Письмо № 2: от 24.12.1965 г.
Уважаемый Валентин Иванович!
Я очень рад, что мне представилась приятная возможность от себя и моей семьи пожелать Вам и Вашей семье в наступающем 1966 году - крепкого здоровья, доброго настроения, много радости и счастья в жизни.
Душевно разделяю Вашу радость, Уважаемый Валентин Иванович. Закончить институт, да ещё заочно, это просто замечательно. Желаю Вам самых наилучших успехов в работе по избранной специальности.
Ваше интересное письмо осветило в моей памяти события тех грозных и далёких дней февраля 1944 года, происходившие на плацдарме левого берега реки Нарвы у высоты 22,9.
Давно отгремели мощные удары по врагам нашей Родины и ветераны боёв уже постарели, а здоровье требует систематического, постоянного и очень внимательного к себе отношения. Но события периода Великой Отечественной войны, в которой довелось участвовать, не забудутся никогда.
Внимательно изучая Ваше письмо, мне вспомнились некоторые детали и эпизоды, свидетелем которых я был, чем и хочу поделиться с Вами.
Относительно местонахождения бывшего НП полка - Вы определили правильно, что вторая землянка (блиндаж) более похожа, вполне согласен, и вот почему: я точно помню, что стены её были цементированные (бетонированные), а потолок (перекрытие) из железобетонных плит, очевидно из них. Размеры блиндажа примерно 3 х 5 метров или чуть меньше, оборудование – стол и нары в два яруса (этажа). Вход со стороны г.Нарвы. При выходе из блиндажа справа – дорога, идущая из г.Нарва в сторону посёлка Усть-Нарва, слева – ход сообщения, который соединялся с траншеей у берега реки.
Из этого хода сообщения или из траншеи (я сейчас точно не помню) мы видели место обвала, под которым погиб медицинский пункт, но длина обвала в то время не превышала 40-50 метров. Обвал произошёл у переправы левого берега реки.
Местные жители должны помнить, что если смотреть с правого берега через реку на левый берег, то там нависал в одном месте обрыв. Во время боевых действий к этому месту подходила переправа.
Здесь местность противником не простреливалась. Раненые бойцы размещались в укрытии под обрывом, а с наступлением темноты переправлялись на правый берег.
Укрытие было естественным и никаких земляных работ с целью улучшения укрытия там не производилось, да в этом и не было необходимости.
Вот этот нависающий обрыв и обвалился во время вражеского артиллерийского обстрела 15 февраля 1944 года.
Там и находится безымянная братская могила погибших при обвале раненых и медицинского состава передового медпункта 308-го полка. Начальником этого пункта был врач-капитан медицинской службы Сеченов, он тоже там погиб.
Товарищ Алексеев В. Сообщил правильные данные из боевых действий на плацдарме. На НП было даже три рации, которые работали в сетях: полковой, артиллерийской и дивизионной. Алексеев находился в блиндаже НП с рацией артиллерийской сети при заместителе командира 153 артиллерийского полка. Этот полк входил в состав 98-й Краснознамённой Ропшинской Стрелковой дивизии. Полком командовал майор Калицун. Радиостанции работали круглые сутки, при каждой было по два радиста, после сдачи дежурства своему товарищу радист отправлялся на отдых в нишу, которая была устроена в траншее рядом с НП. Товарищ Алексеев, очевидно, помнит, где и при каких обстоятельствах он убыл из 153 АП?
Эпизод с пленными я припоминаю, но второй пленный, кажется, был голландец, а не поляк, из Иностранного Легиона, этот Легион состоял из бандитов-головорезов, освобождённых гитлеровцами из тюрем Западной Европы. Этот пленный показывал нам медицинский шприц, наполненный жидкостью, и пояснял, что если сделать укол, то на теле вскочит большая шишка…и тогда с фронта отправят в тыл на лечение. Но он почему-то не воспользовался этим и всё повторял одну и ту же фразу, что «лучше быть живой собакой, чем мёртвым львом».
При отражении контратаки мы всегда захватывали пленных. Большинство из них, боясь справедливого возмездия за свои кровавые злодеяния на нашей земле, дрожали и при допросах бормотали непонятное. Таких пленных мы угощали спиртом, после чего они становились смелее и охотно сообщали нужные нам сведения.
До наступления темноты пленные находились в укрытии, под обрывом берега, так как днём переправа простреливалась.
Товарищ Алексеев, очевидно, помнит, что к нам на НП часто приходил командир батальона капитан Павлов, он имел большую бороду и носил кожаную тужурку. В таком виде его очень пугались пленные: они вскакивали, вытягивались, пристукивали каблуками и с ужасом произносили, что «это есть русский комиссар-козак». Слушая такое в свой адрес, тов.Павлов добродушно улыбался и поглаживал свою огромную бороду.
Уважаемый Валентин Иванович!
Позвольте мне поделиться с Вами своими соображениями по части перспективы задуманного Вашей группой патриотического мероприятия.
Конечно, это Ваше право – решать на месте о розыске безымянной братской могилы погибших наших дорогих товарищей. Но, на мой взгляд, необходимо учитывать следующее:
- События происходили почти 22 года тому назад и вполне возможны некоторые изменения в районе участка поисков.
- Необходимо детально знать режим реки в районе поиска; общеизвестно, что крупные реки имеют тенденцию к постоянному (постепенному) перемещению своего русла вправо или влево по течению – это закономерное явление природы. Я не знаю характеристику р.Нарвы, но обрывистый её левый берег может свидетельствовать о том, что русло реки имеет тенденцию отклоняться влево по течению. Если это так, то за 22 года вполне возможны изменения.
- Кроме того, при весенних разливах реки участок обвала берега мог быть, в какой-то степени, размыт. Обрыв находится в непосредственной близости к реке – к урезу воды.
- Нужно учитывать ещё одно очень важное обстоятельство. В период боевых действий, при захвате, расширении и удержании плацдарма, этот район местности подвергался весьма интенсивному обстрелу (это хорошо знает товарищ Алексеев как непосредственный участник боевых действий на плацдарме). Определённо, что там сохранилась в земле часть неразорвавшихся снарядов и мин, а это представляет большую опасность для жизни людей, участвующих в раскопках, особенно без специалиста по взрывоопасным предметам.
Вот такие мои соображения, дорогие товарищи.
[окончание данного письма мною не откопировано, т.к. там идут уже слова прощания и подпись полковника Наумова]