Из книги "На Волховском фронте"
Воспоминания ветеранов
Д. К. ЖЕРЕБОВ
в 1943—1944 годах подполковник, помощник начальника штаба инженерных войск Волховского фронта по разведке
Саперы прокладывают путь
За неделю до начала Новгородско-Лужской операции меня вызвал начальник штаба инженерных войск фронта полковник Е. Е. Березнев.
— Когда последний раз были в первой бригаде? — спросил он.
— Пять дней назад...
— Придется срочно поехать снова. Поедете вместе с Назаровым. Указания о проверке готовности батальонов он уже получил. Вам же нужно уточнить, как штаб бригады занимается разведкой, ознакомить его с последними нашими данными о противнике.
О роли 1-й инженерно-саперной бригады я знал. Она была придана 59-й армии, наносившей главный удар по врагу на новгородском направлении. Перед саперами бригады стояла ответственная задача — обеспечить в инженерном отношении боевые действия танков и пехоты при прорыве сильно укрепленной обороны противника.
В 1-й бригаде, так же как и в других саперных частях, весь декабрь и начало января 1944 года тщательно изучали вражескую оборону на переднем крае и в ближайшей глубине, определяли, где можно проложить безопасные проходы в многочисленных минных полях, уточняли места подрыва деревоземляных заборов и дзотов, способы преодоления других инженерных заграждений, готовились к действиям после прорыва главной оборонительной полосы противника.
Из разговора с полковником Березневым я понял, что скоро уже развернутся события, которых мы с нетерпением ждали.
В тот же день выехали мы с С. П. Назаровым на вспомогательный пункт управления (ВПУ) бригады, расположенный в совхозе «Красный ударник». День стоял метельный, валил густой снег. Видимость была ограниченной, и мы медленно ехали на видавшей виды «эмке». Шофер Семен Андреевич Зубанов мне был хорошо знаком по совместной службе в 539-м минно- саперном батальоне. Уроженец Мордовии, кузнец и тракторист до войны, он хорошо владел шоферским делом и был откомандирован в штаб фронта. Доводилось возить ему и генералов К. А. Мерецкова и А. Ф. Хренова, и нас, офицеров штаба инжвойск.
Машина ползла как черепаха. На мое замечание о том, что хорошо бы ехать побыстрее, Зубанов спокойно заметил:
— Не торопитесь, товарищ подполковник. Знаете, что наши водители говорят? Поспешишь — на тот свет угодишь. По собственной воле. Так-то.
И сразу резко затормозил. Впереди двигалась какая-то артиллерийская часть. Мощные тягачи, подминая снежные сугробы, тащили тяжелые зачехленные орудия к переднему краю, где в эти январские дни сосредоточивались крупные силы волховчан для неотразимого удара по врагу.
С немалым трудом удалось Зубанову обогнать медленно ползущую колонну. Только к вечеру мы с Сергеем Павловичем Назаровым добрались до цели.
Центральная усадьба совхоза «Красный ударник», от которой остались одни руины, располагалась на западном берегу реки Волхова. Отсюда шла дорога к Мясному Бору, к переднему краю нашей обороны. До противника было километров десять. Район совхоза систематически обстреливался гитлеровцами.
Командовал 1-й инженерно-саперной бригадой подполковник В. Д. Афанасьев. Молодой и энергичный комбриг большую часть времени проводил в батальонах, считая, что для командира главное — живое общение с людьми, конкретное руководство ими.
И в тот январский день мы не застали Виктора Дмитриевича на месте. На вопрос Назарова: где он и скоро ли появится? — начальник штаба подполковник Бабаев ответил:
— Комбриг на переднем крае. К вечеру обещал вернуться...
Мы доложили С. И. Бабаеву о цели нашего приезда. Назаров сразу же отбыл в батальоны. Мы же с Бабаевым и начальником инженерной разведки бригады майором Микаэляном засели за изучение разведданных о противнике.
Афанасьев вернулся поздно вечером. И не один, а с командиром 32-го отдельного гвардейского танкового полка подполковником В. Ф. Кирдяшевым. Обращаясь к начальнику своего штаба, комбриг сказал:
— Наш план форсирования реки Питьбы танкисты одобряют. Но люди они осмотрительные и хотят удостовериться на практике в его реальности. Нам необходимо завтра провести еще одно совместное учение с танковыми экипажами по преодолению заболоченных участков местности тяжелыми танками.
— Да, откладывать это нельзя, — подтвердил подполковник Кирдяшев.
Из дальнейшего разговора я понял, что беспокоило Афанасьева и командование танкового полка. Во время прорыва вражеской обороны танкисты должны были форсировать реку Питьбу. Сама по себе она была невелика, но подходы к ней оказались сильно заболоченными, трудно проходимыми для танков. Предстояло под огнем противника прокладывать жердевые гати. Это требовало большого труда, неизбежно вело к потерям среди саперов. А заблаговременно сделать, ничего нельзя: противник обнаружил бы место предполагаемого удара.
Коммунисты-саперы на совещании партийного актива предложили несколько необычный способ преодоления болотистых подходов к реке — с помощью фашин, уложенных на санях, которые будут на буксире у танков. Как только на пути боевых машин встретится топкое место, саперы, сопровождающие танки, уложат фашины под гусеницы, и танки двинутся дальше по этому настилу.
Подполковник Кирдяшев, выяснив все вопросы, интересовавшие его, уехал. Наступил мой черед беседы с комбригом. Она, правда, не затянулась. И прежде всего потому, что, ожидая Виктора Дмитриевича, мы с начальником штаба и его помощником по разведке досконально переговорили обо всем. Данные штаба инженерных войск фронта о противнике, естественно, оказались полнее. Для изучения с офицерским составом бригады я привез Афанасьеву один экземпляр разведсводки, которые систематически составлялись мною для доклада генералам К. А. Мерецкову и А. Ф. Хренову. В этих сводках по всем разведданным подробно излагались инженерные мероприятия противника перед Волховским и частично Ленинградским фронтом на глубину до реки Нарвы.
Виктор Дмитриевич не любил откладывать дела в долгий ящик. Еще во время нашего разговора он разложил на столе свою личную карту и четко синим карандашом перенес на нее все данные о противнике из разведсводки, привезенной мною.
— К этой операции мы готовимся, как никогда прежде, — заметил комбриг. — Целеустремленно, тщательно. И пехота, и артиллеристы, и танкисты, и саперы. Думаю, что на сей раз осечки не получится. Новгород мы освободим и дальше пойдем. Саперы сумеют проложить путь и танкам, и пехоте. Выдержат серьезный экзамен. Передайте об этом Аркадию Федоровичу Хренову.
Хотелось как-то ободрить Виктора Дмитриевича. Деликатно, по-товарищески. Но нужных слов не находилось. Поэтому я просто сказал:
— Конечно, твои саперы не подведут, в этом никто не сомневается.
8 января комбриг еще затемно уехал в один из своих батальонов, а мы с начальником разведки Ми- каэляном и с группой саперов отправились на передний край. Внимательно рассматривали в стереотрубу, установленную на одном из наблюдательных пунктов, передний край обороны врага. Саперы уточняли свою крупномасштабную схему. Работа шла споро. Данные наземного наблюдения хорошо дополняли данные аэрофотосъемки, которые мы получили в штабе артиллерии фронта. Наши искусные специалисты по дешифрованию капитан В. Ю. Щеглов и командир маскировочной роты Карандашов, тщательно изучив снимки, нанесли все сооружения и заграждения противника на схемы масштаба 1:10 ООО. Один из участков этой схемы был теперь на руках у разведчиков бригады.
К началу Новгородско-Лужской операции такие крупномасштабные схемы были у всех командиров стрелковых рот, танковых экипажей, наступавших в первом эшелоне. Использовались при составлении этих схем и те данные, которые были получены полковником Ю. Ю. Покровским при фотографировании им переднего края обороны противника фотоаппаратом с длиннофокусным объективом.
За несколько дней до начала операции я по приказанию генерала Хренова отбыл в Южную группу войск 59-й армии к генералу Свиклину для координации действий приданных этой группе саперных частей из резерва фронта. В Южной группе я пробыл до 18 января 1944 года. Затем получил приказание генерала Хренова из района Береговых Морин отправиться в 59-ю армию, которая вела бои на подступах к Новгороду.
Переправившись через Волхов, попал на Ленинградское шоссе в районе Мясного Бора. Отсюда разбитое шоссе убегало на юг через Копцы, Тютицы к Новгороду. И наш транспорт и техника по этой дороге еще не двигались: она была заминирована и сильно разрушена. Приводили шоссе в порядок роты 99-го отдельного дорожно-строительного батальона майора Воробьева, приданные 1-й инженерно-саперной бригаде. Участок работ у батальона был 12 километров. Саперы снимали мины, фугасы, заделывали воронки, чтобы открыть путь колоннам машин, танков, артиллерии.
На шоссе я встретил майора Воробьева. Лицо у него от мороза раскраснелось, полушубок был распахнут. Он, чувствовалось, сильно устал, однако не показывал вида.
— Короток январский день, приходится прихватывать вечер, а порой и ночь, — говорил Воробьев. -— Самоотверженно работают подразделения старшего техника-лейтенанта Г. Г. Ковалева и младшего лейтенанта А. Ф. Лаврентьева.
И действительно, рота Ковалева на участке Мясной Бор — Тютицы сняла уже 770 мин, обезвредила 754 килограмма фугасов, разминировала мост. При этом особенно отличился коммунист ефрейтор А. К. Каримов. Он спас мост в Тютицах от разрушения, обнаружив мину с взрывателем замедленного действия. Взрывчатка, заложенная врагом, не сработала, движение по мосту было налажено. На мосту поставлена табличка: «Разминировано. Каримов».
Рота Лаврентьева за одни сутки сняла более 300 мин, засыпала вручную две воронки диаметром до 20 метров, сняла пять рядов инженерных заграждений.
Отлично трудились саперы, умело руководили ими командиры рот. Оба они были награждены орденами Красной Звезды. Командирам отделений младшему сержанту А. М. Миронову, сержанту П. И. Козинцу и ефрейтору А. К. Каримову на поле боя вручили медали «За отвагу».
От Воробьева я поехал на ВПУ фронта. Утром 20 января доложил о делах в Южной группе и у подполковника Афанасьева полковнику Березневу. Генерал Хренов был у начальника инженерных войск 59-й армии полковника Г. А. Булахова. Поздно вечером, вернувшись от него, он вызвал меня к себе и приказал немедленно выехать в 54-ю армию, проверив по пути еще раз, как идут дела в бригаде Афанасьева.
В ночь с 20 на 21 января я снова был в совхозе «Красный ударник» на ВПУ бригады. Меня встретили начальник политотдела бригады подполковник В. С. Виноградов и майор Микаэлян.
— Судьба Новгорода, можно смело сказать, решена, — говорил Виноградов. — Бои идут уже на окраинах города. Теперь нужно только развить успех.
На столе лежала карта с последними разведданными. Микаэлян докладывал по ней начальнику политотдела.
— Пленные показывают, что еще накануне их командование отдало приказ отходить от Новгорода. Это, вероятно, продиктовано необходимостью сохранить силы и технику, не допустить их окружения.
— А какие сведения у вас о местности, дорогах, заграждениях противника в глубине его обороны, в полосе действий бригады? — спросил я Микаэляна.
— Весьма неутешительные, — ответил он и развернул другую карту, всю помеченную условными значками. — Смотрите. Дорог почти нет. Ручьи и речушки с заболоченными берегами. Очень много минных полей и заграждений противника. Об этом все время доносят наши комбаты. Работы у них много. К тому же противник огрызается, оставляет сильные заслоны. Саперам бригады под его огнем приходится не только устраивать колонные пути, снимать мины, фугасы, проволоку, но часто и вступать в огневой или даже в рукопашный бой.
Наш разговор прервало появление подполковника В. Д. Афанасьева. Настроение у него, чувствовалось, было приподнятое. И не без оснований.
— Войска пятьдесят девятой армии освободили Новгород, — радостно сообщил он, — Противник отходит на запад...
Все, кто находился в. комнате, не могли не испытать чувства огромного удовлетворения. 1-я инженерно-саперная бригада действовала севернее Новгорода и внесла достойный вклад в освобождение древнего русского города.
1-я бригада была придана 6-му стрелковому корпусу, наносившему главный удар в полосе наступления 59-й армии. Саперные батальоны бригады обеспечивали боевые действия 310-й и 239-й стрелковых дивизий, 122-й и 16-й танковых бригад, 32-го отдельного гвардейского танкового полка. Еще накануне наступления саперами бригады были проделаны проходы в минных и иных заграждениях противника. А когда после артиллерийской подготовки танки и пехота двинулись на врага, саперы шли впереди пехоты и танков.
Особенно жестокие бои разгорелись в районе сильно укрепленного вражеского опорного пункта Копцы. Здесь наступали подразделения 310-й стрелковой дивизии и 32-го танкового полка. Их действия обеспечивали саперы 77-го инженерно-саперного батальона, которым командовал майор В. А. Опалихин. Это был один из лучших комбатов бригады. Саперы Опалихина с помощью фашин обеспечили форсирование танками заболоченных подходов к реке Питьбе, их прорыв к Копцам. Отважно действовали здесь саперы комсомольцы Александр Зайцев, Иван Мокрушин, Абдулхай Нурулин, Иван Сухоруков и многие другие. Несмотря на ожесточенный огонь противника, они помогли танкам преодолеть болотные топи, навели переправу через реку. По представлению командира танкового полка подполковник В. Д. Афанасьев наградил мужественных саперов медалями «За отвагу».
Высокие награды заслужили саперы, отличившиеся при прорыве главной вражеской полосы обороны. Ордена Красной Звезды удостоились командир роты коммунист капитан С. Г. Сапилиди, комсомольцы лейтенанты А. Г. Ткаченко, А. Е. Волков, а медалей «За отвагу» — комсомольцы Григорий Гунько, Александр Макаров, Ромазан Валылин, Иван Посыпай, Владимир Годунов, Николай Дьяков... Каждый из них проявил большое мужество, исключительную выдержку при выполнении боевых заданий.
Так, Григорий Гунько, двигаясь в группе разграждения, одним из первых взобрался на боевой дерево- земляной забор противника, преграждавший путь в глубину вражеской обороны. Спрыгнув на землю, он увидел пулеметный дзот. Гунько по-пластунски подобрался к дзоту и бросил противотанковую гранату в дымоход. Вражеские пулеметчики погибли, не успев сделать ни одного выстрела.
Девятнадцатилетний Володя Годунов без единой потери провел пехотинцев по проделанному им же проходу через минное поле. Когда оно осталось позади, противник открыл яростный пулеметный и минометный огонь. Наши пехотинцы залегли. Годунов, сознавая, что это грозит срывом атаки, вывел пехотинцев из зоны обстрела. В схватке с вражеским боевым охранением он убил трех гитлеровцев. Затем участвовал в наведении переправ через реку Питьбу и, хотя был контужен, не покинул боя до завершения прорыва главной полосы обороны.
Много славных боевых подвигов совершили саперы бригады Афанасьева в первые дни наступления. В числе других соединений бригада получила почетное наименование Новгородской.
Однако я несколько опередил события. Тогда, в ночь с 20 на 21 января, это еще не было известно. Комбриг, вернувшись из штаба 59-й армии от полковника Булахова, повел разговор о новом рывке вперед. Нельзя было позволять противнику организовать оборону на промежуточных рубежах.
В это время от комбата Воробьева прибыл связной с донесением о том, что с 2.00 21 января боевая техника и транспорт движутся уже по шоссе.
Убедившись, что саперы Афанасьева успешно выполнили свою задачу, я решил доложить генералу Хренову о том, что путь по шоссе от Мясного Бора к Новгороду открыт.
— Добро, — услышал я в ответ. — Поблагодарите Афанасьева, а сами к Зайцеву, — поторопил меня Аркадий Федорович.
На ВПУ бригады все оживленно собирались в путь.
— Я вместе с оперативной группой отправлюсь вот сюда, — сказал Афанасьев, показывая на карте один из населенных пунктов, километров на пятнадцать к западу от совхоза «Красный ударник».
— Вы с нами, Донат Константинович? — спросил он меня.
— Нет... Генерал Хренов приказал мне сегодня же быть в пятьдесят четвертой армии у подполковника Василия Спиридоновича Зайцева. Как туда попасть, ума не приложу.
— Поможем...
Виктор Дмитриевич выделил мне трофейный вездеход, на котором я и добрался до штаба инженерных войск 54-й армии.
1-я Новгородская инженерно-саперная бригада отличилась еще во многих сражениях на Ленинградской земле и в Прибалтике, удостоилась награждения орденом Кутузова II степени. До самого конца ею бессменно командовал В. Д. Афанасьев, получивший в 29 лет звание полковника.
В боях за Новгород большую помощь саперам бригады оказали медицинские работники. Их в бригаде ценили и старались облегчить их работу. Командир 78-го инженерно-саперного батальона капитан П. А. Мелкумов в период подготовки к операции вместе с военврачом батальона К. П. Марковой разработали детальный план эвакуации раненых с поля боя, распределения фельдшеров и санинструкторов по боевым саперным группам. Прикрепили к санитарам саперов, обученных оказывать помощь легкораненым. Командиры рот и взводов батальона М. И. Новиков, В. П. Кочур, Сокин, Ландышев помогали своим медработникам. Медалью «За отвагу» была награждена в те дни молодой врач К. П. Маркова.
Много лет прошло с тех незабываемых дней. Однако фронтовая дружба не забывается. И теперь нередко встречаются в Москве, Ленинграде и в других городах ветераны инженерных войск Волховского фронта, солдаты Ленинграда.
Время от времени встречаюсь я с Виктором Дмитриевичем Афанасьевым и его боевой подругой Клавдией Павловной Марковой. Несколько лет, уже в мирные дни, он был заместителем начальника Ленинградского военно-инженерного училища, из стен которого вышел в 1936 году. Сейчас ветеран возглавляет курсы повышения квалификации руководящих работников исполкома Ленгорсовета. К его боевым наградам прибавилась медаль «За трудовую доблесть» — свидетельство того, что и на новом поприще сапер-фронтовик достойно выполняет свой долг коммуниста. Клавдия Павловна успешно защитила кандидатскую диссертацию и сейчас работает в Ленинградском педиатрическом институте.