В Президиум Верховного Совета БАССР
от бывшего начальника Особого отдела 16-й гвардейской дивизии 7-го кав. корпуса
гв. майора Кузнецова Михаила Ильича
об обстоятельствах гибели командира 16-й гв. кавдивизии 7-го кав. корпуса гв. генерал-майора Шаймуратова М.М.
Мне известно следующее: генерал-майора Шаймуратова я знал с декабря 1941 года, т. е. с начала формирования 112-й Башкирской (16-й гв.) кавдивизии и до момента его гибели, т. е. 23 февраля 1943 года. Вместе с ним участвовал во всех боях, проходивших под его командованием. Боевые действия, проходившие под командованием Шаймуратова, получили блестящую оценку Верховного Командования, о чем свидетельствуют неоднократные приказы с объявлением благодарности И.В. Сталина, а 15 февраля (в действительности 14 февраля. — Ф. В.) 1943 года дивизии было присвоено звание гвардейской.
Лично Шаймуратов во всех известных мне боевых действиях проявлял себя как беззаветно преданный Родине, талантливый и смелый командир Советской Армии.
По окончании боевых действий под Сталинградом и выполнении боевых задач под Ворошиловградом 16-я кавдивизия в составе 7-го корпуса была направлена в рейд в глубокий тыл противника, где под командованием Шаймуратова в тяжелых зимних условиях вела ожесточенные бои, нанося противнику громадный ущерб в живой силе, технике и на коммуникациях.
Немецкое командование, стремясь уничтожить наши части, действовавшие в их тылу, бросило на нас несколько стрелковых дивизий, мотомеханизированные и танковые части, авиацию, однако наша дивизия продолжала беспрерывно наносить сокрушительные удары по врагу, вплоть до своего выхода из тыла противника.
Генерал-майор Шаймуратов в период рейда по тылам противника вел себя подлинно героически, ярким примером чего может служить его поведение в период боев в Чернухино. По приказу командования к нам в Чернухино должны были дойти наши мотомехчасти, поэтому заняв с боем часть улиц Чернухино, наша дивизия в течение пяти суток вела беспрерывный бой с противником, к последнему дню боя на занимаемых нами улицах противником были сожжены и разбиты все постройки, снег стал черным от копоти и земли, вздымаемой снарядами и минами. Командный пункт Шаймуратова находился в небольшом деревенском погребе, где постоянно глушило разрывами и осыпалась земля, однако Шаймуратов ни на минуту не терял самообладания и весь был поглощен напряженностью боя и стремлением нанести как можно больший ущерб противнику.
На исходе пятых суток был получен приказ о выводе наших частей из Чернухино в другое место. Командование корпуса, во главе с генерал-майором Борисовым, зная о том, что Чернухино окружено плотным кольцом противника, проявило растерянность (мое личное мнение), а вывод частей из Чернухино возложило на Шаймуратова, что им и было исключительно мастерски проведено; все части, находившиеся в Чернухино, вышли при незначительных потерях в людском составе. Шаймуратов вывел тогда целый корпус буквально из пасти противника, вывел глухой ночью, одному ему известными путями.
По выходе из Чернухино дивизия, продолжая с боями продвигаться в тылу противника, к 21 февраля 1943 года подошла к ст. Петровеньки, где в течение суток вела бой, нанося большой урон немецким войскам, причем было сильно разрушено ж.-д. полотно и уничтожено несколько ж.-д. составов.
В ночь на 22 февраля мы заняли шахту № 152 и днем 22 февраля шел бой, который к вечеру утих. С наступлением темноты, в 8—9 часов вечера я зашел к Шаймуратову, он в это время находился в маленьком домике рабочего шахты, там же в этот момент находился нач. штаба Голенев. Был получен приказ о выводе наших частей из рейда, т. е. из тыла противника, в соответствии с которым Шаймуратов отпустил нач. штаба Голенева, а со мной, как командир, уже имевший опыт выхода из рейдов (имеется в виду участие М.М, Шаймуратова в глубоком рейде в составе корпуса Доватора под Москвой. — Ф. В.), стал беседовать о предстоящих трудностях, с которыми мы можем встретиться, причем менее всего он думал о себе, а беспокоился о том, хватит ли стойкости, решительности и физических сил у бойцов и командиров в решительный момент при выходе, т. к. предполагался жестокий бой с наседавшими немецкими частями и одновременно бой при прорыве укрепленной линии обороны противника, тогда как силы нашего людского состава измотаны прошедшими непрерывными боями. Шаймуратов тогда говорил: «Предстоит выполнить самую сложную часть задачи, вывести дивизию из тыла, выход из тыла является самым сложным моментом, т. к. при этом может оказаться, что некоторые из нас будут в безвыходном положении, лишены возможности получить помощь товарищей и будут предоставлены сами себе, может случиться, что часть дивизии прорвется, а часть не успеет, т. к. прорыв в обороне противника может быстро сомкнуться».
О себе им было тогда сказано так: «Если я окажусь в безвыходном положении, то вот будет мой выход (при этом указал на имевшийся у него пистолет), чтоб я, бывший батрак, старый командир, опозорил собой Красную Армию, этого я допустить не могу». Тогда же Шаймуратов рассказал мне как погиб Доватор, с которым он был вместе в боях под Москвой.
Вскоре был получен приказ о выступлении, и наша дивизия вышла, а к 4 часам утра 23 февраля 1943 года вступила в деревню Юлино. По прибытии в д. Юлино Шаймуратов был вызван в штаб корпуса, куда вместе с ним пошел и я. Там Шаймуратову было приказано генерал-майором Борисовым, не приостанавливая движения, идти на прорыв, причем наша дивизия должна первой прорвать оборону противника. Шаймуратов спросил, будет ли дано время на разведку, но получил ответ, что разведка уже произведена другими частями и что перед нами очень слабые силы противника, после этого Шаймуратов позвал меня, и мы пошли к своей дивизии, по пути он только сказал: «Было бы лучше, если бы разведка была произведена нами, но раз есть приказ, его нужно выполнять». Вызвал Голенева и отдал ему последние приказания на предстоящий бой.
К шести часам утра 23 февраля 1943 года дивизия в конном строю вышла на открытое, с глубоким снегом поле, по которому тянулась линия обороны противника, с густо расположенными железобетонными ДЗОТами и обнесенная несколькими рядами колючей проволокой заграждения. Начался бой, он разгорался со страшной силой и стремительностью. Наша дивизия шла на противника двумя лавами, во главе одной был Шаймуратов, а другой — Голенев. Шаймуратов тогда был от меня в 150—200 метрах, верхом на своем вороном коне, слышно было как он подал команду: «Вперед, за мной!». Находясь в 50—100 метрах от противника, он был сбит огнем противника с коня, стремительно вскочил снова в седло, снова был сбит. Немцы, по-видимому, хорошо рассмотрели в нем командира и перенесли на него шквальный огонь. Я видел, что упали некоторые товарищи, бывшие рядом с Шаймуратовым. У меня в это время была убита лошадь, а рядом со мной ранен нач. штаба Голенев. Возможности кому-либо подойти к Шаймуратову тогда не было, и он остался на поле боя, а дивизия в тот день провела бой еще на другом участке немецкой обороны и вышла из тыла противника в ночь с 23 на 24 февраля 1943 года.
Мне известны некоторые данные комиссии, занимавшейся летом 1948 года установлением места гибели и места погребения тела Шаймуратова, и я считаю, что Шаймуратов погиб именно там, где и установила комиссия.
Хочу еще добавить в отношении суждений некоторых лиц: «А находился ли в том бою Шаймуратов именно во главе дивизии?» — так могут сказать только те, кто там не был, я же как очевидец утверждаю, что он тогда находился именно впереди дивизии. Кроме того, могу добавить, что и ранее во многих боях, когда положение становилось наиболее напряженным и опасным, Шаймуратов всегда оказывался впереди, так было в наиболее тяжелых боях на реке Олым, под Оржановским, Обливской, Сиволобовым, Краснояром, Ворошиловградом и многих других. Данные, изложенные мной, могут подтвердить все товарищи, которые участвовали в боях 23 февраля1943 года.
Как непосредственные участники этого боя, которые могли видеть в тот момент Шаймуратова, мне известны следующие товарищи:
Кадыров С. Р., г. Уфа, Дорофеева, 7;
Сарыгин А. А., г. Уфа, Ленина, 2;
Голенев И. И., г. Москва, Штаб кавалерии;
Саитов, райвоенком Альшеевского района БАССР;
Асадуллин, б. боец личной охраны Шаймуратова, проживает в Туймазинском районе БАССР;
Фондеранцев, б. ком. полка, в данное время работает в одной из областей Белоруссии военкомом;
Черников, б. нач. оперативного отдела штадива, в данное время преподаватель кав. училища в г. Кирсанове;
Сайфуллин, б. боец, в данное время находится в с. Улу-Теляк того же района БАССР;
Юмадилов, б. старшина, в данное время зав. заготпунктом сырья в с. Дюртюли того же района.
Полагаю, что найдутся еще и другие товарищи, фамилии которых я в данное время не помню.
М. КУЗНЕЦОВ. 05.01.1949.
Уфа, Сталина, 40, кв. 25.
