Если кто-нибудь знает об этом лагере, буду очень признателен помощи.
Stalag II A
Автор Влад Полетаев, 27 Дек 2007 01:37
Сообщений в теме: 5
#2
Alexey
-
- Members
-
- 247 сообщений
Лейтенант
- Пол:Мужчина
- Город:Московская область
- Интересы:Всем понемногу
Отправлено 27 Декабрь 2007 - 10:38
http://legeartis.med...nebolsin5.shtml
....
ШТАЛАГ 2А НЁЙБРАНДЕНБУРГ
Польшу проехали быстро и почти без остановок. Вскоре началась Германия.
На первой же немецкой станции двери вагонов были отперты и украинцам разрешили сходить в туалет, который находился тут же, неподалеку от железнодорожных путей, специально оборудованный для пропуска большого количества пассажиров.
Улучив момент, избегая встречи с полицаями, мы с Виктором заскочили в вокзал и на глазах недоумевающих немцев зашли в первую попавшую дверь. Нас сразу окружили военные и полувоенные немцы, по-видимому, служащие станции.
– Мы русские солдаты сдаемся в плен, – сказал я, показывая на себя и на Виктора. Нам нужен военный комендант. Ферштейн? Комендант!
Нас препроводили к станционному начальству. Пригласили какого-то поляка, понимающего немного по-русски, но и он не смог объяснить немцам нашего появления. Немцы пожимали плечами. Один из них, по-видимому, старший по должности, покачал головой, сердито хлопнул ладонью по столу и стал куда-то звонить. Нам разрешили сесть.
Прошло с полчаса. На вокзал прибыли военные с переводчиком. Офицер сразу же засыпал нас вопросами: кто мы такие, как сюда попали, имя, фамилия, время и место рождения.
Допрос был недолгим. После него нас сразу отправили в город Нёйбранденбург, в концлагерь-шталаг 2А.
В шталаге-2А снова допрос и те же самые вопросы:
– Скажи, почему вы решили ехать в Германию, чтобы сдаться в плен? – спросил офицер Виктора.
– Господин офицер, мы считали, если уж сдаваться, то сдаваться настоящим немцам, а не паршивым украинским полицаям, – смело ответил Виктор, – а настоящие немцы где живут? В Германии. Вот мы и рискнули.
– Похвально! – криво улыбнулся офицер, – А что ты скажешь? – уставившись на меня, добавил он.
– Да. Мы так решали вместе, – поддержал я друга.
– Похвально! – снова ухмыльнулся офицер, – Здорово врете! Ладно, проверим. Марш в санпропускник!
К нашему удивлению наказаний никаких не последовало. В санпропускнике нас обыскали, остригли, выдали старую заштопанную, залатанную одежду и после бани отвели в барак.
Полицаем блока был западный украинец, отъявленный садист, который с особой жестокостью издевался над пленными, бил плеткой, не задумываясь, по спине, голове, ногам, по чему попало. О его жестокости знали не только в русском блоке, но и во всём лагере. Знали и немцы. Вокруг палача увивались "самостийники"- холуи, которые выполняли все его прихоти. В бараке нас еще раз обыскали, каждого стеганули плеткой.
– Вон то ваше мисто, – полицай неопределенно указал вглубь барака. Мы пошли.
– Куда? Пся крев! – заблажил “самостийник” с плеткой. Мы остановились, не понимая, что от нас хотят.
– Во це ваше мисто! – и он указал в противоположную сторону.
Видимо искал повод поиздеваться над нами, показать, что в бараке он начальник.
Полицай и его помощники могли избить нас, как это делали с другими, но не решились, видя, как рядом собирается большая толпа военнопленных. Выругались по-польски и ретировались в свою каморку.
Через год наши дороги встретились в рабочем лагере под городом Рибниц-Дамгартен, куда полицая перевели, как простого военнопленного. Там мы его опознали. Вечером, после поверки, когда закрыли и заперли окна и двери в бараке, подонку устроили очную ставку. Негодяй ползал на коленях, просил прощения. Но приговор был суровым. Изменника накрыли одеялом и убили. Комендантом в то время был пожилой немец унтер-офицер по кличке "Рыжий", который к нам, военнопленным, относился лояльно. Когда на следующий день, утром, во время поверки переводчик доложил ему о смерти пленного, бывшего лютого полицая, он понимающе сказал: “Запишем, что умер от сердечной болезни”. Все обошлось.
На второй день, после санпропускника мне выдали лицевой номер 90204, Виктору - 90205. Я не стал бы останавливать внимание на ничего не значившем, казалось бы, лагерном номере. Но дело в том, что с момента его получения наши имена и фамилии уже не упоминались, они остались только в лагерной картотеке. Вызывали по номеру, отправляли на этапы по номеру и хоронили с ним же. Он представлял собой небольшую дюралюминиевую пластинку, пробитую по середине цепочкой дырочек, на обеих половинках выбиты цифры. Номер, как крест, вешался на шею военнопленного и всегда находился с ним. Если пленный умирал, то половинку номера оставляли в картотеке, вторую хоронили с хозяином.
К деревянным колодкам сразу привыкнуть было трудно. Такой обуви я отродясь не видел! Колодки натирали щиколотки и пятки, давили и резали ногу в подъеме. Но потом пленные приспособились, стали увеличивать вырезы, набивать ремни и колодки становились удобными. Они были легкими, не пропускали воду, а зимой хорошо сохраняли тепло. Я перенял этот опыт быстро, так что колодки, как обувь меня не беспокоили.
В шталаге-2А русские военнопленные жестоко голодали: двести грамм эрзац-хлеба, твердого, как камень, на три дня и один раз в сутки черпак баланды или, как ее называли, "суп-ротатуй”, вода отпускалась вдоволь. Иногда выдавали махорку, нашу русскую, моршанскую, захваченную немцами на советских складах; курить хотелось не меньше, чем есть. Как и в проскуровском лагере закрутка махорки менялась на пайку хлеба, точно так же к курящему пристраивалась очередь, чтобы получить недокуренный охнарик, который после одной или двух затяжек передавался другим и так до последней крошки дыма.
И, все-таки, эрзац-хлеб, оставался хлебом, который поддерживал жизнь невольников. Но от нашей крохотной пайки хлеба полицаи каждый раз урывали для себя, как они выражались, положенную долю. Попробуй, запротестуй - тут же будешь избит до полусмерти. За нас заступиться было некому, немцы на дикость полицаев смотрели сквозь пальцы, даже поощряли их за жестокость. А сами мы были и немощны и неорганизованы. Больно становилось от сознания своей ничтожности в этом океане плененных людей.
В нашем блоке находились представители почти всех национальностей Советского Союза, за исключением кавказцев и прибалтов, которые содержались в других лагерях.
Шталаг-2А представлял собой барачный город, обнесенный рядами колючей проволоки, разбитый на кварталы и блоки, разделенные между собой такой же проволокой. Однообразные деревянные бараки образовывали прямые однообразные улицы. Кроме советских, в шталаге содержались военнопленные французы, поляки, югославы и другие. К ним отношение немецкой лагерной администрации было совсем иное. Они получали посылки Красного Креста, газеты, книги, могли бегать по дорожкам, играть в футбол, питаться с немецкой кухни. Богаче других жили французы: им шли посылки и письма из дома. В посылках чего только не было: шоколад, галеты, консервы, сигареты и даже вино.
Ближе всех к нашему блоку располагались французы и когда им приносили обед, то от бочков с супом исходил такой ароматный запах, что у нас невольно текли слюнки и кружилась голова. Немцы-охранники и те завидовали им, а мы - тем более. Когда французы получали посылки, некоторые из них "одаривали" и нас, бросая через проволоку сигареты, плитки шоколада и кое-что другое. Французы делали это от доброго сердца, хотели хоть чем-либо помочь русским, но беда была в том, что за каждым броском подарка возникала “куча мала” на нашей стороне. Ведь нас-то было много и каждый хотел есть, каждый пытался схватить, проглотить тут же или спрятать, иначе надо было делиться с другими. А с кем делиться, если голодных – тысячи!
Все, кроме советских военнопленных, пользовались правом переписки с родными, посещали кино, имели свой киоск, что-то могли купить на лагерные марки, которые они получали в рабочих командах. Все, кроме нас, в рабочих командах жили без охраны. Французский блок находился у нас под боком, рядом. Вся их жизнь в плену была у нас на глазах. Если бы не колючая проволока и не сторожевые вышки с пулеметами на турелях, можно было подумать, что французские военнопленные отдыхают в оздоровительном пансионате.
Сталин отказался от услуг Красного креста для немецких военнопленных в Советском Союзе. Тоже самое сделал Гитлер, запретивший принимать помощь советским невольникам. Так, что нам приходилось рассчитывать только на "милость" врага, на черпак вонючей баланды и кусок эрзац-хлеба.
Ходили слухи, что, кроме обычных военнопленных, в Шталаге-2А находились в заключении, на особом режиме, дочь Эрнста Тельмана и многие немецкие коммунисты.
В нашем, русском блоке существовал один особый барак, в котором находились советские евреи-военнопленные. Евреям категорически запрещалось выходить из барака и только перед так называемым обедом, их выводили из помещения и гоняли вокруг барака под крики полицаев и их прислужников. Кто не мог бежать, избивали хлыстами и палками. Немцы не принимали участия в этих экзекуциях - глумились полицаи.
Мне запомнился пожилой еврей Аркадий, который некоторое время жил в нашем бараке. Он внешне совершенно не походил на еврея, во всяком случае, я бы не сказал, что он - еврей. И если бы не излишняя его активность везде и во всем, он мог бы сойти за русского или украинца и не попасть в еврейский барак.
А дело было так. Однажды в наш блок пришли немецкие офицеры и переводчик. Из нескольких бараков выгнали военнопленных и приказали построиться. Переводчик объявил:
– Набирается сельская рабочая команда. Трактористы, два шага вперёд!
Вышло несколько человек. Их переписали и отвели в сторону. Нам с Виктором очень хотелось попасть к "бауэру", но мы не имели никакой сельской профессии. И все же, когда крикнули: “Кто умеет доить коров, дояры, два шага вперед!”, мы с Виктором, как и все двести человек военнопленных, шагнули не задумываясь. Вряд ли кто из нас когда-либо доил коров! Немцы возмущенно залопотали и переводчик приказал всем вернуться на свои места. И вот здесь-то, Аркадий не выдержал, не вернулся в общий строй, а стал доказывать, что он - дояр. Причем, говорил на немецком языке. Офицеры переглянулись и один из них пискливо закричал:
– Иуда! Раус вег! – и что-то еще добавил по-немецки. Полицай, как собака, бросился к Аркадию и стал бить плеткой.
– А гад, попался! – злорадно рычал он, мерзко ругаясь. Избитого в кровь Аркадия уволокли в еврейский барак. В дальнейшем мне еще раз пришлось встретиться с Аркадием в рабочей команде на заводе Бахмана, где с десяток евреев, в том числе и Аркадий, жили некоторое время со мной в одном бараке.
А мы с Виктором в тот памятный день, волей судеб, все-таки попали в команду дояров.
Переводчик еще раз спросил: “Есть ли дояры? Кто скажет неправду будет наказан!”
На этот раз, из строя никто не вышел. Немцы, посоветовавшись между собой, что-то сказали переводчику.
– Хорошо! Дояров, значит, нет? У пана научитесь, – сообщил переводчик.
– Военнопленные, чьи номера назову, два шага вперед!
Переводчик по списку зачитал номера, начиная с 90200, всего пятнадцать номеров, в том числе мой и Виктора. Нам повезло. Как в лотерее! Медведей учат, научимся и мы доить коров. Лишь бы вырваться из концлагеря! ....
http://www.buergerha.../Tafe... II A""
http://www.wartimeme...w/stalag2a.html
....
ШТАЛАГ 2А НЁЙБРАНДЕНБУРГ
Польшу проехали быстро и почти без остановок. Вскоре началась Германия.
На первой же немецкой станции двери вагонов были отперты и украинцам разрешили сходить в туалет, который находился тут же, неподалеку от железнодорожных путей, специально оборудованный для пропуска большого количества пассажиров.
Улучив момент, избегая встречи с полицаями, мы с Виктором заскочили в вокзал и на глазах недоумевающих немцев зашли в первую попавшую дверь. Нас сразу окружили военные и полувоенные немцы, по-видимому, служащие станции.
– Мы русские солдаты сдаемся в плен, – сказал я, показывая на себя и на Виктора. Нам нужен военный комендант. Ферштейн? Комендант!
Нас препроводили к станционному начальству. Пригласили какого-то поляка, понимающего немного по-русски, но и он не смог объяснить немцам нашего появления. Немцы пожимали плечами. Один из них, по-видимому, старший по должности, покачал головой, сердито хлопнул ладонью по столу и стал куда-то звонить. Нам разрешили сесть.
Прошло с полчаса. На вокзал прибыли военные с переводчиком. Офицер сразу же засыпал нас вопросами: кто мы такие, как сюда попали, имя, фамилия, время и место рождения.
Допрос был недолгим. После него нас сразу отправили в город Нёйбранденбург, в концлагерь-шталаг 2А.
В шталаге-2А снова допрос и те же самые вопросы:
– Скажи, почему вы решили ехать в Германию, чтобы сдаться в плен? – спросил офицер Виктора.
– Господин офицер, мы считали, если уж сдаваться, то сдаваться настоящим немцам, а не паршивым украинским полицаям, – смело ответил Виктор, – а настоящие немцы где живут? В Германии. Вот мы и рискнули.
– Похвально! – криво улыбнулся офицер, – А что ты скажешь? – уставившись на меня, добавил он.
– Да. Мы так решали вместе, – поддержал я друга.
– Похвально! – снова ухмыльнулся офицер, – Здорово врете! Ладно, проверим. Марш в санпропускник!
К нашему удивлению наказаний никаких не последовало. В санпропускнике нас обыскали, остригли, выдали старую заштопанную, залатанную одежду и после бани отвели в барак.
Полицаем блока был западный украинец, отъявленный садист, который с особой жестокостью издевался над пленными, бил плеткой, не задумываясь, по спине, голове, ногам, по чему попало. О его жестокости знали не только в русском блоке, но и во всём лагере. Знали и немцы. Вокруг палача увивались "самостийники"- холуи, которые выполняли все его прихоти. В бараке нас еще раз обыскали, каждого стеганули плеткой.
– Вон то ваше мисто, – полицай неопределенно указал вглубь барака. Мы пошли.
– Куда? Пся крев! – заблажил “самостийник” с плеткой. Мы остановились, не понимая, что от нас хотят.
– Во це ваше мисто! – и он указал в противоположную сторону.
Видимо искал повод поиздеваться над нами, показать, что в бараке он начальник.
Полицай и его помощники могли избить нас, как это делали с другими, но не решились, видя, как рядом собирается большая толпа военнопленных. Выругались по-польски и ретировались в свою каморку.
Через год наши дороги встретились в рабочем лагере под городом Рибниц-Дамгартен, куда полицая перевели, как простого военнопленного. Там мы его опознали. Вечером, после поверки, когда закрыли и заперли окна и двери в бараке, подонку устроили очную ставку. Негодяй ползал на коленях, просил прощения. Но приговор был суровым. Изменника накрыли одеялом и убили. Комендантом в то время был пожилой немец унтер-офицер по кличке "Рыжий", который к нам, военнопленным, относился лояльно. Когда на следующий день, утром, во время поверки переводчик доложил ему о смерти пленного, бывшего лютого полицая, он понимающе сказал: “Запишем, что умер от сердечной болезни”. Все обошлось.
На второй день, после санпропускника мне выдали лицевой номер 90204, Виктору - 90205. Я не стал бы останавливать внимание на ничего не значившем, казалось бы, лагерном номере. Но дело в том, что с момента его получения наши имена и фамилии уже не упоминались, они остались только в лагерной картотеке. Вызывали по номеру, отправляли на этапы по номеру и хоронили с ним же. Он представлял собой небольшую дюралюминиевую пластинку, пробитую по середине цепочкой дырочек, на обеих половинках выбиты цифры. Номер, как крест, вешался на шею военнопленного и всегда находился с ним. Если пленный умирал, то половинку номера оставляли в картотеке, вторую хоронили с хозяином.
К деревянным колодкам сразу привыкнуть было трудно. Такой обуви я отродясь не видел! Колодки натирали щиколотки и пятки, давили и резали ногу в подъеме. Но потом пленные приспособились, стали увеличивать вырезы, набивать ремни и колодки становились удобными. Они были легкими, не пропускали воду, а зимой хорошо сохраняли тепло. Я перенял этот опыт быстро, так что колодки, как обувь меня не беспокоили.
В шталаге-2А русские военнопленные жестоко голодали: двести грамм эрзац-хлеба, твердого, как камень, на три дня и один раз в сутки черпак баланды или, как ее называли, "суп-ротатуй”, вода отпускалась вдоволь. Иногда выдавали махорку, нашу русскую, моршанскую, захваченную немцами на советских складах; курить хотелось не меньше, чем есть. Как и в проскуровском лагере закрутка махорки менялась на пайку хлеба, точно так же к курящему пристраивалась очередь, чтобы получить недокуренный охнарик, который после одной или двух затяжек передавался другим и так до последней крошки дыма.
И, все-таки, эрзац-хлеб, оставался хлебом, который поддерживал жизнь невольников. Но от нашей крохотной пайки хлеба полицаи каждый раз урывали для себя, как они выражались, положенную долю. Попробуй, запротестуй - тут же будешь избит до полусмерти. За нас заступиться было некому, немцы на дикость полицаев смотрели сквозь пальцы, даже поощряли их за жестокость. А сами мы были и немощны и неорганизованы. Больно становилось от сознания своей ничтожности в этом океане плененных людей.
В нашем блоке находились представители почти всех национальностей Советского Союза, за исключением кавказцев и прибалтов, которые содержались в других лагерях.
Шталаг-2А представлял собой барачный город, обнесенный рядами колючей проволоки, разбитый на кварталы и блоки, разделенные между собой такой же проволокой. Однообразные деревянные бараки образовывали прямые однообразные улицы. Кроме советских, в шталаге содержались военнопленные французы, поляки, югославы и другие. К ним отношение немецкой лагерной администрации было совсем иное. Они получали посылки Красного Креста, газеты, книги, могли бегать по дорожкам, играть в футбол, питаться с немецкой кухни. Богаче других жили французы: им шли посылки и письма из дома. В посылках чего только не было: шоколад, галеты, консервы, сигареты и даже вино.
Ближе всех к нашему блоку располагались французы и когда им приносили обед, то от бочков с супом исходил такой ароматный запах, что у нас невольно текли слюнки и кружилась голова. Немцы-охранники и те завидовали им, а мы - тем более. Когда французы получали посылки, некоторые из них "одаривали" и нас, бросая через проволоку сигареты, плитки шоколада и кое-что другое. Французы делали это от доброго сердца, хотели хоть чем-либо помочь русским, но беда была в том, что за каждым броском подарка возникала “куча мала” на нашей стороне. Ведь нас-то было много и каждый хотел есть, каждый пытался схватить, проглотить тут же или спрятать, иначе надо было делиться с другими. А с кем делиться, если голодных – тысячи!
Все, кроме советских военнопленных, пользовались правом переписки с родными, посещали кино, имели свой киоск, что-то могли купить на лагерные марки, которые они получали в рабочих командах. Все, кроме нас, в рабочих командах жили без охраны. Французский блок находился у нас под боком, рядом. Вся их жизнь в плену была у нас на глазах. Если бы не колючая проволока и не сторожевые вышки с пулеметами на турелях, можно было подумать, что французские военнопленные отдыхают в оздоровительном пансионате.
Сталин отказался от услуг Красного креста для немецких военнопленных в Советском Союзе. Тоже самое сделал Гитлер, запретивший принимать помощь советским невольникам. Так, что нам приходилось рассчитывать только на "милость" врага, на черпак вонючей баланды и кусок эрзац-хлеба.
Ходили слухи, что, кроме обычных военнопленных, в Шталаге-2А находились в заключении, на особом режиме, дочь Эрнста Тельмана и многие немецкие коммунисты.
В нашем, русском блоке существовал один особый барак, в котором находились советские евреи-военнопленные. Евреям категорически запрещалось выходить из барака и только перед так называемым обедом, их выводили из помещения и гоняли вокруг барака под крики полицаев и их прислужников. Кто не мог бежать, избивали хлыстами и палками. Немцы не принимали участия в этих экзекуциях - глумились полицаи.
Мне запомнился пожилой еврей Аркадий, который некоторое время жил в нашем бараке. Он внешне совершенно не походил на еврея, во всяком случае, я бы не сказал, что он - еврей. И если бы не излишняя его активность везде и во всем, он мог бы сойти за русского или украинца и не попасть в еврейский барак.
А дело было так. Однажды в наш блок пришли немецкие офицеры и переводчик. Из нескольких бараков выгнали военнопленных и приказали построиться. Переводчик объявил:
– Набирается сельская рабочая команда. Трактористы, два шага вперёд!
Вышло несколько человек. Их переписали и отвели в сторону. Нам с Виктором очень хотелось попасть к "бауэру", но мы не имели никакой сельской профессии. И все же, когда крикнули: “Кто умеет доить коров, дояры, два шага вперед!”, мы с Виктором, как и все двести человек военнопленных, шагнули не задумываясь. Вряд ли кто из нас когда-либо доил коров! Немцы возмущенно залопотали и переводчик приказал всем вернуться на свои места. И вот здесь-то, Аркадий не выдержал, не вернулся в общий строй, а стал доказывать, что он - дояр. Причем, говорил на немецком языке. Офицеры переглянулись и один из них пискливо закричал:
– Иуда! Раус вег! – и что-то еще добавил по-немецки. Полицай, как собака, бросился к Аркадию и стал бить плеткой.
– А гад, попался! – злорадно рычал он, мерзко ругаясь. Избитого в кровь Аркадия уволокли в еврейский барак. В дальнейшем мне еще раз пришлось встретиться с Аркадием в рабочей команде на заводе Бахмана, где с десяток евреев, в том числе и Аркадий, жили некоторое время со мной в одном бараке.
А мы с Виктором в тот памятный день, волей судеб, все-таки попали в команду дояров.
Переводчик еще раз спросил: “Есть ли дояры? Кто скажет неправду будет наказан!”
На этот раз, из строя никто не вышел. Немцы, посоветовавшись между собой, что-то сказали переводчику.
– Хорошо! Дояров, значит, нет? У пана научитесь, – сообщил переводчик.
– Военнопленные, чьи номера назову, два шага вперед!
Переводчик по списку зачитал номера, начиная с 90200, всего пятнадцать номеров, в том числе мой и Виктора. Нам повезло. Как в лотерее! Медведей учат, научимся и мы доить коров. Лишь бы вырваться из концлагеря! ....
http://www.buergerha.../Tafe... II A""
http://www.wartimeme...w/stalag2a.html
#3
Olga Pankova
-
- Moderator
-
- 22 511 сообщений
Полковник
- Пол:Женщина
- Город:Армавир
- Интересы:История России, история семьи.
Отправлено 01 Январь 2015 - 09:58
Stalag II A Neubrandenburg
Лагерь был расположен в Fünfeichen, бывшем имении в черте города Нойбранденбург в Мекленбург,в Померания , северная Германия . Сегодня, на месте лагеря "Мемориал"
с 1939 года использовался для польских пленных.с !940 года содержались голландцы,бельгийцы и французы.
С 1941 года в него прибывать начали и советские военнопленные,для которых отвели отдельную зону к югу от основного лагеря.
С 1944 года содержались американские пленные.
В 1945 году лагерь использовался как транзитный для эвакуированных военнопленных из лагерей отступающих перед Советской Армией с востока.
Освобожден 28 апреля 1945 года войсками Советской Армии.
На декабрь 1944 года содержалось:
12581 французский, 8694 русских, сербов, 1976; американцев 950; 738 поляков, итальянцев, 527, 200 британских.
Всего 25720, в том числе 21 офицеров.
В лагере было создано около 50 рабочих команд, известный как Arbeitskommando .Самая большая команда работала в Teterow, в нескольких милях к западу от Нойбранденбург.В ней находилось 175 заключенных, живущих в многоэтажных кирпичное здание. Они работали на железной дороге. Другая крупная команда работала в Parchim
Ссылка по теме:
Stammlager Neubrandenburg/Fünfeichen
#4
Olga Pankova
-
- Moderator
-
- 22 511 сообщений
Полковник
- Пол:Женщина
- Город:Армавир
- Интересы:История России, история семьи.
Отправлено 01 Январь 2015 - 10:01
Харитонов Мечеслав Вячеславович
Год рождения 1925г.
Уроженец г.Красноярска.
Был призван ориентировочно в 1942-43году
в Красноярском крае,г.Красноярск,Кагановическим РВК.
Пропал без вести.
Больше никакой информации нет.
Брат Харитонов Виктор Вячеславович 1927г
Код запроса: 29176
Спасибо большое за поиск!
Имя матери Мария Орлова(в девичестве) она же Мария Харитонова жили в Красноярске, Бограда,132.
tochan · 09.12.2014 12:59:30 ·
Здравствуйте.Я часа два искала в ОБД МЕМОРИАЛ сведения о Харитонове Мечеславе,увы,,,нчего не нашлось.
obd-memorial.ru
попробуйте поискать через расширенный поиск.
Извините,пожалуйста,у меня к вам вопросы:
1. вам КагановиЧский военкомат ответил на ваш запрос,что Харитонов Мечеслав был призван их военкоматом или это вы предполагаете?
запросите военкомат бывшего Кагановичского района,ныне Октябрьского
ЕСТЬ ЛИ СВЕДЕНИЯ О ХАРИТОНОВЕ МЕЧЕСЛАВЕ ВЯЧЕСЛАВОВИЧЕ 1925 ГОДА РОЖДЕНИЯ В АЛФАВИТНОЙ КНИГЕ ПРИЗЫВНИКОВ?
Военкомат Октябрьского и Железнодорожного районов г. Красноярска Филиалы компании
Телефон 221-94-20 - дежурный, код города 391
Факс 221-94-20
Красноярск
Железнодорожный
ул. Деповская, 34
Как проехать ост. ДК Комбайностроителей, автобусы 1, 4, 11, 14, 26, 34, 36, 37, 55, 56, 64, 77, 81, 167; троллейбусы 4, 5, 7, 8, 13
Режим работы 8.48-18, пт: 8.48-17 об: 13-14, выходные: Сб, Вс
Юридическое название Военный комиссариат Красноярского края
2.напишите имя матери,пожалуйста.
если она МАРИЯ ОРЛОВА...
Возможно,запись нижеследующая о родственнике?был в вашем роду человек с такими данными?
телеграфист 864 стрелкового полка.
родственница Харитонова Мария Красноярск улица Бограда 132
300094690
Информация о военнопленном
Фамилия Харитонов
Имя Вячеслав
Отчество Вячеславович
Дата рождения/Возраст 25.09.1921
Место рождения Красноярск
Лагерный номер 86605
Лагерь шталаг II A
Судьба Погиб в плену
Воинское звание солдат (рядовой)
Дата смерти 06.02.1942
Место захоронения Нойбранденбург
Могила общая могила
Фамилия на латинице Charitonow
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977520
Номер дела источника информации 1533
Anna53 · 08.12.2014 19:15:23 ·
Борис · 08.12.2014 17:51:14 ·
Номер записи 300094690
Фамилия Харитонов
Имя Вячеслав
Отчество Вячеславович
Дата рождения 25.09.1921
Место рождения Красноярск
Воинское звание солдат (рядовой)
Лагерный номер 86605
Лагерь шталаг II A
Судьба Погиб в плену
Дата смерти 06.02.1942
Место захоронения Нойбранденбург
Могила общая могила
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977520
Номер дела источника информации 1533
Борис · 08.12.2014 17:50:21 ·
#5
Olga Pankova
-
- Moderator
-
- 22 511 сообщений
Полковник
- Пол:Женщина
- Город:Армавир
- Интересы:История России, история семьи.
Отправлено 26 Август 2015 - 14:46
Обеднин Григорий Емельянович
Здравствуйте!Помогите мне найти двоюродного деда Обеднина Григория Емельяновича 1913-1916 года рождения,который призывался Барнаульским РВК и погиб в 1941 году,к сожалению,подробностей у меня никаких,знаю только место его рождения - Красноярский край Новосёловский район деревня Большая Тумна.
ГАЛИНА МОСКАЛЕНКО
Код запроса: 36790
Борис · 12.06.2015 08:33:53 ·
Номер записи 300030121
Фамилия Объедин
Имя Григорий
Отчество Емельянович
Дата рождения 06.01.1910
Место рождения Старая
Воинское звание солдат (рядовой)
Лагерный номер 86403
Дата пленения 28.07.1941
Место пленения Ставище
Лагерь шталаг II A
Судьба Погиб в плену
Дата смерти 06.01.1942
Место захоронения Нойбранденбург
Могила общая могила
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977520
Номер дела источника информации 1305a
Борис · 12.06.2015 08:33:13 ·
На ОБД есть данные:
Фамилия Обедин
Имя Григорий
Отчество Емельянович
Дата рождения/Возраст __.__.1910
Место рождения Красноярский край
Дата и место призыва Кытмановский РВК, Алтайский край, Кытмановский р-н
Последнее место службы п/я 101/27
Воинское звание красноармеец
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.12.1941
Название источника информации ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 18002
Номер дела источника информации 463
Макелочка · 11.06.2015 15:40:29 ·
#6
Olga Pankova
-
- Moderator
-
- 22 511 сообщений
Полковник
- Пол:Женщина
- Город:Армавир
- Интересы:История России, история семьи.
Отправлено 31 Март 2024 - 11:59
Жариков Фёдор Иванович
Последнее письмо было получено от ППС 668. 396 Стрелковый полк ,рота стрелковая стрелкового батальона.
Пропал б/в в январе 1943г.
Призван Белоглинский РВК, Краснодарского края в июне 1941 года.
Жена - Жарикова Евдокия Васильевна.
Код запроса: 56684
Фамилия Жариков
Имя Федор
Отчество Иванович
Дата рождения/Возраст __.__.1914
Место рождения Краснодарский край, Белоглинский р-н, с. Белая Глина
Дата и место призыва __.06.1941 Белоглинский РВК, Краснодарский край, Белоглинский р-н
Последнее место службы 396 сп
Воинское звание красноармеец
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия __.01.1943
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 18004
Номер дела источника информации 102
Послевоенное донесение со слов жены. Номер ппс и номер полка назвала она. НО, 396 сп входил в состав 135 сд и номер полевой почты у этой дивизии другой.
А ппс 668 принадлежала
Полевая почтовая станция №0668
Название: 252 сд
Подчиненность: предназначена для 252 сд по Дир-ве ГШКА № ОРГ/2/52
Письмо, конечно, не сохранилось?
И точной даты призыва в донесении не имеется.
Вам надо начинать поиск с военкомата призыва - уточнить дату призыва, куда направлен, сделать выборку из алфавитной книги призывников тех, кого призвали вместе с вашим бойцом.
Ольга Панькова · 20.03.2024 07:54:25 ·
Фамилия Шариков
Имя Федор
Отчество Иванович
Дата рождения/Возраст 06.02.1914
Место рождения Белая Глина
Дата пленения 30.07.1941
Место пленения Васильевка
Лагерь шталаг II A
Лагерный номер 86816
Судьба Погиб в плену
Воинское звание красноармеец|рядовой
Дата смерти 07.01.1942
Первичное место захоронения Нойбранденбург
Могила общая могила
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации 58
Номер описи источника информации 977521
Номер дела источника информации 2076
Борис · 20.03.2024 07:46:06 ·
