРЯДА ЛЕГКИХ СИЛ

Дрозд Валентин Петрович, контр-адмирал — 22.06—01.09 1941

КОМАНДИР 1-й БРИГАДЫ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК

Египко Николай Павлович, капитан 1 ранга — 22.06—01.09 1941

КОМАНДИР 2-й БРИГАДЫ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК

Орел Александр Евстафьевич, капитан 2 ранга — 22.06—01.09 1941

КОМАНДИРЫ БРИГАДЫ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК

Египко Николай Павлович, капитан 1 ранга — 01—27.09 1941

Трипольский Александр Владимирович, капитан 2 ранга — 27.09 1941—04.03 1942

Стеценко Андрей Митрофанович, контр-адмирал — 04.03 1942—15.02 1943

Верховский Сергей Борисович, контр-адмирал — 15.02 1943—18.04 1945

Курников Лев Андреевич, капитан 1 ранга — 18.04.—09.05 1945

КОМАНДИРЫ БРИГАДЫ ШХЕРНЫХ КОРАБЛЕЙ

Лазо Эммануил Иванович, капитан 3 ранга — 22.06 1941—04 1942

Максимов Петр Георгиевич, капитан 1 ранга — 04 1942—09 1942

Вдовиченко Дмитрий Данилович, контр-адмирал — 09 1942—09.09 1943

Кудрявцев Сергей Валентинович, капитан 1 ранга — 09.09 1943—23.06 1944

Фельдман Николай Эдуардович, контр-адмирал — 23.06 1944—22.02 1945

КОМАНДИР 1-й БРИГАДЫ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРОВ

Чероков Виктор Сергеевич, капитан 1 ранга — 22.06—01.09 1941

КОМАНДИР 2-й БРИГАДЫ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРОВ

Саламатин Валентин Алексеевич, капитан 2 ранга — 22.06—01.09 1941

КОМАНДИРЫ БРИГАДЫ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРОВ

Саламатин Валентин Алексеевич, капитан 2 ранга — 01.09 1941—20.07 1942

Гуськов Евгений Владимирович, капитан 1 ранга — 20.07 1942—14.12 1943

Олейник Григорий Григорьевич, капитан 1 ранга — 14.02 1943—21.10 1944

КОМАНДИРЫ 1-й БРИГАДЫ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРОВ

Олейник Григорий Григорьевич, капитан 1 ранга — 21.10 1944—06.04 1945

Кузьмин Александр Васильевич, капитан 1 ранга — 04 1945—09.05 1945

КОМАНДИР 2-й БРИГАДЫ ТОРПЕДНЫХ КАТЕРОВ

Капралов Михаил Васильевич, капитан 1 ранга — 01.11 1944—09.05 1945

КОМАНДИРЫ БРИГАДЫ ТРАЛЕНИЯ

Мамонтов Николай Александрович, капитан 2 ранга — 07.08—07.09 1941 и 18.03—16.04 1942

Перфилов Александр Николаевич, капитан 2 ранга — 16.04 1942—10.04 1943

Юрковский Федор Леонтьевич, капитан 1 ранга — 22.04 1943—10.04 1944

КОМАНДИР 1-й БРИГАДЫ ТРАЛЕНИЯ

Юрковский Федор Леонтьевич, капитан 1 ранга — 10.04 1944—09.05 1945

КОМАНДИР 2-й БРИГАДЫ ТРАЛЕНИЯ

Белов Михаил Федорович, контр-адмирал — 10.04 1944—09.05 1945

КОМАНДИРЫ 3-й БРИГАДЫ ТРАЛЕНИЯ

Мешко Иван Иосифович, инженер-капитан 1 ранга — 30.09 1944—16.02 1945

Артеменко Прохор Герасимович, капитан 2 ранга — 16.02—09.05 1945

НАЧАЛЬНИКИ УПРАВЛЕНИЯ БЕРЕГОВОЙ ОБОРОНЫ

Грен Иван Иванович, вице-адмирал — 03.10 1941—20.10 1943

Малаховский Иван Викентьевич, генерал-майор береговой службы — 20.10 1943—04 1944

Арсеньев Николай Васильевич, генерал-майор береговой службы — 04 1944—09.05 1945

КОМАНДИРЫ 1-й МОРСКОЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ БРИГАДЫ

Дмитриев Иван Николаевич, генерал-майор береговой службы — 21.01 1942—30.08 1943

Смирнов Дмитрий Сергеевич, генерал-майор — 30.08 1943—20.03 1944

Кобец Сергей Спиридонович, полковник — 18.04 1944—09.05 1945

КОМАНДИР 1-й ДИВИЗИИ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Андрусенко Корней Михайлович, полковник — 01.12 1944—09.05 1945

КОМАНДИР 1-й ОСОБОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Парафило Терентий Михайлович, генерал-майор береговой службы — 22.06—12.11 1941

КОМАНДИРЫ 2-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Лосяков Николай Степанович, майор — 15.07—25.08 1941 и 02.09—05.10 1941

Луцкий Николай Львович, капитан 3 ранга — 26.08—02.09 1941

Ржаное Василий Михайлович, полковник — 05.10 1941—02 1943

КОМАНДИРЫ 3-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Рослое Александр Петрович, подполковник — 18.07 1941—02 1942

Гудимов Сергей Алексеевич, инженер-капитан 1 ранга — 02 1942—15.11 1944

КОМАНДИРЫ 4-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Ненашев Борис Павлович, генерал-майор береговой службы — 18.07—22.10 1941

Ярыгин Алексей Федорович, полковник — 22.10 1941—11 1941

Малинников Владимир Александрович, комбриг — 16.11 1941—15.07 1942

Григорьев Григорий Тимофеевич, генерал-майор береговой службы — 15—20.07 1942

КОМАНДИРЫ 5-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Райков Василий Федорович, майор — 21.08—16.09 1941

Зайнчковский Василий Казимирович, полковник — 16.09 1941—03.04 1942

Борщев Семен Николаевич, полковник — 03.04—04.11 1942

Корзуненко Леонид Абрамович, полковник — 07.11 1942—01 1944

КОМАНДИРЫ 6-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Ржанов Василий Михайлович, полковник — 04—15.09 1941

Петров Федор Ефимович, полковник — 15.09—04.11 1941 Киселев, полковник — 09.11—01.12 1941

Синочкин Дмитрий Александрович, полковник — 02.12 1941—03 1942

КОМАНДИРЫ 7-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ
Ржаное Василий Михайлович, полковник — 18.09—04.10 1941

Парафило Терентий Михайлович, генерал-майор береговой службы — 04.10—15.12 1941

КОМАНДИРЫ 260-й ОТДЕЛЬНОЙ БРИГАДЫ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Григорьев Григорий Тимофеевич, генерал-майор береговой службы — 20.07 1942—14.01 1943

Ксенз Петр Яковлевич, полковой комиссар — 14—26.01 1943

Кузьмичев Иван Николаевич, генерал-майор береговой службы — 26.01 1943—04 1945

КОМАНДИРЫ 6-го ОТДЕЛЬНОГО СТРЕЛКОВОГО ПОЛКА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

Маргелов, майор — 11 1941—12 1941

Гичак Григорий Терентьевич, полковник — 09 1942—12 1944

КОМАНДУЮЩИЕ ВОЙСКАМИ ПРОТИВОВОЗДУШНОЙ ОБОРОНЫ

Зашихин Гавриил Савельевич, генерал-майор береговой службы — 22.06—01.09 1941

Поздняков Максим Прохорович, полковник — 03.09 1941—06 1942

Федоров Петр Антонович, генерал-майор авиации — 06 1942—09.05 1945

КОМАНДУЮЩИЕ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫМИ СИЛАМИ

Ермаченков Василий Васильевич, генерал-майор авиации — 22.06—15.07 1941

Самохин Михаил Иванович, генерал-полковник авиации — 15.07 1941—09.05 1945

[marel1968]

БАЛТИЙЦЫ — ДВАЖДЫ ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Мазуренко Алексей Ефимович, гвардии подполковник (23 октября 1942 г., 5 ноября 1944 г.)

Раков Василий Иванович, гвардии подполковник (7 февраля 1940 г., 28 июля 1944 г.)

Степанян Нельсон Георгиевич, гвардии подполковник (23 октября 1942 г., 6 марта 1945 г.)

Челноков Николай Васильевич, гвардии подполковник (14 июня 1942 г., 19 августа 1944 г.)

[marel1968]

БАЛТИЙЦЫ - ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Абрамов Владимир Федорович, гвардии капитан (22 июля 1944 г.)

Акаев Юсуп Абдулабекович, капитан (19 августа 1944 г.)

Антоненко Алексей Касьянович, капитан (14 июля 1941 г.)

Антонов Иван Петрович, краснофлотец (22 февраля 1943 г.)

Афанасьев Алексей Иванович, лейтенант (3 апреля 1942 г.)

Афанасьев Николай Федорович, гвардии капитан (31 мая 1944 г.)

Бабанов Иван Дмитриевич, гвардии лейтенант (5 ноября 1944 г.)

Бажанов Григорий Сергеевич, гвардии капитан (22 июля 1944 г.)

Байсултанов Алим Юсуфович, гвардии капитан (23 октября 1942 г.)

Балебин Василий Алексеевич, гвардии капитан (22 февраля 1943 г.)

Банифатов Иван Сергеевич, старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Барский Андрей Иванович, гвардии капитан (15 мая 1946 г.)

Батиевский Алексей Михайлович, старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Батурин Александр Герасимович, старший лейтенант (23 октября 1943 г.)

Белоусов Леонид Георгиевич, гвардии майор (10 апреля 1957 г.)

Благодаров Константин Владимирович, гвардии старший лейтенант (20 апреля 1945 г.)

Боганев Александр Александрович, младший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Богорад Самуил Нахманович, капитан 3 ранга (8 июля 1945 г.)

Борзое Иван Иванович, гвардии майор (22 июля 1944 г.)

Борисов Михаил Владимирович, лейтенант (6 марта 1945 г.)

Бринько Петр Антонович, гвардии лейтенант (14 июля 1941 г.)

Будорагин Виктор Александрович, гвардии лейтенант (19 августа 1944 г.)

Бунимович Юрий Эммануилович, гвардии старший лейтенант (22 января 1944 г.)

Васильев Григорий Дмитриевич, гвардии капитан (22 февраля 1944 г.)

Васильев Михаил Яковлевич, гвардии старший лейтенант (14 июня 1942 г.)

Вересов Виктор Иванович, сержант (21 февраля 1944 г.)

Гагиев Александр Максимович, гвардии лейтенант (6 марта 1945 г.)

Голубев Василий Федорович, гвардии капитан (23 октября 1942 г.)

Горин Василий Алексеевич, лейтенант (15 мая 1946 г.)

Грачев Алексей Иванович, капитан (5 ноября 1944 г.)

Гречишников Василий Алексеевич, капитан (13 августа 1941 г.)

Губанов Максим Герасимович, гвардии старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Гуманенко Владимир Поликарпович, старший лейтенант (3 апреля 1942 г.)

Гургеншдзе Александр Ермолаевич, гвардии капитан (6 марта 1945 г.)

Давиденко Григорий Иванович, лейтенант (22 января 1944 г.)

Давиденко Григорий Митрофанович, старшина 1-й статьи (22 июля 1944 г.)

Давыдов Сергей Степанович, гвардии капитан (22 июля 1944 г.)

Демидов Ростислав Сергеевич, гвардии лейтенант (6 марта 1945 г.)

Евграфов Вадим Николаевич, гвардии лейтенант (19 августа 1944 г.)

Ефимов Андрей Матвеевич, старший лейтенант (14 июня 1942 г.)

Ефремов Андрей Яковлевич, капитан (13 августа 1941 г.)

Жильцов Василий Маркович, гвардии старший лейтенант (22 июля 1944 г.)

Жуков Николай Андреевич, старший краснофлотец (20 апреля 1945 г.)

Жучков Тихон Свиридович, гвардии старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Заварин Григорий Антонович, майор (6 марта 1945 г.)

Иванов Иван Сергеевич, гвардии капитан-лейтенант (22 июля 1944 г.)

Иванов Николай Дмитриевич, гвардии лейтенант (22 июля 1944 г.)

Кабанов Евгений Иванович, гвардии старший лейтенант (22 июля 1944 г.)

Каберов Игорь Александрович, гвардии капитан (24 июля 1943 г.)

Казаков Михаил Николаевич, гвардии старший лейтенант (20 апреля 1945 г.)

Калинин Михаил Степанович, капитан-лейтенант (6 марта 1945 г.)

Карамушхо Петр Григорьевич, старший сержант (17 октября 1943 г.)

Карасев Антон Андреевич, капитан (14 июня 1942 г.)

Каштанкин Виктор Николаевич, гвардии майор (31 мая 1944 г.)

Клименко Михаил Гаврилович, старший лейтенант (14 июня 1942 г.)

Ковалев Константин Федотович, старший лейтенант (22 января 1944 г.)

Кожанов Петр Павлович, гвардии старший лейтенант (23 октября 1942 г.)

Колесник Павел Автономович, гвардии старший лейтенант (22 февраля 1944 г.)

Колесников Николай Данилович, гвардии старший лейтенант (5 ноября 1944 г.)

Коновалов Владимир Константинович, гвардии капитан 3 ранга (8 июля 1945 г.)

Косенко Юрий Хрисанфович, гвардии лейтенант (31 мая 1944 г.)

Костылев Георгий Дмитриевич, старший лейтенант (23 октября 1942 г.)

Котов Никита Дмитриевич, гвардии майор (22 июля 1944 г.)

Кошевой Федор Алексеевич, лейтенант (6 марта 1945 г.)

Кошелев Петр Львович, гвардии капитан (22 июля 1944 г.)

Кравцов Иван Савельевич, гвардии старший лейтенант (27 июля 1944 г.)

Кузнецов Анатолий Иванович, гвардии капитан (22 февраля 1943 г.)

Кузнецов Василий Михайлович, гвардии майор (6 марта 1945 г.)

Кузнецов Георгий Андреевич, гвардии старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Кук Василий Семенович, старший сержант (21 июля 1944 г.)

Кульман Хелена Андреевна, разведчица (8 мая 1965 г.)

Курзенков Александр Георгиевич, лейтенант (22 января 1944 г.)

Кусков Виктор Дмитриевич, гвардии старший краснофлотец (22 июля 1944 г.)

Ларин Иван Яковлевич, гвардии мичман (6 марта 1945 г.)

Ларионов Григорий Федотович, гвардии майор (5 ноября 1944 г.)

Лисин Сергей Прокофьевич, капитан 3 ранга (23 октября 1942 г.)

Логинов Сергей Дмитриевич, капитан (21 июля 1944 г.)

Ломакин Анатолий Георгиевич, старший лейтенант (22 января 1944 г.)

Лорин Михаил Васильевич, гвардии капитан (5 ноября 1944 г.)

Львов Семен Иванович, гвардии капитан (24 июля 1943 г.)

Матвеев Михаил Алексеевич, гвардии капитан (19 августа 1944 г.)

Матютн Григорий Иванович, гвардии главный старшина (22 июля 1944 г.)

Мироненко Александр Алексеевич, майор (22 июля 1944 г.)

Михайлов Леонид Васильевич, старший лейтенант (22 июля 1941 г.)

Михалев Владимир Александрович, лейтенант (13 августа 1941 г.)

Моиікин Александр Иванович, старший краснофлотец (21 июля 1944 г.)

Немков Иван Андреевич, старший лейтенант (24 июля 1943 г.)

Никитин Николай Алексеевич, старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Никонов Евгений Александрович, краснофлотец (3 сентября 1957 г.)

Новицкий Евгений Гаврилович, гвардии капитан (б марта 1945 г.)

Обухов Александр Афанасьевич, капитан-лейтенант (6 марта 1945 г.)

Оводовстй Григорий Яковлевич, капитан-лейтенант (8 июля 1945 г.)

Осипов Евгений Яковлевич, капитан 3 ранга (23 октября 1942 г.)

Осипов Сергей Александрович, капитан-лейтенант (3 апреля 1942 г.)

Павлов Павел Иванович, подполковник (5 ноября 1944 г.)

Павлов ПавелИльич, капитан (22 июля 1944 г.)

Пасынков Григорий Васильевич, гвардии лейтенант (31 мая 1944 г.)

Пахольчук Федор Ефремович, капитан 3 ранга (22 июля 1944 г.)

Плоткин Михаил Николаевич, капитан (13 августа 1941 г.)

Пономаренко Илья Неофитович, майор (22 июля 1944 г.)

Попов Георгий Тимофеевич, старший лейтенант (5 ноября 1944 г.)

Потапов Александр Семенович, лейтенант (14 июня 1942 г.)

Преображенский Евгений Николаевич, полковник (13 августа 1941 г.)

Пресняков Александр Васильевич, гвардии старший лейтенант (22 июля 1944 г.)

Лысин Николай Васильевич, гвардии капитан (19 августа 1944 г.)

Разгонин Александр Иванович, гвардии старший лейтенант (22 января 1944 г.)

Рачков Иван Ильич, младший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Рензаев Алексей Иванович, гвардии капитан (6 марта 1945 Г.)

Самохин Михаил Иванович, генерал-полковник авиации (29 июня 1945 г.)

Сачко Иосиф Кузьмич, лейтенант (22 июля 1944 г.)

Сверлов Абрам Григорьевич, капитан-лейтенант (22 июля 1944 г.)

Селютин Аркадий Михайлович, гвардии лейтенант (5 ноября 1944 г.)

Слепенков Яков Захарович, подполковник (22 февраля 1943 г.)

Советский Михаил Александрович, гвардии старший лейтенант (22 января 1944 г.)

Сокур Петр Трофимович, красноармеец (13 августа 1941 г.)

Соловьев Константин Владимирович, капитан (23 октября 1942 г.)

Старостин Василий Михайлович, капитан 3 ранга (22 июля 1944 г.)

Стрелецкий Петр Фёдорович, гвардии капитан (31 мая 1944 г.)

Суханов Михаил Андреевич, гвардии лейтенант ( 5 ноября 1944 г.)

Татаренко Дмитрий Митрофанович, гвардии капитан (24 июля 1943 г.)

Типанов Александр Федорович, гвардии рядовой (13 февраля 1944 г.)

Тихомиров Иван Васильевич, капитан (22 июня 1944 г.)

Тихонов Виктор Иванович, капитан 3 ранга (6 марта 1945 г.)

Тоболенко Михаил Николаевич, лейтенант (22 июня 1944 г.)

Травкин Иван Васильевич, гвардии капитан 3 ранга (20 апреля 1945 г.)

Удальцов Ефим Григорьевич, старший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Усачев Филипп Александрович, подполковник (20 апреля 1945 г.)

Усенко Константин Степанович, гвардии капитан (5 ноября 1944 г.)

Ущев Борис Петрович, гвардии капитан-лейтенант (22 июля 1944 г.)

Федоров Владимир Дмитриевич, старшина 2-й статьи (6 марта 1945 г.)

Фоменков Федор Васильевич, гвардии старший лейтенант (22 февраля 1944 г.)

Хохлов Петр Ильич, гвардии капитан (13 августа 1941 г.)

Худанин Федор Николаевич, старший сержант (21 июля 1944 г.)

Цапов Иван Иванович, гвардии капитан (22 июля 1944 г.)

Цисельский Михаил Петрович, капитан (6 марта 1945 г.)

Цоколаев Геннадий Дмитриевич, гвардии старший лейтенант (14 июля 1942 г.)

Цыганов Евгений Терентьевич, гвардии капитан (22 января 1944 г.)

Чаговец Григорий Иванович, лейтенант (5 ноября 1944 г.)

Чалов Павел Иванович, младший лейтенант (6 марта 1945 г.)

Иванов Виктор Тимофеевич, гвардии старший лейтенант (22 июля 1944 г.)

Черненко Василий Иванович, гвардии старший лейтенант (19 августа 1944 г.)

Чернышев Аркадий Петрович, гвардии капитан (22 января 1944 г.)

Шаманов Иван Гаврилович, гвардии капитан (22 января 1944 г.)

Шатсин Николай Васильевич, лейтенант (22 июля 1944 г.)

Шаренко Василий Петрович, старшина (21 июля 1944 г.)

Шаров Дмитрий Михайлович, гвардии майор (5 ноября 1944 г.)

Шишков Михаил Федорович, гвардии лейтенант (5 ноября 1944 г.)

[marel1968]

ли­дер эскадренных миноносцев «Ленинград»

Василий Степанович Кузнецов

Родился в 1920 году в деревне Некрасово ныне Касимовского района Рязанской области. Русский.

Член ВЛКСМ.

Награжден орденом Отечественной войны I степени.

Юность Василия Кузнецова прошла в Баку. Море было рядом. С ним, с Каспием, и мечты свои связывал паренек. Мечтал о морских по­ходах, об океанских дорогах. А когда комсомольца Ва­силия Кузнецова призвали на действительную службу, стал он военным моряком, но попал на суровую Бал­тику.

Великая Отечественная застала его в Таллинне, где старшина 2-й статьи Василий Кузнецов служил на ли­дере эскадренных миноносцев «Ленинград» командиром артиллерийского орудия.

В конце августа 1941 года, после тяжелого перехода из Таллиннской гавани в Кронштадт и Ленинград, бое­вые корабли стали на защиту города на Неве. Лидер «Ленинград» наносил по фашистам ощутительные уда­ры своим артиллерийским огнем.

12 октября вспыхнула жестокая артиллерийская дуэль между советским кораблем и фашистской ар­тиллерией. Лидер «Ленинград» на важнейшем участке фронта обеспечивал своим огнем оборону наших войск, сдерживал натиск бронированных фашистских бата­льонов.

Артиллерийский расчет Кузнецова действовал четко, стрелял метко. Одна за другой замолкали вражеские батареи. Но те из них, которые еще действовали, про­должали ожесточенный обстрел нашего корабля. Вра­жеские снаряды рвались рядом с «Ленинградом». Ос­колок снаряда сразил установщика прицела из расчета Кузнецова. Но бой продолжался. Рядом с Кузнецовым разорвался вражеский снаряд. Василия контузило и тя жело ранило. Когда моряк пришел в сознание, он уви дел, что дымится мешок с пороховым зарядом. Вот уже заплясали желтые языки огня, а недалеко находились приготовленные к стрельбе снаряды. Мгновение — и ко­рабль может взлететь на воздух:..

Истекавший кровью моряк схватил голыми руками го рящий заряд и хотел выбросить за борт. Но сил не хватило, Василий упал на горящий заряд. Задымилась одежда, обгорала кожа на руках. Из последних сил полз к борту, передвигаясь вместе с горящим зарядом. Мучи тельным усилием Кузнецов столкнул за борт горевший заряд и потерял сознание.

В санчасти корабля ему оказали первую помощь. Но раны оказались смертельными, и мужественный мо­ряк скончался.

Командующий Краснознаменным Балтийским флотом издал специальный приказ. В нем говорилось: «В дни героических боев за город Ленина в октябре 1941 года погиб на своем боевом посту старшина 2-й статьи Куз­нецов Василий Степанович.

Товарищ Кузнецов, несмотря на смертельное ранение, не щадя собственной жизни, заботился прежде всего о спасении корабля и умер как герой».

Для увековечения памяти героя-моряка на орудии, которым командовал В. С. Кузнецов, установлена ме­мориальная доска, его имя присвоено и этому орудию.

Имя Василия Кузнецова навечно внесено в списки экипажа лидера «Ленинград». Посмертно он награжден орденом Отечественной войны 1 степени.

Литература:

Навечно в строю. Альбом. Вып. 1. М., 1971. С 58.

[Olga Pankova]

Смирнов Василий Гаврилович
ищу сведения о дедушке. Смирнов Василий Гаврилович 1911г.р.Ярославская обл,Угличский р-н,д.Резанино.без вести пропавший в августе 1941г.Последнее письмо от 3 августа 41г. КБФ-1002, п/я №1 М.Р.О.Н( что это значит?),Наименование части числится БОБР Таллин (ОБД Мемориал).Призван 23.06.41г,Куйбышевским РВК г.Ленинграда,группа учета- НКВМФ Б.О.,состав-рядовой,ВУС-120.Помогите пожалуйста...
http://www.polk.ru/p...e-najjti/26348/
Код запроса: 26348

76224550
Информация из картотеки ЦВМА
Фамилия СМИРНОВ
Имя Василий
Отчество Гаврилович
Дата рождения/Возраст __.__.1911
Место рождения Ярославская обл., Угличский р-н, д. Резанино
Дата и место призыва Куйбышевский РВК
Последнее место службы КБФ, БОБР Таллин
Воинское звание краснофлотец
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.08.1941
Название источника информации ЦВМА
Номер ящика Картотека безвозвратных потерь
http://www.obd-memor...htm?id=76224550

76573829
Информация из Донесения о безвозвратных потерях ОПК КБФ от 21.05.1945 г.
Фамилия СМИРНОВ
Имя Василий
Отчество Гаврилович
Дата рождения/Возраст __.__.1911
Место рождения Ярославская обл., Угличский р-н, д. Резанино
Дата и место призыва Куйбышевский РВК, Ленинградская обл., г. Ленинград, Куйбышевский р-н
Последнее место службы КБФ, БОБР Таллин
Воинское звание краснофлотец
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.08.1941
Название источника информации ЦВМА
Номер фонда источника информации 864
Номер описи источника информации 1
Номер дела источника информации 1366
http://www.obd-memor...htm?id=76573829
http://www.obd-memor...76573799&page=1

КБФ – Краснознаменный Балтийский флот.
БОБР Таллин – Береговой оборонительный район Таллинна.

Зарегистрируйтесь на Форуме Поисковых Движений http://forum.patriot...er.ru/index.php
Найдите вот этот раздел: 70-Справочники ППС и поиск в отношении воинских частей> 00-Справочники ППС и пп
http://forum.patriot...php?board=349.0
В этом разделе имеется Подраздел: Военно-морские почтовые станции и их почтовые ящики
http://forum.patriot...hp?topic=2668.0
Скопируйте отсюда данные, которые я Вам написал, и выложите их в подразделе, задайте вопросы специалистам по ВМФ и военно-морским почтовым станциям…
Виктор Юрьевич. Москва. · 17.11.2013 03:04:58

[Olga Pankova]

Черепанов Иван Андреевич
Помогите найти место захоронения моего деда, он погиб в г. Рауниенбауме 23 сентября 1941 года. Все данные о его гибели нашла на ОБД Мемориале.
http://www.polk.ru/p...e-najjti/26168/
Код запроса: 26168

Комментарии:
76631515
Информация из донесения о безвозвратных потерях
Фамилия Черепанов
Имя Иван
Отчество Андреевич
Дата рождения/Возраст __.__.1917
Последнее место службы КБФ, подвиж. база бр. торпед. кат.
Воинское звание мл. политрук
Причина выбытия убит
Дата выбытия 23.09.1941
Название источника информации ЦВМА
Номер фонда источника информации 11
Номер описи источника информации 3
Номер дела источника информации 15
ОРАНИЕНБАУМ находится в Ленинградской области и входит в черту города Ломоносов
Ломоно́сов (до 1948 года Ораниенбаум, нем. Oranienbaum, фин. Kaarosta, Rampova) — город в России, муниципальное образование в составе Петродворцового района города федерального значения Санкт-Петербурга. Является местом нахождения органов местного самоуправления Ломоносовского района Ленинградской области, хотя сам в этот район не входит.
Расположен на южном берегу Финского залива, в устье реки Караста. Морской порт. Железнодорожные станции Ораниенбаум и Ораниенбаум II
МОЖЕТЕ НАПИСАТЬ В АДМИНИСТРАЦИЮ
Адрес: 188512, Санкт-Петербург, г.Ломоносов , Дворцовый пр., д.40
тел/факс 422-73-76
E-mail: admlom1@mail.wplus.net
Сайт: http://www.lomonosov.municip.ru
Администрация МО «г. Ломоносов» т/факс: 422-73-76
Глава администрации МО «г. Ломоносов» - Смольникова Надежда Николаевна
ИЛИ В ВОЕНКОМАТ
ВОЕННЫЙ КОМИССАРИАТ ЛОМОНОСОВСКОГО РАЙОНА
Почтовый адрес 188510, Ленинградская обл., Ломоносов г., Александровская ул., д. 13
Телефон/Факс т (812) 4230790
Сайт http://org78.ru/company_9871
ПРОВЕРЬТЕ АДРЕСА.
ИЛИ ПИШИТЕ В АРХИВ ЦВМА
Центра́льный вое́нно-морско́й архи́в (ЦВМА) — российский ведомственный архив, филиал Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации.
Является ведомственным архивным хранилищем документов военно-морского флота. На хранении в архиве находятся более двух миллионов документов, входящих в 6 тыс. фондов и охватывающих период с 1941 по 1993 годы. Это один из крупнейших архивов России, содержащих документы Великой Отечественной войны.
Архив подчинен Главному штабу Военно-морского флота РФ (Министерство обороны РФ) на правах отдела.
Адрес: 188300, Россия, Ленинградская область, Гатчинский район, город Гатчина, Красноармейский проспект, дом 2
Anna53 · 20.10.2013 22:21:40 ·

[Olga Pankova]

Эсминец "ГОРДЫЙ"
Слепов Константин Григорьевич
Слепов Константин Григорьевич,уроженец с.Васильки,Бутурлинского р_на,Горьковской обл..Служил сигнальщиком на э/м"Гордый"
http://www.polk.ru/p...e-najjti/25970/
Код запроса: 25970

Ссылки на список воинов эсминца «Гордый», пропавших без вести 12.11.1941 года.
Экипаж - 197 человек.
Из экипажа удалось спасти лишь 76 человек, еще 12 самостоятельно добрались до острова Гогланд на шлюпке, пройдя за 20 часов 100 миль под парусом при 8-балльном ветре. Вместе с кораблем погиб и его неизменный командир — капитан 3 ранга Е.Б. Ефет.
http://www.obd-memor...htm?id=76531770
http://www.obd-memor...htm?id=76810222
http://www.obd-memor...htm?id=77542122
http://www.obd-memor...htm?id=77353847
http://www.obd-memor...htm?id=77483079
http://www.obd-memor...htm?id=77483310
http://www.obd-memor...tm?id=403770325
Виктор Юрьевич. Москва. · 06.09.2013 22:54:13 ·

Эсминец "ГОРДЫЙ"
Виктор Юрьевич. Москва. · 06.09.2013 22:38:02 ·

Эсминец "Гордый" [Эсминец Гордый - погружения на затонувшие корабли. рэк-дайвинг (diving)]
Стен СТОКМАНН.
Фото автора
http://www.diveplane.../tech/327/2460/
Сегодня затонувший эсминец «Гордый» лежит на глубине 58 метров. Он выглядит совсем неповрежденным. Первое, что мы видим, приближаясь к нему через толщу темно-зеленой воды, – это артиллеристский дальномер For Eyes. Ниже – остатки рубки, среди которых мы разглядели корабельный компас.
Двигаясь в сторону носа, встречаем 76-мм пушку, осматриваем якорь и нижним ярусом уходим по дну к корме. На пути попадается минный якорь, может быть, от той самой мины, на которой «Гордый» и подорвался. Немного дальше лежит спасательная шлюпка.
Посередине корабля мы обнаружили 533-мм пусковые торпедные аппараты. В одном из них еще заряженная торпеда.
Медленно возвращаясь к трапу, заглядываем во все многочисленные люки, иллюминаторы и двери, но не решаемся заплывать внутрь, чтобы не потревожить память погибших здесь моряков. Ведь это – военная могила.
Время безопасного пребывания на грунте подходит к концу, бросаем последний взгляд на затонувший корабль и начинаем всплытие.
Электронный адрес Стена Стокманна(Sten Stockmann:
sten@elisanet.fi
Виктор Юрьевич. Москва. · 06.09.2013 22:33:30 ·

Эскадренный миноносец проекта 7 «Гордый».
http://ussrfleet.193...m_pr_7_gord.php
В ноябре 1941 года «Гордый» был включен в состав отряда кораблей, предназначавшегося для эвакуации гарнизона Ханко.
13 ноября 1941 года он вместе с эсминцем «Суровый», минным заградителем «Урал», несколькими катерами и тральщиками направлялся к полуострову Ханко и ночью попал на минное поле. Сначала мины рвались в параванах тральщиков, затем погибли морской охотник, тральщик, подорвался «Суровый».
«Гордый» вышел в голову отряда. 14 ноября в 3.20 под водой раздался глухой взрыв (вероятно, сработал минный защитник), но параваны не были проверены, и эсминец продолжал движение, выкатившись влево с протраленного фарватера. Через 10 минут по левому борту раздался сильный взрыв, из пробоины вырвались клубы пара. Мина взорвалась в районе 1-го машинного и 3-го котельного отделений, все находившиеся там люди погибли. Корабль получил крен 20° на левый борт.
В кормовой части образовался гофр, трещина в наружной обшивке и широкая метровая трещина в настиле верхней палубы. Помещения в районе 185-205-го шпангоутов быстро заполнились водой. Крен увеличился до 30°. При этом давление в котлах упало до нуля. Эсминец лишился электроэнергии и не мог использовать водоотливные средства.
Через полторы-две минуты по мере затопления отсеков крен сам собой уменьшился до 10°. Хотя часть водонепроницаемых переборок сохранила герметичность, обеспечив тем самым некоторый запас плавучести, выход из строя средств борьбы за живучесть вынудил командира принять решение оставить корабль.
Однако через несколько минут в корме в районе 4-го орудия главного калибра по правому борту раздался взрыв второй мины. «Гордый» лег на левый борт, а затем, встав почти вертикально, затонул носом вверх.
Из экипажа удалось спасти лишь 76 человек, еще 12 самостоятельно добрались до острова Гогланд на шлюпке, пройдя за 20 часов 100 миль под парусом при 8-балльном ветре. Вместе с кораблем погиб и его неизменный командир — капитан 3 ранга Е.Б. Ефет.
Виктор Юрьевич. Москва. · 06.09.2013 22:23:25 ·

Прикрепленные файлы

•  гОРДЫЙ.jpg   49,64К   1 скачиваний

[marel1968]

Не отступим

Боевой привет вам, защитники Москвы, от моряков Крас­нознаменной Балтики, от вооруженных юношей и девушек города Ленина. Суровые дни переживает наш родимый город, смертельная опасность нависла над ним. И в этот грозный час Родина призвала моряков-балтийцев, ленинградскую моло­дежь защищать Ленинград.

Народ сказал нам: «Бейся до последней капли крови, но города Ленина не сдавай!» Мы отвечаем нашей Родине, наше­му народу: «Есть не сдавать!»

Я только что прибыл из Ленинграда. С суши он опоясан окопами и рвами. С моря стерегут наши корабли, с воздуха — наши «ястребки». Каждый, кто может носить оружие, стал на боевой пост. Из заводских ворот выходят танки, их сделали сами ленинградцы.

В. Кульбакин, командир подводной лодки.

Правда, 1941, 29 сентября.

(из сборника "Великая Отечественная в письмах")

[marel1968]

(из сборника "Великая Отечественная в письмах")

Атакует лодка «С-13»

...Утро 10 января 1945 года. Мы выходим в море. К исходу суток достигли точки погружения. Благодарим корабли эс­корта. Теперь под воду! Вскрыт пакет с боевым приказом: идти к Данцигской бухте, топить крупные боевые корабли и транспорты врага...

Шестнадцать суток, как ведем поиск. Много раз приходи­лось уклоняться срочным погружением или уходить на большую глубину от противолодочных кораблей, подводных лодок и самолетов противника. Но желанной цели все нет. На­конец 30 января около 21 часа вахтенный сигнальщик стар­шина 2-й статьи Анатолий Виноградов обнаружил несколько белых огней.

Шел конвой противника. На полном ходу повернули на курс сближения с ним. И тут командир отделения гидроаку­стиков старшина 2-й статьи Иван Шнапцев доложил: «Слы­шу шум винтов крупного корабля!»

Командир лодки меняет курс. Вскоре сигнальщик доло­жил: «Слева по носу вижу силуэты двух кораблей».

Полная луна показалась сквозь тучи. В бинокль можно было различить миноносец и огромный транспорт. Вот она, достойная цель! Мы ложимся на параллельный курс слева, где не оказалось охранения. Даем полный ход.

После двухчасовой погони лодка легла на боевой курс. С мостика раздается: «Носовые торпедные аппараты, пли!»

Наша лодка круто отвернула, ушла под воду. Успеем ли уйти от погони? Нет! Гидроакустики обнаружили за кормой шумы винтов четырех миноносцев и трех сторожевых кораб­лей противника. Началось преследование.

Мелководье не давало возможности уйти на большую глу­бину. Мы вынуждены уклоняться от атак, маневрируя в пят­надцати метрах от поверхности воды. Малейшая неточность могла привести к гибели. Дело в том, что уход на большую глубину приближал лодку к разрывам подводных бомб, на меньшую — грозил таранным ударом.

Более четырех часов длилась погоня. Безупречные дейст­вия всего личного состава позволили нашей лодке оторваться от преследования.

А тем временем из штаба была принята радиограмма. В ней сообщалось: подводная лодка «С-13» потопила лайнер «Вильгельм Густлов» водоизмещением свыше двадцати пятя тысяч тонн. На дно ушло около восьми тысяч солдат и офи­церов войск СС, СД, гестапо плюс три тысячи семьсот враже­ских подводников.

10 февраля. В 2 часа 50 минут лодка атаковала и потопи­ла вспомогательный крейсер «Генерал Штойбен» водоизме­щением почти пятнадцать тысяч тонн. Корабль охраняли три эскадренных миноносца.

Н. Редкобородов,

бывший штурман «С-13»,

капитан 2-го ранга запаса.

Правда, 1970, 24 июля.

[marel1968]

ГОСПИТАЛЬНОЕ СУДНО "СИБИРЬ"
(из сборника "Великая Отечественная в письмах")

Рассказ радиста

Фашистские пилоты не могли не заметить наших опознава­тельных знаков, не могли не видеть, что перед ними плавучий госпиталь. Несмотря на это, они сбросили бомбы. Раздались оглушительные взрывы. Теплоход содрогнулся. Выглянув из рубки, я увидел, что взрывной волной (бомбы взорвались ря­дом с бортом) повреждено все антенное хозяйство. Тут же я получил распоряжение от капитана немедленно восстановить связь и принялся за установку запасной антенны.

Связь была восстановлена. Я настраивал передатчик. Было около пяти часов вечера, когда снова раздался сигнал воздуш­ной тревоги. Вслед за этим я услышал сильный грохот. Потом стало тихо. С трудом открыв заклинившуюся дверь рубки, я увидел, что из стенки левого борта вырывается пламя. Погас свет. Схватив огнетушитель, я побежал к месту пожара. Сюда же примчались боцман И. Павлов и помощник капитана В. Мамлыга. Но попытки ликвидировать пожар ни к чему не приве­ли. Сильный ветер разносил огонь, и вскоре он перекинулся на правый борт. Шланги бездействовали, потому что было по­вреждено машинное отделение.

Всюду на судне виднелись следы бомбардировки, картины ужасных разрушений, тем более ужасных, что за минуты пе­ред тем здесь был лазарет с обычными для него тишиной, чистотой и порядком. Отовсюду слышались хрипы умираю­щих, крики женщин, плач детей.

Спасти раненых, сохранить всех уцелевших — вот какую задачу поставили перед собой командиры судна. Но эта за­дача оказалась невыполнимой.

Часть шлюпок была разбита в результате бомбежки, ос­тальные не могли принять даже женщин и детей.

Возле перегруженных шлюпок в воде барахтались сотни людей. Команда стала бросать им спасательные пояса, доски, спасательные круги. И люди, видя самоотверженность коман­ды, не покидавшей горящего судна, поверили в свое спасение. Пользуясь любыми средствами, они пытались продержаться на воде до подхода помощи. Но многим не пришлось ее до­ждаться. Подлые воздушные бандиты с бреющего полета стали хладнокровно расстреливать спасавшихся, пуская одну пуле­метную очередь за другой.

Трудно передать потрясающие подробности этой чудовищ­но зверской расправы гитлеровских убийц над беззащитными и беспомощными людьми. Зарево пожара освещало трагиче­скую картину: тяжелораненые, обезумевшие матери с детьми пытались плыть, держась за обломки судна. Но их настигали пули палачей.

Около двух часов пришлось мне пробыть в воде, пока меня не заметили с катера и не подобрали. Здесь уже было много спасенных. На следующий день мы прибыли на Гогланд.

А. Чистяков.

19 августа 1941 г. госпитальное судно "Сибирь", на борту которого были эвакуированные женщины, дети, раненные красноармейцы, шло из Таллина в Ленинград. Фашистские летчики подвергли судно зверской бомбардировке. В результате многие погибли в огне, потонули, были расстреляны на плотах и шлюпках пулеметными очередями.

Гнев и боль

Из Таллина эвакуировалась я вместе со своей старшей сест­рой Вирлайт. И как только я называю ее имя, сразу она воз­никает в памяти с трехмесячным ребенком на руках... Не­счастная сестра.

Мы были у себя в каюте, когда раздался второй сигнал тре­воги. Грохот разрыва фугасной бомбы я услышала в тот мо­мент, когда все тело мое пронизала страшная боль. Крупный осколок раздробил мне правую руку. Едва мне успели помочь, крепко перетянуть раненую руку, как раздался второй взрыв. Всю середину корабля быстро охватило огнем. Спасаясь от пламени, мы все бросились на палубу — в ту сторону, где еще не было огня.

Пламя распространялось быстро. Мы вынуждены были бро­ситься в воду. Сестра, выбившись из сил, выпустила из окоче­невших рук своего трехмесячного малютку, и он на наших гла­зах утонул. Я поплыла, ухватившись за какую-то крупную де­ревянную деталь корабля, носившуюся по волнам. Потом я взобралась на этот своеобразный плот, который спас жизнь не только мне, но еще троим мужчинам и одной старой женщине. Несколько часов носило наш плот по волнам, пока не показал­ся вблизи корабль, подобравший нас.

Сейчас, лежа в госпитале, свою боль и свое горе я забываю, глядя на соседнюю койку, на которой лежит шестилетняя Марет Луйк. У нее тяжелые ожоги всего тела. Девочка ехала на пароходе со своей матерью, но теперь она одна... Маленькую Марет спас раненый краснофлотец. Он спрыгнул в воду с го­рящего корабля, привязав к себе девочку ремнем. Держался в воде до тех пор, пока его и ребенка не подобрали.

На всю жизнь запомнит Марет двуногих зверей, лишивших ее матери.

Вирве Лаас.

Из объятий смерти

Я ехала из Таллина на «Сибири» с полуторагодовалым ре­бенком. Около пяти часов дня 19 августа, находясь в своей каюте, я услышала сигнал воздушной тревоги, за которым вскоре последовал сильный взрыв. Я схватила на руки ребен­ка, прижала его к себе. Вдруг раздался новый взрыв. Меня вы­бросило из каюты в коридор, ударило о стену, и в этот момент вокруг обрушились горящие обломки. Я почувствовала страш­ную боль в правой руке, в которой держала ребенка, и упала в беспамятстве. Очнулась я через несколько минут от взрыва новой бомбы. Голова сына была вся в крови. Я бросилась в ко­нец коридора, куда еще не подобралось пламя. Сделала это во­время. Через секунду на том месте, где я очнулась, все уже было завалено горящими бревнами, обгоревшими людьми, про­валившимися сверху.

Выскочив на палубу, я увидела, что все уцелевшие от бом­бежки лодки уже спущены на воду. Пассажиры метались в страхе и отчаянии, а фашистские негодяи продолжали сбра­сывать бомбы, расстреливать нас пулеметным огнем. Ливнем пуль поливали фашисты и первые группы раненых, заполнив­ших лодки. Я побежала на правый борт корабля. От борта от­чаливала переполненная лодка. Меня стали звать вниз. Дер­жа ребенка в левой руке, я спрыгнула в лодку. Не успели мы отвалить от борта «Сибири», как вдруг налетевшая сильная волна перевернула лодку. Все находившиеся в ней оказались в воде. Холодная вода жгла. Сломанная правая рука не дей­ствовала. При падении в воду ребенок выскользнул у меня из рук. Я видела, как налетевшая волна подхватила моего не­счастного мальчика и отшвырнула далеко в сторону.

Почти пять часов я провела в холодной воде, судорожно ухватившись здоровой рукой за обломок бревна. Затем я обес­силела, начались судороги в ногах. В полной темноте, когда я уже теряла сознание, меня спасла команда траулера, послан­ного на розыски погибающих.

Краснофлотцы буквально вырвали меня из объятий смер­ти, Они привел меня в чувство, дали сухое платье, оказали первую медицинскую помощь. Неделю пролежала я в крон­штадтском госпитале, затем меня перевели в Ленинград.

Я верю, что подлый враг будет разбит и окончательно унич­тожен. За слезы и страдания матерей, потерявших своих детей, за слезы сирот, матери которых погибли в холодной пучине Финского залива, врагу будет воздано сполна.

Ия Виснапу.

Правда, 1941, 12 сентября.

[marel1968]

Эскадренный миноносец «Гордый»
(из сборника "Великая Отечественная в письмах")

Бьется сердце корабля

Долго ли живут корабли? По-разному. Одни умирают в юности, другие плавают десятилетиями. У каждого свои воз­можности, свой предел. Корабль — это в конце концов металл. Но корабль имеет и сердце. Это его экипаж, люди.

Эскадренный миноносец «Гордый» погиб, когда ему не было и трех лет. В бой корабль вступил в первый день войны. Его экипаж отражал налеты фашистских самолетов в Риж­ском заливе, оборонял острова Моонзундского архипелага. «Гордый» во время прорыва кораблей Балтийского флота из Таллина в Кронштадт наскочил на мину, лишился хода. Эки­пажу было разрешено оставить миноносец. Но командир Ев­гений Борисович Ефет не спешил покидать корабль. Он прика­зал перейти на подошедший тральщик тем, без кого можно было обойтись.

С оставшимися — их было около пятидесяти — командир продолжал отстаивать корабль. Они привели израненный эс­минец в Кронштадт, преодолев шквал берегового артиллерий­ского огня, отбив десятки воздушных атак. 267 бомб сбросили фашистские самолеты на «Гордый» и буксировавший его эс­минец «Свирепый».

Отремонтированный «Гордый» оборонял Ленинград. 12 ноября 1941 года в составе других кораблей он вышел на Ханко за его героическим гарнизоном. Это был последний по­ход «Гордого». В ночь на 14 ноября огненный смерч взмет­нулся подле эсминца: взорвались сразу две мины. Штормовое море уже начало глотать орудия и торпедные аппараты: Кор­ма все больше уходила под воду... И тогда Дмитрий Иванович Сахно — могучий, бесстрашный комиссар запел «Интернацио­нал». Его подхватили командир корабля Е. Ефет, старпом И. Багринов, штурман А. Лященко. Запели сигнальщики и артиллеристы, минеры и радисты... Так с бессмертными сло­вами «Интернационала» эсминец и пошел ко дну.

Г. Правиленко,

капитан 1-го ранга.

Правда, 1970, 21 июня.

Автору этого письма впоследствии удалось разыскать двадцать трех моряков с "Гордого", спасшихся в ноябрьскую ночь 1941 г. Они продолжают поддерживать между собой переписку, периодически встречаются. Душой этих встреч стали политработник П. С. Носиков и корабельный артиллерист Н. В. Дутиков, проживающие в Ленинграде.

Как сложились судьбы оставшихся в живых? Бывший краснофлотец Константин Ильич Дубинин стал инженером-конструктором. Командир группы Георгий Кузьмич Нечаев - доктор технических наук... Уважаемыми рабочими стали артиллеристы Михаил Васильевич Куличихин — в Туле, Илья Федорович Алферов — в Красном Су лине, мичман Анатолий Феликсович Бурчик — в Ленинграде. Капитаном катера служит Владимир Владимирович Лагутин.

Добрая память живет о командире «Гордого» в Евпатории, где ро­дился и вырос Евгений Борисович Ефет. Его именем названы улица, пио­нерская дружина в школе, где он учился. Есть улица Евгения Ефета и в городе Ломоносове Ленинградской области. Здесь он жил перед войной, ЗДвСь работают его жена Валентина Ивановна и сын Евгений Евгеньевич.

[marel1968]

ЛИНКОР "МАРАТ"

(из книги "Ленинградский фронт")

Морозов Михаил

21 июня 1941 года наш линкор «Марат»³ из Кронштадта пришел в Таллин. Дали команду личному составу: желающим сойти на бе­рег — записаться. А мы с прошлого года не были в Таллине. Город нам очень нравился. Записались, поступил сигнал приготовиться. Приготовились. Ждем построения. Время идет, построения нет. Два часа— молчок, три часа— молчок. В четыре часа заиграл походный сигнал вахтового. Весь личный со­став в недоумении. Как так? Куда? Только пришли— опять уходить. Ну, мы занимаем свои посты. Наше дело— что? Прогреть машину в первую очередь, а кочегарам при­готовить котлы. Снимаемся с якоря, уходим. Часов около трех приходим в Кронштадт, становимся на большой рейд. Заняли бое­вые посты. В холодильном отделении у нас красота— свету много, тепло. Нас шесть человек.

И где-то часа в четыре— автоматы зенитные. Воздушная тревога сыграла. Вдруг — в корме удар. Не успели опомниться от этого удара — и еще удар, над нами. Я доложил, что слышал взрыв в корме. И сразу — еще взрыв. Со мной рядом. И свет гаснет, меня кверху поднимает, трубку телефона из рук вырывает. Закрепил трубку в темноте, докладываю, что слышал взрыв на пра­вом холодильнике. Мне отвечают: «Свяжись с правым холодильником, у нас с ними связи нет».

После боя только восстановилось все, что произошло в тот день. Как раз в че­тыре часа утра наши сигнальщики заметили группу самолетов над фарвате­ром, которые сбрасывали что-то на парашютах. Доложили командиру. Коман­дир корабля — в штаб. (Штаб на аэродроме.) Аэродром отвечает, что все са­молеты на месте. Никаких полетов нет. И вдруг с одного самолета груз взорвался. Оказывается, они сбрасывали мины на парашютах. Зенитчики от­крыли огонь по самолетам. Вот так началась война. В общем, «Марат» первым и принял войну.

³ Линкор спущен на воду 27 августа 1911 года под названием «Петропав­ловск». Участвовал в Первой мировой войне. Именно на «Петропавловске» началось Кронштадтское восстание 1921 года. 31 марта 1921 года линкор пе­реименован в «Марат».

Немец подвез под Питер крупную артиллерию из Германии. Стал обстрели­вать нас 13-дюймовыми снарядами. У нас, на линкоре «Марат», снаряды 12 дюймов, а у них —13. Один раз попал такой снаряд в наш «Марат». Пробил все сопротивление и в среднем турбинном отделении прошел над головой Юры Чупруна, да так близко, что ему волосы сожгло — спалило подчистую. Снаряд прошел через переборку в правый холодильник, а там не взорвался, а просто раскололся. После этого командование сразу приняло решение: везти облицовочные гранитные плиты со стенок и покрывать ими всю палубу на лин­коре. Снаряды падали и на этих гранитных плитах разрывались, а палубу не пробивали.

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

Казаев Петр

Месяца за два до начала войны, как только сошел лед, у нас на Балтийском флоте (и по всем флотам) начались учения. Помню, 25 мая 41-го года я смот­рел открытие Петергофских фонтанов. Это было мое последнее увольнение на берег, после него до начала войны я на берег не сходил, все время прово­дились боевые подготовки. Увольнение личного состава запретили. Нарком Военно-морского флота Кузнецов объявил по всем флотам готовность номер один. Многие базы сухопутных войск пострадали от неожиданного нападения, сухопутные войска несли большие потери. А из военно-морских баз флота ни одна в начале войны не пострадала. Ни один корабль не пострадал, потому что все были готовы к бою.

Начало войны застало меня в Кронштадте, в должности командира «морского охотника» за подводными лодками. Еще никто не знал о начале войны, а мне уже пришлось в три часа ночи с 21-го на 22-е провести бой с самолетами про­тивника. Меня послали в дозор, в район Шепелевского маяка (между островом Сескар и Выборгским заливом, это точка перекреста фарватеров). В три часа ночи увидел, что со стороны Финляндии летят три самолета в сторону Крон­штадта. Запросил опознавательные, опознавательные не ответили. Один по­пытался пикировать на меня. Я приказал открыть огонь. Самолет задымился. Тогда они повернули и ушли в сторону Финляндии. Таким образом, до Крон­штадта я им не дал долететь.

Меня к 12 часам дня отозвали, пришел на Кроншлот, иду докладывать коман­дованию, что провел бой с самолетами противника. Сам сомневался еще то­гда. Думаю, боже мой, как докладывать? А ну как своего сбил? Но тут объяв­ляют о начале войны. Все, отлегло. Начальство мои действия признало пра­вильными, поблагодарило: молодец. Вот так началась для меня война. За первые два месяца мой «морской охотник» только в подобных одиночных боях сбил три самолета противника.

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

ВОСПОМИНАНИЯ: Макеев Петр

Когда началась война, я учился в Военно- морской академии имени Ворошилова на Ва­сильевском острове. Нас на третий день войны досрочно выпустили, и я был назначен в опера­тивный отдел Балтийского флота, главная база которого в это время находилась в Таллине.
Когда мы прибыли в Таллин и явились к началь­нику штаба флота, он сказал: «Ага, академики прибыли, прекрасно, вникайте в обстановку и принимайтесь за работу». А обстановка в это время была следующая: немецкие войска в пер­вых числах августа захватили все наши военно- морские базы и подошли к Таллину. Наша армия была разрезана, и враг клином прорвался на южное побережье Финского залива. Продолжа­лась Таллинская оборона до 26 августа. На не­однократные просьбы командующего Балтий­ским флотом адмирала Трибуца разрешить по­степенную эвакуацию ненужных частей и учреждений в Кронштадт отвечали запретом. Только 26 августа было получено разрешение на эвакуацию.

Спланировали, в какой транспорт погрузятся тыловые учреждения, в какие — войска, отходящие с фронта. Подготовка была очень большая, но она прово­дилась скрытно, потому что уже был приказ «не отходить, ни шагу назад». Мой однокашник Юра Афанасьев командовал эсминцем «Ленин», который стоял в Либаве в ремонте. А Либаву на 6-й день войны заняли немцы, и поэтому Юра приказал взорвать эсминец. Он на катере прибыл в Таллин, а военная проку­ратура уже обвинила его в поспешности, и он был расстрелян. Через некото­рое время вышел приказ Сталина: не оставлять ничего врагу, все взрывать, но уже после того как Юру расстреляли. Потом его реабилитировали, потому что действия были правильные.

В ночь на 27-е начался отход войск и техники. Технику, которую нельзя было взять с собой, уничтожали на берегу. Я сам видел, как наши солдаты разбива­ли машины, чтобы они не достались немцам.

Было создано 4 конвоя, в каждом по 8-10 транспортов. Меня назначили тогда начальником походного штаба первого конвоя. Шел я на учебном корабле «Ленинградсовет»⁵. Но к этому времени на Балтике разыгрался шторм, подул норд-ост, в такую непогоду не могли выйти малые корабли. Пришлось ожи­дать. В это время наш крейсер «Киров» и другие обстреливали немцев и не давали им помешать погрузке. Наша морская артиллерия поработала здоро­во. Только к утру 28-го море успокоилось и в 12 часов дня на эскадренном ми­ноносце «Калинин», где находился командующий арьергардом, вице-адмирал Ралль Юрий Федорович, был поднят сигнал: первому конвою начать движе­ние.

К вечеру 28 августа совершились первые налеты вражеской авиации на наши корабли. В сумерки мы подошли к минным заграждениям, которые выставили немцы еще до войны. По плану намечалось, что мы пройдем их днем 27-го, а вышло, что пришлось форсировать ночью, что осложнило обстановку. Эта ночь (с 28-го на 29-е) была самой тяжелой, самой ужасной. Много кораблей погибло на минном заграждении.

Мой однокашник шел на эсминце «Калинин», на котором находился вице- адмирал Ралль. Он потом рассказывал, что Юрий Федорович говорил: «Вто­рая Цусима».

Позже, уже после войны, в'62-м году, я был в ГДР назначен советником и ин­тересовался таллинским переходом. Я узнал, что до 10 тысяч мин немцы по­ставили посреди Финского залива, на центральном фарватере, в который мы вошли. Много судов погибло на минах.

На нас совершались атаки немецкой авиации. Немцы выбирали самые круп­ные транспорты. Я видел, как «Вирония»⁶ от попадания бомб выкатилась из протраленной полосы. Я приказал капитану уменьшить ход до малого и по­слал катера подбирать тех, кто оказался за бортом. Но долго оставаться было нельзя, так как приближались сзади идущие корабли.

Командир «Ленинградсовета» удачно маневрировал. Как только из бомболюка самолета вываливались 4 бомбы, он командовал «право на борт». До этого отворачивать было нельзя, потому что летчик мог скорректировать на наш по­ворот. Вот так благополучно несколько раз командир то вправо, то влево от­ворачивал корабль. А бомбы ложились впереди по старому курсу.

Утром 29 августа, когда начались налеты на конвои, я дал несколько теле­грамм с просьбой прикрыть суда авиацией. И только когда мы прошли Гогланд, когда уже большинство транспортов потонуло или было повреждено, мы увидели, что летят наши истребители из Кронштадта нам навстречу. А в это время появились немецкие Ю-87. Увидев истребители, они повернули обрат­но. Остальное спасение шло с острова Гогланд. К этому времени был органи­зован отряд под управлением контр-адмирала Святова Ивана Георгиевича, с большим количеством малых кораблей и катеров. Этот отряд спас 12 тысяч солдат и гражданских, доставив их на остров Гогланд.

⁵ До революции — «Верный». В 1923 году «Верный» был переименован в «Петросовет», а два года спустя судно назвали «Ленинградсоветом». Учебный корабль был вооружен двумя 76-миллиметровыми пушками дореволюционно­го образца и четырьмя 12,7-миллиметровыми пулеметами ДШК; максимальная скорость хода 12 узлов. Благополучно совершил Таллинский переход, спас из воды более 300 жертв бомбежек и торпед.

⁶ Транспортное судно «Вирония», имевшее на борту значительную часть управления 10-го стрелкового корпуса. 28 августа «Юнкерс-88» сбросил на «Виронию» серию бомб, одна из которых разорвалась рядом с бортом кораб­ля и повредила машинное отделение. «Вирония» потеряла ход, но могла само­стоятельно держаться на плаву. Спасательное судно «Сатурн», на котором находилось около 800 человек, взяло «Виронию» на буксир, но, пройдя не­сколько кабельтовых, подорвалось на мине. Люди с «Сатурна» перешли частью на «Виронию». Приблизительно в 22 часа «Вирония» подорвалась еще раз и в течение 1—2 минут пошла ко дну. Во время потопления на «Виронии» были слышны многочисленные револьверные выстрелы. Судя по всему, люди кон­чали жизнь самоубийством, не желая живыми уходить в морскую пучину.

Новоселов Николай

22 июня 1941 года я находился на эскадренном миноносце «Яков Свердлов»⁷ краснознаменного Балтийского флота, в шхерах, где мы испытывали торпеду самонаведения. По радиосвязи объявили, что началась война. Наш корабль приписали к главной базе Военно-морского флота в Таллине. Он вошел в бое­вое ядро, которое несло патрульную службу в море. Когда фашисты прибли­зились к Таллину, нависла опасность кораблям, находящимся в главной базе. И было решено все боевые суда собрать и двинуться в Кронштадт. Эвакуация проходила с 24 августа 1941 года. 28-го утром, в 4:20 примерно, мы начали движение. Наш миноносец получил задание охранять правый борт крейсера «Киров».

По левому борту старшина сигнальной роты Быховец Аркадий обнаружил пери­скоп подводной лодки. Не прошло пяти минут, как подводная лодка противника выпустила торпеду по нашему кораблю. Но наш командир, капитан 2-го ранга Спиридонов Александр, сделал правиль­ный маневр, торпеда прошла за бортом. А вот вторую торпеду мы намеренно при­няли на себя, потому что она шла прямо на крейсер «Киров». Корабль наш за ка­ких-то 10 минут погиб. Удар торпеды пришелся в первое котельное отделение, там же недалеко находился склад бое­припасов, и корабль взорвался. Личного состава остались единицы, остальные все погибли. Те, что находились на ходо­вом мостике, последними с корабля ныр­нули в воду. С сигнальщиком Николаем произошла трагедия. Он подплыл к кате­ру, а на море было волнение, и его отне­сло, и попал он как раз под киль катера МО № 214. Меня катер подобрал. Как спасся, сам не понимаю. Я был ранен, вдобавок— контузия головы, долго не слышал ничего.

Наше движение по северному фарватеру было очень опасным. Тральщикам приходилось нелегко. Когда мина всплывала, даже личный состав боевых ко­раблей, ложась на живот, шестом отталкивал эти мины.

⁷ Эскадренный миноносец, с 1913 года под названием «Новик» в составе Балтийского флота, в январе 1923 года переименован в «Яков Свердлов». Под командованием капитана 2-го ранга А. М. Спиридонова участвовал в прорыве советских кораблей из Таллина в Кронштадт 28 августа 1941 года. Охраняя флагманский корабль крейсер «Киров», «Яков Свердлов» погиб, подорвав­шись на мине.

Саксин Иван

Я пришел на флот сразу после финской войны, она не принесла нам большой славы и пользы. Поэтому в Народном комиссариате обороны провелись большие замены. Старого наркома Клима Ворошилова сняли и назначили Маршала Советского Союза Тимошенко. Тимошенко сразу стал вводить новые уставы: усилил требования к воинской дисциплине, к боевой подготовке, по­высил роль младшего командного состава. Поэтому, когда я прибыл в учебный отряд школы связи имени Попова, и мы стали заниматься строевой подготов­кой (на это давалось 2 месяца), то сразу ощутили, что готовимся не по старой системе.

После окончания школы связи меня назначили на корабельную практику и по­слали на сторожевой корабль «Циклон». Тогда в Кронштадте и Ломоносове базировались корабли дивизиона, которые назывались «кораблями плохой по­годы». Это «Вихрь», «Буря», «Туча» и «Циклон», на котором я ушел на Балти­ку. На этом корабле стояло два артиллерийских орудия — две «сотки», один 37-миллиметровый зенитный пулемет, торпедный аппарат, — так что мы мог­ли выходить и в торпедную атаку на неприятельские корабли.

Наша эскадра (отряд легких сил) собралась в Рижском заливе: корабли охра­ны водного района и часть подводных лодок. Там 22 июня мы и узнали о нача­ле войны. На следующий день все отправились на постановку минного загра­ждения, которое должно было перекрыть горло Финского залива. Заграждение планировалось от Моонзундского архипелага с южной части до полуострова Ханко на севере.

Вышли минные заградители, эсминцы, тральщики и отряд поддержки, в кото­ром были крейсер «Максим Горький» и эсминец «Гневный». Сначала взорвал­ся «Гневный», а через некоторое время на мину наскочил и «Максим Горький». Оказалось, что накануне войны или в первый день немцы сумели поста­вить там минное заграждение. По всей видимости, плохо сработала наша раз­ведка.

Все первые недели войны мы были заняты обороной Финского залива. Дела­лось все для того, чтобы не пропустить немецкие корабли в восточную часть, в сторону Кронштадта и Ленинграда. Но немецкий флот не пошел в залив, немцы пустили сухопутные дивизии.

Ядро кораблей понемногу стало уходить из Таллинской гавани в Кронштадт. Начали перевозить часть ценного инженерного имущества. А когда немцы приблизились к Таллину, начался так называемый Таллинский переход.

Во время перехода наш корабль наскочил на мину. Мы попрыгали в воду. И вот когда я плыл, случайно под руку попался какой-то обломок бруса. Или доски. Я взял ее под левую руку, а правой немножко подгребал. И вот это ме­ня спасло. Через некоторое время слышу — где-то в стороне раздались голо­са. Нас подобрал какой-то корабль. Привели нас в машинное отделение — так сразу захотелось спать. Уснули. Через некоторое время нас разбудили, мы поднялись на верхнюю палубу, смотрим, — какой-то остров. Говорят, это Гог­ланд.................

В 1942 году на южном фронте пришлось сдать город Ростов-на-Дону, и еще два не­больших городка около Ростова. Сталин из­дал приказ № 227, которым вводились загра­дительные отряды и штрафные батальоны. Приказ был очень жестокий.

Однажды, я как раз дежурил на бронепоезде, прибежал рассыльный, сказал построить весь личный состав на улице, против штабного ва­гона. Люди вышли на построение. Доложили командиру. Вышли из штабного вагона командир Фостиропуло Матвей Григорьевич (грек по национальности) и его помощник младший политрук Татарский. Скомандовали «смирно». Коман­дир берет в руки приказ и начинает читать. Прочитал — мертвая тишина сто­ит. Берет приказ комиссар и говорит примерно следующее: «То, что вы сейчас услышали, каждый должен пропустить через свое сердце. Это не только при­каз войскам южного фронта, которые сдали город немцам, но и всем нам. В приказе сказано: ни шагу назад. Так вот, чтобы он лучше дошел до каждого из вас, я прочитаю его вторично». За всю мою службу это был первый случай, чтобы приказ читали дважды: командир и комиссар.

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

Макеев Петр

Жуков приказал командующему Балтийским флотом перебазировать из Крон­штадта в Ленинград боевые корабли. Пришли «Киров», «Максим Горький», «Петропавловск»¹⁵, миноносцы, подлодки. Я вместе с гидрографами делал ко­ординатные привязки кораблей для стрельбы по невидимой цели, по берегу. Для этого корректировочные посты поставили ближе к линии фронта.

Мой друг, Николай Ротин, был назначен командиром первого корректировоч­ного поста. Он находился на судостроительном заводе имени Жданова. Я к нему потом ходил, проверял этот пост. На высоте 70 метров над эллингом со­орудили наблюдательный пункт, закрытый фанерными щитами от ветра. Те­лефонную связь туда провели, оборудовали дальномером и стереотрубой. Второй ориентировочный пост был установлен на дворце Советов (на Мос­ковском проспекте). Морская артиллерия сыграла важную роль, она сорвала сентябрьские наступления немцев. Благодаря, конечно, гениальному руково­дству командующего Ленинградским фронтом Жукова.

Казаев Петр

От Петергофа до Ольгино и Лисьего Носа были установлены большие дере­вянные баржи. Раньше по внутренним рекам на них перевозили арбузы, дыни, картошку, дрова, уголь. В войну их мобилизовали, установили зенитные бата­реи и аэростаты воздушного заграждения. Ночью аэростат поднимался вверх на мощном стальном тросе. Немецкие бомбардировщики крылом или хвостом задевали за этот трос и разбивались.

Пришел я на моем «морском охотнике» с сопровождения очередного конвоя, пошел докладывать оперативникам, говорят: «Моторы не глуши, иди на охра­ну морского канала и плавучих батарей». Ну, полный вперед, прошли до мор­ского канала. Я зашел сначала в ограждение канала, смотрю, осколки полете­ли по верхнейг палубе, что такое — не пойму. Там домик был, увидел человека, подошел, спрашиваю. Он говорит, что немец уже в Стрельне, у Петергофа. И на южной дамбе у него замаскирована батарея. Не успел переговорить с ним, а плавучая батарея, ближайшая к Петергофу, загорелась. Боезапас, па­троны начали рваться. Стали эвакуироваться они в шлюпку, и в шлюпку на моих глазах попал снаряд. Море крови. Ну, закрыл я дымзавесой с «морского охотника», убитых, раненых, живых, — всех подобрал. Скорые помощи стояли у моста лейтенанта Шмидта. Туда привез убитых-раненых, а врач скорой по­мощи раненых берет, убитых — нет, как я ему ни объяснял, что идет бой и мне надо туда. Довел меня до белого каления. Вынимаю пистолет и говорю: «Если не возьмешь убитых— ляжешь рядом с ними». Забрал. А я обратно. Опять дымзавесой батареи закрывал, и так до ночи.

Дали мне задание идти к мысу между Капорской и Лужской губой, а это высокогорный мыс. Наверху немцами были устроены даль­нобойные крупнокалиберные батареи. Нужно было вызвать огонь на себя -=- засечь эти батареи, чтобы авиация их разбомбила. Я пришел туда, маневрировал, но немцы огонь не открывали — катеришко им как цель был неинтересен. Я подошел ближе к берегу, открыл огонь веером по предположительно­му местонахождению этих батарей. Как гово­рится, раздразнил. Дал немец первый залп — недолет. Я поймал пеленг, забежал в рубку записать показания. Следующий залп меня накрыл. Три осколка меня задели. То­гда были не шариковые авторучки, а чер­нильные, с баллончиком внутри. Вот осколок эту ручку разбил и на пальце шрам остался, для памяти. Второй осколок в височную кость врезался, но глаз оказался цел. Третий осколок — в ногу.

Во время боя ничего не чувствуешь. И ранений тоже. А уже после боя возвра­щался в Кронштадт, чувствую: правой ноге тепло. Сапог снял, а там полсапога крови. Вот так моя служба на «морских охотниках» и закончилась.

Морозов Михаил

Немец в Петергофе, в Стрельне, в Урицке. А Урицк — 7 километров от грани­цы Питера. И шесть танков немецких пришли на территорию Кировского заво­да. А девушки наши, кондукторши, немецких офицеров возили из Урицка до Стрельны на трамваях. У нас на передовой не хватало бойцов. Питер нахо­дился на тоненьком волоске от гибели. Я Питером называю его по привычке. Когда еще мы служили на «Марате», у нас все матросы Ленинград Питером называли. Специально для «Марата» земснарядом выкопали углубление в морском ка­нале. И нас поставили туда. Наша задача была по просьбе фронта открывать огонь там, где крупное скопление немцев.

Орудия «Марата» били на расстояние от 45 до 48 километров. Стреляли по Пулково, в Пушкин доставали. С самых первых дней войны у нас на передо­вую были отправлены бойцы для корректировки огня, чтобы знать, попадаем ли по цели.

В сентябре город минировали на случай сдачи. Все мосты, заводы, крупные предприятия были заминированы. На всех точках стояли подрывники. У нас на «Марате» два погреба — полностью заминированы, загружены торпедными головками. А что значит взрыв торпеды, сами представляете. На случай сдачи города мы были проинструктированы, как действовать, чтобы врагу ничего не досталось.

На Неве много кораблей стояло. Они обороняли дальние подступы к Питеру. А в районе Финского залива обороняли крупные корабли, которые не могли войти в Неву. И вся эта огневая мощь ударила по немцам.

В 10 часов вечера 15 сентября немец бросает листовки над Питером: «Ленин­град раздолбаю, "Марат" в-землю закопаю». О, для нас — это очень страшное предупреждение. Нам деться некуда. Как поставили «Марат» в ковш-канаву, у нас немец половину артиллерии зенитной вывел из строя. Некому защищать нас.

На южном направлении Ленинград прикрывали орудия Кронштадт­ских фортов, линкоров «Марат» и «Октябрьская революция». На уничтожение их были брошены все силы немецкой авиации. 21 сен­тября на аэродром Тирково, южнее Луги, прибыл груз 1000-кило­граммовых бомб со специальным детонатором замедленного действия. В воздух поднялось звено пикирующих бомбардировщиков Ю-87 «Штука». Один из «юнкерсов» пилотировал знаменитый немецкий ас Ганс Рудель. Небо над Финским заливом насквозь простреливалось зенитками. Позже Рудель вспоминал: «Оборона была просто убийст­венной, нигде потом в ходе войны я не видел ничего подобного».

Но самолет Руделя неожиданно вынырнул из облаков и с высоты 300 метров произвел прицельное бомбометание. Бомба пробила палубу линкора «Марат» и достигла боезапаса. От страшного взрыва корабль раскололся надвое, Облако дыма поднялось на несколько сотен мет­ров. Погибло 600 человек. Лишившийся носовой части линкор «Ма­рат» позже переоборудовали в береговую батарею, и его орудия про­должали бить по немцам.

Морозов Михаил

21 сентября корабль стрелял по немцам. Вдруг— взрыв и резко крен на пра­вый борт. И мертвая тишина. Мы, машинисты и кочегары, больше всего боим­ся пробоины паропровода — всех заживо сварит сразу. Звоню по телефону, молчок. В правый холодильник звоню, тоже никто не отвечает. Я юнгу посы­лаю наверх. Он обратно бежит, кричит: «Нос оторвало»! Я говорю: «Не может быть. Иди, еще посмотри!»

Обратно бежит, кричит: «Личному составу срочно покинуть "Марат"». Ой, ду­маю, это серьезно. Ребятам крикнул: «Срочно наверх!» Все ушли, а я с фона­риком подхожу к трапу. Поднялся на правый борт. Один люк открыт и видно на той стороне корабля свет. Пошел к четвертой башне. Там попросили помочь развернуть башню. Развернули ручным приводом, по нолям поставили, под­нялся наверх. Зенитчики просят помочь снаряды поднести. Натаскал им быст­ро снарядов. Смотрю: бачок с макаронами стоит у них. Я говорю: «Ребята, а где вы макароны брали?» — «На камбузе». Я беру миску, ложку, иду на кам­буз. Прихожу— а за камбузной переборкой нет ничего. Три орудия 12-дюй- мовых лежат, полубак прикрыли. Крышки башен нет. А крышка как-никак 47 тонн весом. Ее унесло куда-то. И стакан башни разворочен. Развалился на части. Когда стал переступать на камбузную палубу, смотрю: человек лежит. Что поразило меня — совершенно голый, ничего на нем нет. Воздухом его раздавило. Зачерпнул миской макароны из котла, съел и пошел на выход. Не­бо все в огне, взрывы, самолеты летают чуть ли не над головой. Бросают бом­бы по берегу, по кораблям.

Дальше началось восстановление корабля. Быстро при помощи морского за­вода носовую часть обрезали, переборку загерметизировали, вторую башню ввели в строй. Первую башню разрушили, ее уже возродить нельзя было. Корабль стал жить новой жизнью.

Казаев Петр

Во время этого налета 270 самолетов на Кронштадт напало. Можно сказать, что он был самым мощным и трагическим. Я стоял на Кроншлоте в готовности номер один, с заведенным мотором, для оказания первой помощи пострадав­шим кораблям. На большом рейде стоял «Минск». (Он уже был от авиации по­врежден.) Подошел к нему, снял убитых и раненых. У командира спрашиваю, как обстановка, сколько продержишься. Он, не знаю, говорит, сколько продер­жусь.

Когда я уходил из Кроншлота, мне помощник сказал, что на «Марате» фок- мачты не видно. Захожу в гавань, действительно, — у «Марата» фок-мачты нет, первой башни нет, море крови. Тут и люди плавают, и кровь плавает. Я забрал раненых и убитых, и тут же мне команда — на восточный рейд. Там стоял эсминец «Стерегущий», тоже подбит. Забираю раненых и у него, спрашиваю у командира, как дела. Отвечает: «Не знаю, сколько продержусь, давай быстрей буксиры». Не успел я метров пятьдесят отойти от него, он на моих глазах на левый борт лег. Полпалубы наверху оказалось. Я подошел опять, снял личный состав, сколько мог. И повез людей на Арсенальную пристань. Это первый налет у меня был. Бой изумительный. И красивый, и трагичный. Артиллерия наша зенитная, все корабли, все береговые пушки открыли огонь. Небо сплошь в разрывах, осколки в воду падали. На поверхности воды — как будто бы крупный град идет. Вся поверхность в этих всплесках от осколков.

Бомбежка «Марата» послужила взлету карьеры летчика Ганса Руделя. Воюя на Восточном фронте, он будет признан лучшим пилотом люфтваффе, станет другом Гитлера и получит высшую награду Третьего рейха — Рыцарский крест с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. В апреле 1945 года, в госпитале, Руделя посе­тит министр пропаганды Геббельс, который скажет, что знает, как спасти осажденный Берлин. Секрет прост: надо сражаться, как ленин­градцы.

Из воспоминаний Руделя: «Геббельс сравнивает Берлин с Ленин­градом. Он указывает на то, что этот город не пал, потому что все его жители превратили в крепость каждый дом. И то, что смогли сделать жители Ленинграда, смогут сделать и берлинцы».

Мы сегодня знаем, что не смогли.

¹⁵ Крейсера Балтийского флота. «Киров» участвовал в Таллинском перехо­де. Вел артиллерийский огонь из Кронштадта по наступавшему противнику. С 24 сентября 1941 года находился в Ленинграде. «Максим Горький» отражал многочисленные авианалеты на Кронштадт, действовал при подавлении сен­тябрьского штурма Ленинграда. Участвовал в обороне и прорыве блокады в составе 2-й группы, базировавшейся в Торговом порту. Тяжелый крейсер «Петропавловск» к началу войны не был достроен, использовался в качестве плавучей батареи. 17 сентября 1941 года поврежден при артобстреле и за­тонул.

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

ВОСПОМИНАНИЯ: Макеев Петр

5 сентября я прибыл в Ленинград. К этому времени была организована воен­но-морская база, а ее командиром назначен адмирал, начальник штаба флота Пантелеев. Мы размещались в Адмиралтействе. Обстановка — очень напря­женная, шли слухи о скорой сдаче города. К сдаче готовились и в Смольном, наш адмирал Исаков присутствовал на заседании, где об этом говорили Жда­нов, Кузнецов и Ворошилов.

6 или 7 сентября меня вызвал командир базы Пантелеев, вручил секретное письмо и приказал поехать на Ржевку, к командиру научно-исследовательского артиллерийского полигона. Приехал. Полковник письмо распечатал, читает: «Подготовить все оборудование научно-исследовательского полигона к взры­ву. Никаких телефонных звонков ни от кого не принимать, действовать только тогда, когда прибудет офицер с указанием о взрыве». Он прочитал, посмотрел на меня и говорит: «Ну, дорогой мой, лучше бы ты ко мне не приезжал».

Мой приятель, однокашник Николай Николаевич Ротиев, капитан 3-го ранга, был послан с таким же письмом и с боезарядом на крейсер «Петропавловск», который стоял в порту в угольной гавани.

Было выделено по 20 глубинных бомб для взрывов наших мостов через Неву, создан штаб внутренней обороны города, копали окопы, устраивали огневые точки на вторых этажах, шла подготовка к сдаче.

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")
Эскадренный миноносец "СТОРОЖЕВОЙ"
Воспоминания:
Хомивко Иван

Пока не очистили Финский залив от мин, большие корабли в море не выходи­ли. В феврале 1942 года я попал на эскадренный миноносец «Сторожевой», который стоял на позиции и обстреливал немецкую передовую. Мы били по районам Пушкина и Колпина. Наши корректировщики находились на передо­вых позициях в окопах. Предельная дистанция для наших «стотридцаток» — 28 километров, а уж орудия линкоров и на 37 километров доставали. На ко­рабле бытовые условия неплохие, есть отопление кубриков, хотя, с другой стороны, в «Сторожевой» было 3 прямых попадания.

(воевал также в составе 7 МСБр)

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

Воспоминания:

Казаев Петр

После госпиталя назначили меня штурманом группы кораблей для эвакуации нашего гарнизона с Ханко. В эту группу входило 5 тральщиков, за ними шли канлодки «Москва» и «Кама». Это бывшие грунтоотвозные шаланды. Когда

углубляли акватории, они грязь отвозили к берегу, посторонние их называли «грязнухами». Но шаланды оказались отличными канонерскими лодками. На них установили по две 130-миллиметровые флотские пушки Б-13, 45-миллиметровые пулеметы. Помню, шли транспортер «Водолей» и еще два или три транспорта. В общем, всего 15 единиц. Там несколько групп было. Эсмин­цы участвовали даже.

Первую ночь шли из Кронштадта до Гогланда, или до Лавенсари, кто как успе­вал. Вторую ночь — от Гогланда или Лавенсари до Ханко. Там загрузились и обратно. Конечно, переход от Ханко до Гогланда и Лавенсари более трудный и опасный, потому что там мин больше.

Самая большая потеря при эвакуации с Ханко — это турбоэлектроход «Иосиф Сталин», только что построенный, с современной техникой. Не верьте сплет­ням. Я знаю, что «Сталин» подорвался на плавающей мине. Две или три мины встретил, корму снесло на минное поле. Там взорвалось в общей сложности 6 мин, но он еще не тонул.

На Гогланде Святов³¹ командовал, тот, который руководил Петергофским де­сантом. Он рискнул послать буксиры, эсминец и один катер к «Сталину», чтоб буксировать его. Но в это время катер, как сейчас помню, там был лейтенант Макаренко с нашего дивизиона «морских охотников», налетел на мину. Столб воды! Столб воды опустился, — ни катера, ни людей нет. Святов тогда, чтобы еще и эсминец не потерять, эсминец отозвал. Так «Иосиф Сталин» на минном поле остался, и куда его придрейфовало, неизвестно. Версий разных много, например, что Святов отправил специально торпедный катер его подорвать. Не верьте этим сплетням. Никто не знает, что с ним случилось, что с народом. Там же войска были. Некоторые говорят, что видели его в Таллине. Некоторые говорят, утонул. Не знаю, был сильный шторм, волна большая, минное поле густое. Что с ним дальше... На флоте никто не знает, а сплетни разные.

³¹ Капитан 2-го ранга Иван Святов, прикрывал отход кораблей и судов в Таллинской операции и при отходе с Ханко. Дослужился до адмирала. Похо­ронен в 1983 году на Гогланде. На надгробье написано: «При прорыве флота из осажденного Таллина в Кронштадт в августе 1941 года у острова Гогланд личный состав отряда кораблей под командованием Святова проявил мужест­во, стойкость и спас 12 160 бойцов, офицеров и гражданских лиц, оказавших­ся в воде».

[marel1968]

(из книги "Ленинградский фронт")

Воспоминания

Новоселов Николай

Я помню, как прорывали блокаду. Участвовал в операции «Искра». Я тогда служил в 301-м отдельном морском дивизионе. Мы сняли орудия с линкоров «Октябрьская революция» и «Марат» и установили их в районе Самарки. 14 января, когда нам дали сигнал открыть артиллерийский огонь, мы изо всех этих 20 орудий вели стрельбу по фашистским колоннам и танкам. Морякам тяжело доставалось. Они вынуждены были зимой, в мороз снимать бушлаты и работать в одних тельняшках. Удары нашего дивизиона очень были сущест­венны, мы помогли 45-й дивизии. До этой операции дивизион вел артиллерий­ский огонь по вражеским объектам в районах 8-й ГРЭС города Кировска и Ра­бочего Поселка № 1.

В 301-м дивизионе было развито снайперское движение. Наш личный состав уничтожил около 2 тысяч фашистов. Там вырос Герой Советского Союза Антонов Иван Петрович, который получил снайперскую винтовку от Жданова. Василий Титов, ленинградец, 297 фашистов из снайперской винтовки уничто­жил, он получил орден Ленина и боевого Красного Знамени. И многие-многие другие.

 

Казаев Петр

Готовилась операция по снятию блокады Ленинграда. Мы перебрасывали 2-ю ударную армию из Лисьего Носа в Ораниенбаум. Ходили только по ночам. Переброс начался чуть ли не в сентябре. У нас привыкли к такому распорядку: с темнотой выходим, с рассветом уходим, потому что мы находились в поле зрении немцев. Немцы располагались в Старом Петергофе, петергофская церковь была их наблюдательным пунктом (Имеется в виду собор Святых Петра и Павла высотой 60 метров)., а у нас наблюдательный пункт — на Морском соборе (Морской Никольский собор в Кронштадте — высота с крестом 70,5 метров). , так что мы друг друга видели.

В Ораниенбаум приходили туда, где сейчас паром швартуется, место называ­лось «угольная стенка». Там раньше был просто пирс большой, вместо до­сок — бревна настелены. И туда каждое лето привозили большое количество угля для кораблей. К этой угольной стенке пришвартовался, смотрю: там войск много — боже мой. Посадили кого-то на борт. Я даже не знал, что там сам Го­воров. На мостик поднялся генерал-лейтенант, представился: «Начальник особого отдела Ленинградского военного округа». Потом спрашивает: «Коман­дир, дорогу знаешь?» Я ему: «У нас дорог нет, есть фарватеры. Я все эти до­роги по-пластунски прополз». Из гавани выходим, подходим к Кронштадту. Мне приказ: «Командир, в Ленинграде, не доходя Тучкова моста— канатная фабрика, там пирс есть, вот к тому пирсу надо подойти в 3 часа ночи». Я гово­рю: «Мне тут час-полтора идти. А куда я два часа с половиной буду девать?» Он так посмотрел: «Не знаю, куда хочешь девай, но быть там в 3 часа ночи ровно». Я на рейде кружусь, время выжидаю. А корабли перевозят войска и вооружение из Лисьего Носа, и каждый спрашивает: «Что случилось, нужна ли помощь?» А мне по плану операции были запрещены всякие средства связи. Считалось, что моего корабля нет в море. Я взял фонарик, лампа Ратьера на­зывается. На нем можно открывать и закрывать шторки и передавать свето­вые сигналы морзянкой. И каждому кораблю отвечал этим фонарем: «Нет, не нуждаюсь».

Я понимал, какая ответственность лежит на мне, если корабль утонет или не­мец его обнаружит. Это весь Ленинградский фронт будет обезглавлен. Но все обошлось благополучно. Говоров вызвал меня в каюту, спросил: «Как дела, командир?» Я говорю: «Все в порядке, товарищ командующий». Генерал- лейтенант проводил военный совет фронта. Присутствовало все начальство Ленинграда и Ленинградской области, Кузнецов был, еще человек 7-8, в кают- компании все сидели.

Я точно рассчитал, ровно в 3 часа ночи подал трап. Говоров сошел. Потом Трибуц (Адмирал Владимир Трибуц — командующий Балтийским флотом). возвращается, меня вызывает: «Командир, командующий фронтом всему кораблю за отличное выполнение операции дает трое суток отдыха». Представляете, во время войны, да еще когда идет большая переброска, вдруг всему кораблю трое суток — это самая большая награда была!

Я говорю: «Товарищ адмирал, разрешите к мосту лейтенанта Шмидта подой­ти?» Он: «Пожалуйста. Трое суток в твоем распоряжении, весь корабль отды­хает». Перешел, отпустил личный состав. У нас много было ленинградских. Кто-то возвращался веселый, что все живы, квартира цела. А кто-то грустный: никого не осталось и квартиры не осталось. Служил у меня еще радистом Марк Фрадкин. Он вернулся из города и говорит: «Товарищ командир, а я достал такую скрипку, каких в мире мало». Потом он развлекал нас игрой на ней в кают-компании в свободное время. После службы уже читаю: знаменитый композитор, песенник, стал руководителем большого хора.

Второй раз я встретился с Говоровым в первых числах января 1944 года. Уже была тяжелая ледовая обстановка, но переброска 2-й ударной армии продол­жалась. Мне дали распоряжение: никого из личного состава не принимать, пассажиров и грузы на борт не брать. Только в самом конце, когда уже маши­ны подъехали, мне сказали, что будет Говоров с военным советом Ленинград­ского фронта.

Началась передвижка льда. А дамбы там не было — открытые воды. Если дул ветер с юго-запада, в это время начиналось наводнение, а когда наводнение заканчивалось, весь лед от Ленинграда уходил в море. Вот здесь меня не­множко затерло. Задержался. Средствами связи я опять не имел права поль­зоваться. Говоров слышит, что машина работает то вперед, то назад, вызвал меня: «Командир, что-то на этот раз долго». Я ему доложил, что обстановка тяжелая. Если большая льдина нагрянет, пока ее пробьешь, расколешь... Задержались мы на полчаса, может, на час. Я благополучно высадил генерала в Ораниенбауме. Он очень торопился, и уже трое суток отдыха моему кораблю не дал.

 Говоров сдержанный был, на вид суровый, неразговорчивый, но когда с ни поговоришь, совершенно мнение менялось. Он говорил вежливо и со мной, и другими. Все очень положительного мнения о нем были.

Вот Федюнинский, командующий 2-й ударной армией — человек более весе лого характера. Я ему предоставил каюту свою, так он в ней не сидел — npt шел в кают-компанию, начал анекдоты травить. Человек он более общительный, по сравнению с Говоровым, но тоже в военном отношении грамотный..........

 

Казаев Петр

Простых заданий на войне не бывает. Уже после снятия блокады и перемирия с Финляндией мне в Кронштадте дали задание привести большую десантную баржу. Их было три, две уже погибли, осталась последняя. Она по водоизме­щению была в 10 раз больше моего корабля. Я ее вел по финским шхерам. Довел до Хельсинки, там размещался штаб группы шхерных кораблей, кото­рый заведовал восточной частью Финского залива. Узнал там обстановку и повел баржу до Ханко. В Ханко мне дали 6 «морских охотников» для охраны. Нужно было пересечь море от Ханко до эстонских островов. Примерно посре­дине пути мы попали в засаду подводных лодок, их тогда называли волчьей стаей. На перекрестках фарватеров 10-15 подводных лодок окружали боль­шой район и тех, кто попал в этот круг, волчьей стаей торпедировали, уничто­жали. Вот и я попал. Баржу утопили, а мой корабль остался цел. А немцы по радио сообщили, что подбили два больших военных корабля русских. Я про- бомбил этот район, объявил атаку подводных лодок. Катера мы спасли, весь личный состав, включая командира баржи с перебитым позвоночником, пере­грузили ко мне на корабль. Погибли только 3 или 4 человека, которые находи­лись в трюме в момент взрыва. Прибыли к месту назначения, и мы с команди­ром охраны поехали к Трибуцу доложить, как дело было. Трибуц оценил, что мы действовали правильно. Что ж сделаешь, что баржу потеряли, война есть война.

В Кронштадт я пришел месяца через полтора после этого случая, потому что еще ряд операций выполнял. У меня на обратном пути чуть корму не оторва­ло. При подходе к тому месту, где мне баржу потопили, я давал средний ход. На корме с двух бортов размещались по 5 глубинных бомб, по 80 килограммов взрывчатки в каждой. Всего — по 400 килограммов взрывчатки. И эту тележку с большими бомбами глубинными вырвало вместе с палубой, такой был шторм. Это было 6 ноября 1944 года. Весь буксир от покойницы-баржи, трап, лееров метров 25 и все, что находилось на палубе, смыло и намотало на пра­вую машину. Я построил личный состав, провели торжественный подъем фла­га (по случаю праздника 7 ноября), небольшой митинг. Я поставил задачу: ос­вободить правый винт, иначе мы не на ходу. Вынесли графин спирта на борт, смастерили легкий водолазный костюм. Размотали, освободили правый винт. В Кронштадт прихожу, а на меня там смотрят косо. Оказывается, весь Крон­штадт знал, что я утоплен. А я вдруг появился.

[marel1968]

(из сборника "Память", Лениздат, 1987 г.)

ОТВАЖНЫЙ ЭКИПАЖ

На военную службу коммуниста Алексея Михайловича Матиясевича призвали еще до начала Великой Отечественной войны. До этого он был капитаном дальнего плавания, зани­мался проводкой караванов судов Северным морским путем. И вдруг — назначение в Кронштадт.

После окончания трехмесячных курсов подводного плава­ния в июле 1941 года Матиясевича назначают помощником командира, а затен—командиром подлодки «Лембит».

Невероятно трудной выдалась на Балтике осень первого года войны. Тяжелым было это время и для подводников. Многие наши подводные лодки, форсировав фашистские мин­ные поля, прорывались в южную Балтику на дальние комму­никации врага. Недели, а то и месяцы проводили они в море, выискивая противника и потопляя его суда, ставили минные заграждения у вражеских баз.

Начав поход 12 августа сорок первого года, экипаж Мати­ясевича провел в море более месяца. Потопить удалось всего один транспорт. «Маловато! Рано еще возвращаться. Остались торпеды, будем продолжать поиск»,— принял решение коман­дир. На тридцать третьи сутки в полдень горизонт прочертила полоска дыма.

Матиясевич пришел в центральный пост и, прильнув к оку­ляру перископа, увидел две транспортные колонны. Впереди строем уступа шли три транспорта в охранении группы сто­рожевых кораблей и катеров противолодочной обороны. Во второй колонне шло два транспорта с таким же охранением. Силы были явно неравными. Командир опустил перископ и, обращаясь к стоявшему рядам комиссару, сказал:

- Будем атаковать головной из первой колонны.

Комиссар в знак согласия кивнул головой. Иванов хорошо понимал насколько смелое решение принял командир.

Раздались ревуны — сигналы к торпедной атаке. И сразу наступила тишина. Моряки, стоя на боевых постах, ждали команду. «Аппараты... товсь... Залп!»

Командир мучительно отсчитывал секунды. Наконец-то взрыв! За ним второй! В перископ видно: головной транспорт горит, второй тонет, высоко задрав корму.

Но радоваться было рано. Фашисты заметили вспыхнувший на поверхности моря перископ, и сторожевик помчался на «Лембит». Солидная порция глубинных бомб посыпалась на подводную лодку. Бомбили так, что лодку бросало из стороны в сторону. А «Лембит» стремительно уходил на большую глубину. Только благодаря отлично выполненному маневру удалось укр­ыть лодку от таранного удара.

Но случилось непредвиденное. От сотрясения корпуса появилась искра, и от нее взорвались газы одной группы аккумуляторной батареи, местами разошлись швы прочного корпуса. Начался пожар. Казалось, гибель экипажа неизбежна.

Взрывом обожгло лицо и глаза старшему радисту Федору Галиенко. Однако он, преодолевая боль, задыхаясь в едком дыму, помогает матросу-радисту Ф. Продану собирать поврежде­нный взрывом приемник, чтобы потом, когда удастся всплыть на поверхность, поймать кронштадтскую волну. Другая группа матросов по команде командира надела маски индивидуальных кислородных приборов, начала бушлатами глушить пламя.

В этот же момент раздался свистящий шум воды и крик штурманского электрика старшины 1-й статьи Николая Панова: «Сорван  клинкет шахты лага. Пробоина!»

Двенадцать минут шла беспримерная борьба с огнем и водой на подводном корабле. Мужество, мастерство, смекалка и чувство огромной ответственности моряков за судьбу родного судна принесли победу.

2 часа 42 минуты продолжалась бомбежка «Лембита». Десятки глубинных бомб было сброшено на лодку. 10 часов 10 минут лежала лодка на грунте. Если к этому добавить, что все эти долгие часы экипажу «Лембита» приходилось жить и работать в условиях отравленной атмосферы, можно представить, какое мужество было проявлено моряками.

Ведь именно эту лодку назвал «бессмертной субмариной» поэт-балтиец Всеволод Азаров.

...Всплыть подлодке удалось только ночью. Когда открыли рубочный люк, то в лодку ворвалась такая сильная струя свежего воздуха, что сбила несколько человек с ног.

Когда всплыли, кругом было пустынно. Фашистские ко­рабли ушли, считая, видимо, что с лодкой покончено. Взяв леленг на маяк у опушки шхер, командир дал курс рулево­му— в открытое море. На ходу ремонтировали рацию, ловили далекий голос Кронштадта. Оттуда пробирались в Финский залив, форсируя минные поля. 27 сентября А. М. Матиясевич привел «Лембит» в Кронштадт.

Описание этого похода дано в сокращенном варианте. А сколько таких походов было совершено за годы войны! По архивным документам точно установлено, что 17 кораблей противника погибло от торпедных атак этой лодки и от мин, поставленных ею на вражеских морских путях. Да еще три судна было повреждено. Не было раньше известно и то, что таранил «Лембит» своим литым форштевнем немецкую лодку У-479.

В 1945 году «Лембит» был награжден орденом Красного Знамени.

М. КРУПИН,

 полковник запаса,

член Союза журналистов СССР