(из сборника "Великая Отечественная в письмах")Высокое мужество
Мусагит Хасанов вырос в башкирской деревне Сафаровка. Его отец решил, что сын станет хлеборобом, и мальчишка учился пахать, сеять, косить. Люди про него говорили: «В руках этого парня любое дело спорится».
В первые дни войны Мусагит проводил на фронт трех братьев, а вскоре пришла и его пора. Бесконечными казались военные дороги. Молодой солдат тосковал по дому, но старался не тревожить мать: не написал ей, что был ранен на Украине, потом — в Белоруссии. В боях за освобождение Польши получил новое ранение, но и на этот раз не сообщил домой правду... А письма матери всегда начинались словами: «Сынок ты мой красивый!» И все спрашивала, когда же кончится война, скоро ли она увидит своих сыновей?
Однажды — это было в Восточной Пруссии — Мусагита в составе группы автоматчиков послали в разведку. Недоброй оказалась для него та ночь. Пулеметный огонь обдал солдата со всех сторон. Неожиданно исчезло небо, не стало снега, ничего вокруг, кроме мглы. Очнулся оттого, что какая-то птица клевала ему лицо... А в дом Хасановых вслед за похоронкой на старшего сына пришла весть и о гибели в бою Мусагита. .
Его и впрямь нашли среди мертвых, слепого, с обезображенным лицом. Долго, целые годы, врачи боролись за жизнь солдата. Десятки людей отдавали Мусагиту свою кровь, его не менее двадцати пяти раз оперировали. Чего все это стоило солдату, может рассказать лишь Федор Михайлович Хитров — профессор Московского челюстного госпиталя. Этот удивительно добрый доктор каждый раз говорил Хасанову:
— Мы на верном пути, Мусагит. Потерпи еще немножко. Все будет хорошо!
И солдат терпел. Он свыкся с болью, не жаловался. Только сердце ныло от тоски, от мучительного желания побывать дома, увидеть мать. Но Мусагит твердо решил никогда не появляться в родной деревне: ведь все равно никто не узнает в немпрежнего красивого парня.
Со временем врачи восстановили ему лицо, вернули слух и голос. Только в глазах оставалась вечная ночь. Все чаще он брал в руки баян. В госпитале заговорили: быть Мусагиту музыкантом... Поступил в музыкальную школу, которая сначала находилась в Загорске, потом — в Иванове.
Учился хорошо. Быстро появились друзья. Но вскоре они стали покидать общежитие — обзаводились семьями. Товарищи часто приглашали к себе Мусагита. И в тот день он постучался в квартиру, где жил его друг. Хасанов почувствовал, что дверь открыл соседский ребенок. По голосу — мальчик:
— Папа! Почему ты долго не приходил к нам?
Видавший всякое, солдат растерялся, не знал, что сказать.
— Мама! — метнулся мальчик.— Смотри, наш папа приехал.— Боже мой! — раздался испуганный голос женщины. Она с трудом выпроводила сына на улицу.
...Мария Григорьевна приехала в город на стройку из колхоза, вышла замуж. Да не сложилась у нее семейная жизнь. С мужем рассталась, когда Валерик был еще крохой. А подрос — стал про отца расспрашивать. Смалодушничала она, сказала, что в солдатах, вернется когда-нибудь.
Женщина извинилась за поступок сына, рассказала гостю про свою нелегкую жизнь.
А вскоре две нелегкие судьбы слились в одну. И вот уже двадцать лет они вместе.
Когда Хасанов кончал школу, его, одаренного баяниста, включили в лучшую эстрадную бригаду. И вдруг он отказался выступать. Совсем, наотрез. Решил никогда не появляться на сцене. Для многих его объяснение показалось странным. Мусагит считал, что люди приходят на концерт отдохнуть, а он суровыми рубцами своего лица будет напоминать им о недавней страшной, кровопролитной войне. Спрятал Хасанов подальше баян и поступил работать на предприятие общества слепых.
Сначала пришлось ему очень трудно. Отвыкшие от физической работы руки не слушались, он быстро уставал, к тому же еще донимали головные, боли, но не отступал. С помощью товарищей овладел специальностью. И начал так споро работать, что однажды услышал:
— Слухи ходят, что ты зрячий, Мусагит. Уж очень исправно и добротно у тебя все получается.
Когда, волнуясь, передал этот разговор жене, она сказала:
— Мне тоже иногда кажется, что ты видишь. Ты так много помогаешь мне по дому, и ничего никогда не надо переделывать после тебя...
Но он по-прежнему знал лишь мрак ночи. Однако суждения людей ему были дороги. Они убеждали: глаза человеку может заменить сильная воля.
Однажды — это было в День Победы — Хасановы направились в гости. Дорога проходила близ сквера, где пели, веселились люди, кто-то громко крикнул:
— Дорогу, товарищи! Солдат идет! Качать солдата!
И десятки рук подхватили Мусагита. Его поздравляли, целовали. Людям хотелось плясать, но не было музыки. И тогда Мусагит сказал, что хочет сыграть для них.
...Дела на работе шли отлично. Его имя занесли на Доску почета. А следом пришла еще одна радость: бывшего солдата разыскал орден Отечественной войны I степени. Теперь он хранится вместе с орденом Славы и другими боевыми наградами.
Тогда-то и решился Мусагит, наконец, съездить в родную деревню, подтвердить, что жив, не погиб. В глубине души жил страх: вдруг мать не узнает. Ведь у него совсем другое лицо. Но, выбравшись из густой и шумной вокзальной толпы, услышал, узнал родной голос:
— Сынок ты мой красивый!
Он поднял мать и понес на руках. Под вечер она подвела сына к клену, который Мусагит посадил много лет назад в день, когда стал комсомольцем. Прижавшись к стволу, он сказал:
— Высокий какой!
— И слава богу, сынок,— промолвила мать.— Значит, жить тебе еще да жить, ввысь тянуться.
М. Сапожникова.
Правда, 1973, 31 мая.
