(из сборника "Память", Лениздат, 1987 г.)
ХМУРЫЙ МАРТ
Стоял хмурый март 1942 года. Серые, низкие облака просились над нашими позициями, высеивая мелкий дождь. Наш батальон уже длительное время занимал оборонительный рубеж у пункта В. (так называли тогда Белоостров) и готовился к наступлению. Однако сведения о враге были слишком скудные, и действия отдельных разведывательных групп хотя и пополняли эти сведения, но общей и полной картины о противнике не давали. Нужен был «язык».
В плане, который разработал штаб полка, большое внимание уделялось огневому обеспечению. Оно в основном было возложено на минометную роту. Командовал этой ротой мой друг Николай Завитаев. С ним мы вместе кончали училище, с самого начала войны делили все тяготы и лишения фронтовой жизни.
Старший лейтенант Завитаев, высокого роста, с громадными плечами, с сильными длинными руками, на первый взгляд казался неповоротливым и неуклюжим человеком.
Однако это впечатление быстро рассеивалось, когда видели его за каким-либо делом. Его движения были точны, быстры, но неторопливы. Он обладал большой физической силой и, как все люди такого склада, как будто бы стеснялся ее.
По складу своего характера Завитаев был скромен и даже застенчив. Характерной для него чертой были настойчивость и стремление помочь человеку, оказавшемуся в трудном положении.
Завитаев готовился , к операции с присущей ему деловитостью. Первым делом он решил найти новое место для наблюдательного пункта, считая, что старый НП не обеспечит ему полного обзора.
Для рекогносцировки он пригласил и меня — я в то время был заместителем командира минометного батальона. Мы обошли и исползали все траншеи, которые, кстати говоря, были всего лишь в 100— 150 метрах от вражеских, и все-таки подходящего места найти не смогли.
Только к концу дня, когда я считал, что наши попытки остались безуспешными, Николай молча показал на развалины дома на «нейтральной» полосе. Я внимательно рассмотрел это место и убедился, что лучшего наблюдательного пункта не найти: развалины несколько возвышались над местностью, в них очень хорошо можно было замаскироваться. Хотя добраться туда с телефонным аппаратом, со стереотрубой было очень трудно.
Об этом я сказал Николаю. Улыбнувшись, он ответил вопросом: ,
- А разве на войне что-нибудь бывает легко?
После выбора НП Завитаев начал пристрелку. Для этого он снял один миномет с основной огневой точки и поставил на новую, которую облюбовал заранее. Чтобы не выдать участка предстоящих действий; Завитаев пристреливал равноудаленные районы. Введя, корректуру, очень легко можно было перенести огонь на нужный объект.
Батарея Завитаева — дружная, боевая семья, и в этом была большая заслуга самого командира. Несмотря на молодость (ему шел 22-й год), Николай умел находить подход, к каждому человеку. У него было большое, доброе сердце коммуниста. На батарее его любили.
Накануне операции Завитаев пришел на огневую позицию. Его сразу же окружили солдаты.
Скучновато стало, — начали жаловаться они, — больше двух десятков залпов за сутки не делаем. Дельце бы какое-нибудь повеселей, товарищ командир!
Завитаев прищурился и сказал:
- Будет дело. Только придется стрелять как никогда точно. Малейшее отклонение от заданной точки грозит гибелью своих разведчиков и срывом всей операции. Понятно?
- Вы нас обижаете... — ответил старшина батареи Козлов. — Кажется, еще ни разу вас не подводили.
- Ладно, ладно,—ответил Завитаев. — Это я к слову —
Затем он коротко рассказал о предстоящей операции: — Кроме точности нужны будут быстрота, сила и скрытность, Ночью нам потребуется перебросить минометы вот сюда. — И указал место, которое было метрах в 150 от передовой линии.
Заговорили все вдруг:
- Можете быть спокойны, мы не подведем. Не сомневайтесь, товарищ командир. Мины лягут туда, куда им нужно лечь.
Уточнив с командирами огневых взводов еще раз обстановку, Завитаев возвратился на передний край. Он вновь встретился с командиром группы разведчиков лейтенантом Соколовым, человеком исключительной храбрости.
- Коля, вон там появился пулемет. Будь другом, сделай так, чтобы он вовремя прекратил свои трели, — попросил он Завитаева.
Тот внимательно посмотрел на ориентир и нанес цель на карту.
Я пришел в землянку Завитаева часа за три до назначенного срока, но его уже не было. В углу я увидел двух телефонистов, которые должны были идти с Завитаевым на наблюдательный пункт.
- Где командир и почему вы не с ним? — строго спросил я.
Командир ушел на НП, а нас отослал обратно, чтобы не мешали, — недовольно пробурчал один из них. — По дороге проверял огневую позицию. Здорово ребята замаскировались. Мы сначала их и не нашли.
Пошел на огневую. Утреннюю тишину прорезали лишь одиночные выстрелы винтовок да редкие заливистые очереди автоматов. Дул холодный, пронизывающий ветер, иногда дождь.
Связался с Николаем.
- Устроился как дома, — полушутя, полусерьезно пробасил Завитаев. — Фашисты видны, как на ладони. — Почему телефонистов отправил? Нужны ведь они тебе, - с упреком проговорил я.
- Не стоит лишними людьми рисковать. Да и тесно здёсь. Могли бы нас обнаружить быстрее,
- А ты разве не рискуешь?
- Я —другое дело. Это —мой долг! — твердо заявил Завитаев.
Ровно за минуту до начала операции Завитаев твердым, уверенным голосом скомандовал:
- По фашистам, угломер... дистанция... заряд... батарея!..
Я видел, как быстро и четко выполнялись его команды, какими строгими, сосредоточенными и даже несколько торжественными стали лица солдат. И, судя по всему, действительно можно было быть уверенным, что мины лягут, куда им нужно лечь.
Ровно в 6.00 утренние сумерки разрезали три красных ракеты. И тишину, до сих пор нарушавшуюся только отдельными винтовочными выстрелами да редкими очередями автоматов, оглушительно разорвали залпы нашей артиллерии, наших минометов и беспрерывная оглушительная трескотня пулеметов и автоматов.
- Батарея... — повторил Завитаев, — пять мин, беглый огонь!
Языки пламени вырывались из стволов. Глухо застонала земля от ударов минометных плит. Заряжающие беспрерывно, одну за-другой, подавали мины в жерла стволов.
- Хорошо! Хорошо! — почти кричал в трубку Завитаев, изредка вводя корректуру. — Фашисты мечутся, как сумасшедшие, а наши ребята уже у них в траншеях!
Однако вскоре- враги начали отвечать. Их огонь, вначале беспорядочный, стал более прицельным, и мне были слышны в телефонную трубку глухие разрывы, заглушавшие голос Завитаева.
- В чем дело? — тревожно спросил я.
- По-видимому, заметили, сволочи, — все так же спокойно, но со злостью ответил Завитаев и тут же радостно закричал: — Наши взяли двух пленных, несут. Не задерживайтесь, давайте огонь!
Я снова подал команду и крикнул Завйтаеву:
- Уходи в траншею, будешь корректировать оттуда!
- Ну нет, сейчас уходить нельзя. Справа группа фашистов хочет отрезать наших. Правее пятнадцать, — скомандовал он.
С шипением пронеслись мины. Их разрывы поднялись перед вражеской цепью, но фашисты упрямо продолжали лезть вперед. Если они пройдут метров пятьдесят, то нашим разведчикам пленных не донести до окопов.
Завитаев подал новую команду. Я взглянул на карту и понял все: Завитаев вызывал огонь на себя. Его НП оказался между нашими разведчиками и автоматчиками противника.
— Уходи немедленно в траншею, — снова крикнул я.
— Если сейчас же не дадите залп, операция будет сорвана. Беглый, беглый огонь! — требовал он.
Наши мины ложились в нескольких метрах от НП, а мины противника рвались совсем рядом.
Разведчики были уже в своих траншеях и тащили с собой «языков». С наблюдательного пункта теперь уже можно было перейти в окопы. Но в это время в трубке раздался оглушительный треск.
- Коля, Коля, — кричал я. Но трубка безмолвствовала. Приказав старшему на батарее продолжать огонь по отходящим автоматчикам противника, я с одним телефонистом бросился к Завитаеву. Беспрерывно свистели пули, то и дело
рвались мины, но мы уже не замечали ничего.
Когда мы подползли к развалинам, я увидел бледное лицо своего друга. Со лба его стекала струйка крови.
- Жив, жив! — закричал я, но Завитаев, тяжело повергнувшись ко мне спиной, сказал:
- Посмотри здесь.
Я увидел, что рана, смертельная рана была на шее, у позвонка.
- Не надо успокаивать, я все знаю сам. Я сейчас. Только жаль, Веня: я так мало побил этой сволочи... Напиши моей маме, что я воевал хорошо.
Так погиб мой друг, воин-коммунист Николай Иванович Завитаев, для которого чувство долга было сильнее желания жить, хотя он любил, очень любил жизнь. Похоронили мы его со всеми воинскими почестями. Когда комиссар произнес речь о его подвиге, на глазах у многих солдат, видевших не одну смерть, показались слезы.
Я, конечно, выполнил просьбу Николая: написал его матери письмо и послал ей вырезку из газеты с рассказом о героическом подвиге. Через некоторое время получил ответ. Писала сестра Николая. Она ушла на фронт, чтобы мстить за смерть брата.
В. ГАНШИН
Завитаев Николай Иванович
Дата рождения/Возраст __.__.1921
Место рождения Тульская обл., Детчинский р-н, д. Верхние Горки
Дата и место призыва Москворецкий РВК, Московская обл., г. Москва, Москворецкий р-н
Последнее место службы 291 сд
Воинское звание ст. лейтенант
Причина выбытия убит 15.04.1942
похоронен пос. Песочная, Парголовский р-н, Ленинградской обл.