(из сборника "Память", Лениздат, 1987 г.)
«СТЕПАНОВА ЗЕМЛЯ»
Многие земли, далекие от берегов Родины и открытые знаменитыми и бесстрашными мореплавателями, носят их славные имена, занесенные на географические карты. Название «Степанова земля» вы не найдете ни на одной из них. И не удивительно, о нем знают, пожалуй, лишь немногие ветераны45-й гвардейской дивизии, которым довелось участвовать в боях за наш город в районе Колпина, Красного Бора, Topфяников...
Эти бои были жесточайшими. Фашисты не жалели ни снарядов, ни бомб. Комья перемерзшей земли в том суровом январе сорок второго, вздымавшиеся в воздух, походили на разящие осколки. Густой перекрестный огонь, который вели гитлеровцы, казалось, никогда не стихнет.
Вот и попробуй пробейся вперед, пробейся хоть на один шаг вперед в этой сплошной круговерти огня, свинца и стали. И все же надо пробиться — таков приказ, хотя силы врага превосходили вчетверо, впятеро... Но надо было приковать к себе на этом участке вражеские подразделения, чтобы оттянуть на себя значительные силы противника и тем самым облегчить продвижение нашей части на основном направлении. Бойцы роты старшего лейтенанта Васильченко, которой было приказано всеми силами удерживать пустынный «пятачок» промерзлой болотной земли, пока не подойдет подкрепление, понимали, что хотя этот «пятачок» на первый взгляд не такая уж ценность сам по себе, но для исхода боя в этом районе был важен чрезвычайно. И бойцы сражались до последнего, зная, что в этой круговерти мало шансов уцелеть. Схватка длилась не более часа, хотя тем, кто в ней участвовал, вероятно, казалась вечностью. Все горело вокруг, и клочок земли вскоре представлял уже собою скопище воронок, фонтан взлетающего песка и багрового окровавленного снега.
И все было усыпано трупами солдат — и наших, и вражеских. Санитарки с ног сбились, вытаскивая тяжелораненых.
Тем не менее силы оставались все еще неравными, у фашистов был перевес и в мощи огня, и в численности живой силы. И командир роты получил приказ отойти. Продолжать бой в сложившихся условиях было бессмысленно, тем более что задачу, поставленную перед ними, бойцы с честью выполнили, хотя многие из них погибли.
И когда все, казалось, кончилось и уже последним вынесли на носилках тяжело раненного комроты, наши разведчики- наблюдатели обратили внимание на то, что оставленный клочок земли никто не занимает, словно фашисты сочли его «заколдованным». Миновали долгие минуты. Ничего, как будто все вымерло. И только время от времени словно из каких-то таинственных глубин вдруг раздавались короткие пулеметные очереди и так же внезапно затихали.
Что это может быть? Судя по характерному звуку выстрелов, они производились из немецкого оружия, но немцы на «пятачке» как будто не показывались... Загадка!
Тем временем бойцы из прибывшего подкрепления получили приказ занять эту «ничейную землю». Они пробирались туда глубокой ночью по заснеженным траншеям, прячась в воронках, стараясь быть невидимыми и неслышимыми. Когда они добрались таким образом до самого края «пятачка», вдруг застрекотал пулемет. Но чей?
Это выяснилось чуть позже, когда солдаты подошли к огромному и давно высохшему, поваленному дуплистому дереву. Под его большими скрюченными корнями была выкопана в заледенелом песке яма, а в ней полно гильз от немецкого ручного пулемета. А вскоре из-за какого-то валуна появился и его владелец. Обгорелая шинель, левая рука на перевязи, сам еле живой, чуть передвигавшийся на явно обмороженных ногах.
- Ты кто такой будешь? — спросили его.
- Как это кто? Рядовой Степанов. Федор Степанов.
- Как же ты очутился тут, на «ничейной земле»?
- Почему ж на «ничейной»? Ничейной не бывает, какой умник так ее обозвал? — сердито заметил он.— Это моя земля! Я и обороняю ее вторые сутки.
- А чего ж ты не отошел вместе со всеми, когда был приказ?
- А мне такого приказу не было. Не слышал. Да не осталось, видно, кому передавать. Почти все полегли. А пробрался сюда к этим гадам под самый нос. Хорошо замаскировался, да от своих оторвался. Но бью их надежно, без промаха. Зря, что ли, снайперскую подготовку имею? С трех концов траншеи приспособил три ихних автомата. Чуть заслышу шорох, бью откуда поближе. Их у меня целая коллекция — бывших «охотников» на «Степанову землю». А вы, братцы, чем пытать меня сами, лучше б покормили. Вторые сутки не евши. Хозяина «Степановой земли» немедленно доставили в медсанбат, потом в госпиталь — на Большую землю, Нерез несколько лет старые раны дали о себе знать...
Боевые друзья, разыскавшие адрес его родных, оставшихся в городе на Неве, при первой же возможности навещают их. На столе ставят символическую «чарочку памяти» — в честь своего верного героического товарища-ленинградца. А в дни встреч однополчан они отправляются в район особенно жарких боев, в том числе за Колпино, к Красному Бору.Теперь уже трудно найти тот клочок болота, который только им известен как «Степанова земля». Может быть, вот где высятся новые жилые дома, или здесь, где отливают солнцем окна новой школы или где разбит сквер...
А сколько вокруг Ленинграда таких пропитанных кровью «пятачков», чьим бы именем защитников города на Неве они их меж собой ни называли. Имен не хватит. Но память о всех, отдавших жизнь за свою мирную советскую землю,бессмертна.
А. САМОЙЛОВ
