Сообщений в теме: 6

[Novoselova]

Иван Александрович Любимов

1906 г. рождения, член ВКП(б), призван в Красную Армию, по партийному набору 2 июля 1941 года из г. Богородска Горьковской области.
(В письмах пропущены «приветы» и «поцелуи» предназначенные родным и близким).

* * *
6 июля 1941 года.
Здравствуй Таня и дорогие дети Женя, Валя, Вова, Света, а также мама и все родные, шлю вам горячий привет и от души же­лаю всего наилучшего.
Привет вам шлют Ф.Кутянин, Ф.Марков, Л.Гречинский и целый ряд. др.богородчан, находящихся вместе с нами.
Сообщаю вам, что мы находимся в настоящее время в лагерях и будем проходить соответствующее обучение. Сейчас все одеты в военную летнюю форму, всё штатское становится лишним и в ближайшее время будет выслано вам по почте.
Народа здесь много, знакомых прибавилось и из горьковчан, в част­ности с нами Павлушка Полуэктов, Костя Комягин и др. Здесь еще находится Плеханов О.С., Кац Д.Л., Кирсанов, Сафонов М.Л. из кожтехникума, Павел Ширяев, и др., так что Богородск здесь представлен достаточно полно.
Настроение у всех бодрое, все возмущаются поступком Симанского, который из Богородска раз отказался, а потом согласился поехать с нами. Затем на день отстал явкой и явился 4-го в Горький, начал бегать по со­ответствующим учреждениям за резолюцией на документе об его освобождении и только перед отправкой явился в нашу группу прощаться и поставить в известность, и так это было гадко, что ему руки попрощаться не дали и попросили отойти от строя.
Таня мы еще здесь побудем с тем, чтобы овладеть новейшим оружием и совершенством боя, что необходимо каждому бойцу Красной Армии, так что можешь черкнуть мне письмишко, адрес нам дали:
Ивановская обл., Гороховецкий р-н, почтовое отделение село Мулино, п/я 145, особый набор, получить Любимову И. А.

* * *
Добрый день Таня… Нахожусь пока что там же в лагерях и чувствую себя в добром здоровье, обувь нам выдали и ноги пришли в полный порядок, все мозоли, которые были пропали и теперь не только нормально хожу, но и бегаю. Вчера мы в торжественной обстановке приняли присягу и сегодня навестили нас районные руководители и преподнесли подарки. Мне дали кожаный портсигар и перочинный нож. От райисполкома был здесь Ф.М..Рекунов записал в чем вы нуждаетесь. Я указал на ремонт квартиры, дрова и обувь ребятишкам. Думаю, что помогут и в зиму не останетесь разутыми и в холоде, Таня он ещё раз просил при нужде обращаться к нему и не стесняться, иначе он знать не будет если вы ему не заявите и будете мучиться.
Прошу Вас держать себя спокойно, не нервничать с ребятами, по продовольственным вопросам можно обратиться в торг к т. Орлову...
Ну, пока до свидания.
18/VII-41г. И. Любимов

* * *
24 июля 1941г.
Здравствуй Таня...
Нахожусь пока что в лагерях, по-видимому последние дни. Многие из нашего города уже выбыли из лагерей, в частности Плеханов, Кирсанов, Кац и др. Очередь за нами. Я нахожусь в одном подразделении с Моке­евым, Челогузовым, Вязьминым, Ширяевым и др. Возможно будем вместе рука об руку драться и на фронте, так то лучше, все свои, то что, нибудь, да известят. Чувствуем себя неплохо, все здоровы, но за день ко­нечно устаем... Ну, пока, досвидания.
Привет Николаю Ивановичу Любимову, М.А. Аксентьеву, В.Н.Девнину, Секундо и всем сослуживцам по работе.
Ваня.
* * *
Здравствуй Таня.
Пользуясь случаем присутствия здесь Т.Ширяевой передаю, вам всем горячий привет и сообщаю о своем полном здоровьи.
Ждем со дня на день приказа об отправке. Марков, Кутянин, Санкин тоже уже отправились.
Выезжать ко мне уже не следует, так как может случиться, что ты приедешь, а меня здесь не застанешь, намучаешься, а то еще натерпишься неприятностей. Теперь к лагерю так близко, не подпускают и останавлива­ют за мостом, да с трудом и нас отпускают на час или на два в обеденный перерыв или вечером до проверки. Ну, пока до свидания.
27/VII-41г. Ваня.
Р. S. нам выдали зарплату за июль месяц по десять рублей, вместе с тем сообщили, что вам будут платить пособие 150 рублей.
27/VII-41г.

* * *
29 июля 1941г. Здравствуй Таня...
Сообщаю вам, что я чувствую себя в полном здоровьи. Собрался со своей частью к отправке. Когда вы будете читать это письмо я буду на­ходиться уже в пути назначения на место. Полное вооружение и патроны мы еще получим вечером, но на ночь задержались в лагерях. Здесь оста­лось наших богородских временно лишь человек пять. В том числе Плеша­ков, Ремизов, Черняев и еще кто-то, остальные выехали раньше или вы­езжают вместе с нами.
…….. Пока до свидания. Ваня


***
Здравствуй Таня…
Получил от вас посылку. За что бессчетное количество раз благодарю. Передачу получил через третьи руки и не знаю Таня была ли ты здесь или только прислала этот гостинец, но я бегал два раза искать тебя к проволочному заграждению и к мосту, и оба раза безрезультатно и в отчаянии бросил искать и ушел в палатку. Что-то мне не везёт со встречей. В прошлый раз мне не разрешили отлучиться после ужина, даже на десять минут и у меня осталось подавленное настроение и до сих пор. Ну, ничего Таня, терпим, раз судьба такая, набирайся мужества и жди исхода событий. Может быть, ещё встретимся, живыми и здоровыми.
…..
Ну, пока до свидания, остаюсь жив и здоров, чего и вам желаю.
Сюда приехали ещё с нашего завода Шотин, Сидоров, а также целый ряд других богородчан.
Таня мы пока еще задерживаемся, надолго ли не знаю, но приезжать ко мне не надо, не мучай себя, да и мне меньше хлопот будет и очень неприятно получается, когда не пустят повидаться, или приедешь, а нас не будет на месте.
Ещё раз до свидания.
3/VIII-41г. Ваня.


* * *
4/VIII-41г. Таня добавлю из Ильино. Мы из лагеря выехали в полном боевом, говорят через Горький.
Ваня.


* * *
5/VIII-41г. Добрый день Таня.
Послал вам вчера небольшое письмишко через жену одного бойца, где сообщил, что мы из лагеря выехали в Горький. Находились здесь лишь одну ночь и сейчас ждем посадки в поезд. Куда направят неизвестно, если придётся, сообщу дополнительно. Вместе со мной едут Челогузов, Вязьмин, Баннов, Балакин, Соколов, Ширяев, Мокеев и некоторые другие. Аттестованные ещё остались и, видимо, отправятся или отправились на Москву.
…….
Ну, пока до свидания…. И. Любимов

* * *
6/VIII-41г. Здравствуй Таня....
Сообщаю, что я жив и здоров и нахожусь в пути к месту назначения. Вместе со мной в одном подразделении едут Ширяев, Челогузов, Вязьмин, Баннов, Таланин и др. часть богородчан, не знаю надолго ли, остались в лагерях как аттестованные политработники. Я пока еду рядовым, возможно будет еще какая-нибудь сортировка и нас разобьют кого куда, а может быть выступим в бой единой частью. Сейчас мы на пути к Москве, состав остановился на смену паровоза во Владимире, и я воспользовался случаем черкнуть пару слов рано утречком, когда вы еще крепко спите. В пути приходится быть бдительным и быть все время на чеку, так что и спать приходится наполовину запряженным, т.е. в ремнях с подсумками и лопаткой, но это только начало, и то в мирной обстановке, ещё далеко от фронта.
Надо полагать, что в ближайшее время нам придется принять боевое крещение и помериться силами с врагом. Может быть, часть из нас не вернётся живыми, но в победе все уверены, как бы враг не был коварен и силён.
Ну, Таня, пока до свидания, набирайся силы и мужества переносить трудности, сделай то, что я тебе советовал устно и письменно, а ты Женя помогай маме и слушай её и будет вам легче. Ну, всего хорошего. Целую вас. О дальнейшем своём нахождении сообщу, если представится возможность.

* * *
7/VIII-41г. Здравствуй Таня и …
Пишу вам данное письмо с пути на фронт, сейчас нахожусь уже за Москвой. Ночь с 6-го на 7-е находились в Москве и были все время на чеку. Ночью был налет на город вражеских самолетов, но прорвались лишь два или три самолета и то были встречены сильным огнем зенитной артиллерии, так что в воздухе, где появлялись вражеские самолеты, сплошь рвались зенитные снаряды и самолеты вынуждены пуститься наутёк, не дойдя до самого города. В воздухе было много грохота от выстрелов и взрыва снарядов, примерно около часа, и давало небольшое представление о фронте. Мы этот бой наблюдали спокойно и были готовы применить свое оружие при первой команде. Наблюдая эту картину беспокойства нашей сто­лицы, хотя и небольшое по размерам, наши сердца ещё больше ожесточались и вызывали лютую злобу к врагу и готовность драться не щадя своей силы и жизни.
…….
Ну, пока до свидания. Ваня.

* * *
Добрый день Таня и детки Женя, Валя, Вова и Света. Шлю вам привет и наилучшие пожелания.
Сообщаю, что прибыл к месту назначения благополучно. С поезда высадились и направляемся дальше пешком. Полевой адрес сообщу как будет известно.
8/VIII-41г. И.Любимов


* * *
14/VIII-41г. Добрый день Таня и ….
Сообщаю вам, что чувствую себя в добром здоровьи. Нахожусь на фронте левее Смоленска. В бою ещё не участвовал. Но нахожусь на передней линии. Мой адрес:
Действующая Армия, полевая почтовая станция 670, 1005 стрелковый полк, 2 стрелковая рота, Любимову
Ну, пока до свидания…
Ваня.


* * *
17/VIII-41г.
Сообщаю вам о своем здоровье, и о том, что я из второй стрелковой роты переведен в разведотряд, где нас собралось несколько человек, в частности; Балакин Ф.И., Вязьмин А.И. и я. В своей службе я все время нахожусь с тов. Ковалевым с Горьковского автозавода, вместе с ним на­ходились и в лагерях, и в дороге, и здесь в Действующей Армии. Това­рищ он хороший и мы как бы сроднились с ним в общем нашем деле и по­могаем друг другу в выполнении поручений и обслуживании друг друга.
Адрес его жены: г. Горький», автозавод, ул. Комсомольская, дом 27, кв. 4, Ковалева Валентина Яковлевна. Адрес пишу на всякий случай. Может быть придется связаться с ней и узнать что либо обо мне, или сообщить ей через меня о его здоровье.
Челогузова И.Ф. и Ширяева Павлушку, видел после разбивки нас по ротам лишь но одному разу, первого в походе на фронт, a второго на фронте, шедшего с пулеметным отделением в ночную разведку 13 августа, после чего я уехал из той части где был и с ними не встречался.
Как вы живете, все ли здоровы, пишет ли чего Анатолий и где он находится. Сооьщи Таня выплачивают ли вам пособие и сколько, узнай через райвоенкомат нет ли приказа НКО о моей аттестации, если нет мо­жет быть возбудят ходатайство через paйком партии и райвоенкомат. Ну пока до свидания...
Мой новый адрес:
Действующая Армия. Полевая почтовая станция 670.Разведотряд.
Любимову Ивану Александровичу.
Ваня.

* * *
3/IX-41г. Здравствуй Таня и …

Много о себе мне расписывать нет времени, да и не к чему. Я сооб­щил вам что нахожусь на Западном фронте, в разведотряде. В середине августа получил назначение старшины роты, работы очень, много, так что хватает ее с раннего утра до восхода солнца и поздней ночи, а ночью иногда приходится выезжать на выполнение боевых заданий на территорию занятую врагом.
Чувствую себя пока здоровым чего и вам желаю.
Мой адрес:
Действующая Армия. Полевая почтовая станция 670.Разведотряд.
Любимову Ив. Ал.

* * *
25/IX-41г.
Здравствуй дорогая Таня и дети, шлю вам пламенный привет и от души желаю всего наилучшего. Сообщаю, вам что я жив и здоров. Нахожусь сейчас в 1005 полку, куда получил назначение из штаба дивизии. Приказом меня назначили инструктором по пропаганде при данном полку и предста­вили к аттестации, так что, то, что осталось не законченным оформлением через наш военкомат, вероятно, закончено будет здесь на месте.
С 15 сентября я приступил к прямым своим обязанностям и прикладываю все силы к лучшей постановке работы. Работы, хватает по горло и за ­делами уходит все время с утра до поздней ночи, чем и объясняется редкая отсылка писем в ваш адрес. От вас я получил, два письма, за что сер­дечно благодарю, особенно, благодарен за пожелание скорейшей победы над гитлеровскими головорезами.
Сообщаю вам, что на фронте, где расположена наша часть, немецко-фашистскую гадину, попёрли в обратную сторону и нет сомнения, что их спесь будет сбита в ближайшее время на их территории.
Таня я вам не писал, что будучи в разведотряде я неоднократно участвовал в разведывательных операциях как в ночное время так и днем с боем. Одна из разведок с боем была довольно жаркая, но я чувствовал себя совершенно спокойно и выполнял поставленную задачу четко, не ду­мая о своей жизни.
Нужно сказать, что выполняя работу, и в настоящее время почти еже­дневно попадаешь под огонь и с утра до глубокой ночи слышим боевую симфонию, кажется вошедшую в наш быт.
За время пребывания в действующей армии я как бы приобрел вторую специальность, специальность, которая требует не считаться с опасностью и не думать о своей жизни и это внедрилось у меня в сознании само по себе, больше приходится думать о сохранении живой, силы бойцов и материальной части и использовать ее так, чтобы обеспечить, быстрейшую победу над врагом.
Таня работаю я сейчас вместе ст.Челогузовым и Паваушкой Ширяевым, между прочим о нем распустили в разведотряде слух, что он убит и Вязьмин как будто написал об этом на родину, так что этим слухам не верьте и скажи об этом Антонине. Челогузов после ранении в ногу совсем поправил­ся и чувствует себя, превосходно, хромать перестал, бегает как молодой паренек с бодрым всегда веселым настроением.
В ближайшее время вышлю вам немного деньжонок, так как получаемая мной зарплата не расходуется.
Ну, пока до свидания пишите о себе, как вы там живете, как учатся дети и других семейных делах. Передай привет маме, мамаше, папаше и всем родным, как по моей, так и по твоей фамилии, пожелай им от меня ус­пеха в жизни и работе. Не забудь передать привет Н.Ф. Любимову, М.А. Аксентьеву, В.Н.Девнину, Н.Д.Секундо, А.Н.Кукину и другим товарищам по службе на гражданке.
Мой адрес: Действующая Армия, полевая почтовая станция 670, 1005 сп, Любимову И.А.
---------------

Это, по-видимому, было последнее письмо с фронта Ивана Александро­вича Любимова,- так как 2 октября 1941 года утром он погиб вместе со своим товарищем Иваном Филипповичем Челогузовым, о чем говорит следующее письмо в адрес Татьяны Петровны Любимовой.

* * *
9 января 1942 года.
Добрый день, здравствуйте Таня. Таня мне муж прислал письмо и просит сообщить Вам, что Ваш муж пал геройской смертью вместе с товарищем Челогузовым 2 октября утром.

Обратный адрес: г. Горький, автозавод, ул. Комсомольская, д.27, кв.4,
Ковалева Валентина Яковлевна.
---------------------
Это письмо было отправлен из Горького 11.02.1942г.
Получено в г.Богородске Горьковской области 18.01.1942 г. Т.П.Любимовой.
Адрес Т.П.Любимовой на 24 декабря 1985 г.:
606110, Горьковская область, г. Богородск, ул.Чернышевского, д.29, кв.9

А вот официальный ответ на запрос Т.П.Любимовой:

Народный Комиссариат Обороны СССР
г. Богородск, Горьковской области,
ул. Пушкина, дом 11, кв.4
Любимовой Т.П.
№ ЦБ/305235 Отдел 3
22.04.1942г.
Центральное бюро по персональному учету потерь личного состава Действующей армии
Москва 19, ул. Фрунзе, 19.

На Ваше письмо сообщаю, что сведений о месте нахождения Любимова Ивана Александровича в настоящее время не имеется.
В списках убитых, умерших от ран и пропавших без вести он не значится.
Подпись: пом. нач. отдела /неразборчиво/

[Novoselova]

Документальный сборник " Я пока жив..." (Фронтовые письма 1941­1945 гг)» Н.Новгород, 2010г. приурочен к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне. Сборник составлен из писем рядовых участников войны - солдат и офицеров, а также их родственников и знакомых. Документы, публикующиеся (за редким исключением) впервые, показывают тот героизм и веру в победу, проявленные народом как на фронте, так и в тылу, которые позволили сохранить целостность и независимость нашей Родины.

Жеглов Николай Трофимович (1909-?). Род. в д. Кельдюшево Лукояновского района Нижегородской области. Рядовой 1003-го стрелкового полка. Пропал без вести в декабре 1942 г.

Из письма родным
№ 44

11 [августа] 1941 г.

Письмо от Николая Трофимовича.

Во-первых, кланяюсь маминьке Василисе, посылаю сынов- ский привет и желаю быть здравым, еще кланяюсь супруге Вар­варе, посылаю супружеский привет и желаю быть здравым, еще кланяюсь дочерям Нине, Анне, Кате и Оле, посылаю общероди­тельский привет и желаю быть здравым, еще кланяюсь сестре Мане, посылаю привет и желаю быть здравым, еще кланяюсь Матрене Ивановне, Шурику, Оле и Вале, посылаю обще по ни- скому поклону и желаю быть здравым, затем настоящее время я нахожусь Смоленской области, находимся недалеко от фрон­та, но на днях дойдем, два дня не одного куска хлеба не видим, дают только два раза супу без хлеба на 4 человека котелок. Чуть только ноги таскаем, что будет дальше не знаем. Но пока жив и здоров. До свидания. Пропишите как доехала из Арзамаса и с кем [...]^[1]

ГУ ЦАНО. Ф. 6421. Оп. 1. Д. 320. Л. 6. Фотокопия.

^[1] Далее текст отсутствует.

Дудичев Григорий Иванович (1914/1915-1941). Род. в г. Н.Новгороде. После окончания школы поступил на фабри­ку № 1 Швейпрома, где работал до мобилизации на фронт счетным работником, кассиром-инкассатором и бухгалте­ром. Закончил совпартшколу, Учился на худо­жественных и бухгалтерских курсах. В армии - заместитель политрука. Погиб 27 августа 1941 г. Похоронен в г. Жуковка Брянской области.

ПИСЬМА РОДНЫМ
№ 40

10 июля 1941

Привет, моя дорогая! Извещаю тебя, Маруся, что рота наша вновь сформирована и, как видно, изменений больше не будет. Живем в палатках, заня­тия по 10 ч. в день. И писать о подробностях я не имею возмож­ности, да и никому и не интересно. Вот когда вернусь домой?? Тогда за рюмкой водки можно будет поговорить о прошедшем.

Маруся, не вздумай приходить ко мне в лагерь, теперь стало очень строго, никого из женщин не пускают, и бойцам накачка от начальства, так что при всем страстном желании повидаться с тобой - посмотреть на тебя еще раз, пока что придется оставить. Я и так очень много благодарен тебе, Маруся, за твое посеще­ние. Я понимаю, что тебе трудно было идти по твоему состоя­нию, но надежда увидеться со мною, твоя любовь привела тебя, моя дорогая, ко мне. Поверь, дорогая, что когда мне командир роты разрешил отлучку на час для свидания с тобою, я летел к тебе как на крыльях. Потом жду от тебя письма, как ты справи­лась в Горький при твоем здоровье. Привет всем.

Целую тебя, твой Гриша

Личный архив С.В. Петряева. Подлинник, карандаш.

№ 41

17 августа 1941 г.

Здравствуйте, мои родные папа, мама, Маруся, Юля, Клавдя, Леня, Виктор, Поля.
В настоящее время я нахожусь в Орловской области, был и в Смоленской области, примерно расстояние от г. Горького до меня 1000 км. На ж.-д. станции Москва наш эше­лон стоял несколько часов, стоял бы и всю ночь, да пришлось «мотать удочки», т[ак] как началась бомбежка Москвы и опас­ность висела над нашим эшелоном. Наблюдал действия наших зенитных батарей с прожекторами по вражеским самолетам, воздух потрясался от орудийных выстрелов и бомб вокруг нас. Долго не писал по той лишь причине, что места здесь то пу­стынные - жители выехали, то почта не работает, и настоящее письмо не знаю, как переправить. Дивизионная и полковая по­чта у нас пока что не налажены, а поэтому мое письмо до Вас дойдет как-нибудь, а от Вас трудно будет получить, т.к. место­нахождение наше постоянно меняется. Несколько дней делали переходы по 35-40 [км] пешком в полном снаряжении, немного ноги поднатер. Переходы совершали и по ночам. Живем в лесу, копали окопы, щели. С питанием первые дни было очень плохо, сейчас несколько наладили. Состояние у меня спокойное, только перед тем, как сказали - в бой, несколько понервничал, ничего, это пройдет, до нас доходят звуки арт[иллерийских] выстрелов - привыкаем. Пишите письмо по адресу, командир сейчас сказал, что от Вас оно дойдет: действующая армия, военно-полевая станция 670-1003, 3-я стр[елковая] рота.

До скорого свидания Гриша

Личный архив С.В. Петряева.

Подлинник. Карандаш.

[Novoselova]

Письмо Мельникова И.М. с рассказом об однополчанине Александре Васильевиче Кочине (адресовано сестре Кочина, Анне Васильевне Кочиной, проживающей по адресу: Горьковская обл., г. Семенов, ул.Тельмана, д.12 Б).

Дорогая Анна Васильевна!

Сегодня получил письмо с фотографией Вашего брата Саши Кочина – однополчанина, добровольца, политбойца 1001 стрелкового полка Западного фронта. Половину дня не могу успокоиться, слишком тяжелые воспоминания о боях в проклятом 1941 году. В одном письме всего не напишешь, ведь надо сказать правду родным и близким о мужестве и геройстве, каким был Саша Кочин.
В начале войны я, Мельников Иван Михайлович, студент Горьковского института инженеров водного транспорта, ушел добровольцем на фронт. Судьба свела нас с Сашей в теплушке эшелона, в Москве, на железной дороге, я узнал, что он из Работок, занимался спортивными делами в райисполкоме, бывал в Княгинино (оттуда родом моя мать), и как-то мы с ним сблизились, Саша в памяти сохранился физически крепким, рассудительным. Он был всегда опрятный и какой-то ладный, умел и по-дружески шутить. В нужные минуты он был всегда весь собран, сосредоточен, в нём не было фальши ни в чём.
В Москве в 11⁰⁰ вечера мы с Сашей забежали в буфет и купили 2 белых батона хлеба, на обратном пути нас задержал патруль, проверили документы и отпустили.
В час ночи объявили воздушную тревогу. Наш эшелон начал двигаться, и через час мы были под Москвой, смотрели на звёздное подмосковное небо и по Большой медведице угадывали направление нашего движения.
Он всё шутил, что вот мол, разобьет фашистов без нас. Так он был настроен и верил в обязательную победу. Часа в три ночи, с рассветом, эшелон остановился. Затащили на крыши и открытые платформы пулемёты дегтярёва. Саша стрелял из дегтярёвского ручного пулемёта. Это был его первый бой с фашистами.
На станции Сухиничи почему-то поставили рядом эшелоны раненых, беженцев и с артснарядами, и в это время подходил наш эшелон.
До вечера мы очищали пути, спасали людей и отражали воздушное нападение. Ночью выехали на станцию Людиново. Выгрузились, здесь нас накормили, и в брянском лесу у небольшого озерка перед строем выступили секретарь Орловского обкома ВКП/б/ и генерал Ерёменко.
Из выступлений мы поняли, что на нашем участке фронт разорван, и полчища фашистов идут к Москве, Брянску, Курску и Орлу, и мы должны задержать немцев на рубеже реки Десны в районе участка ж/д узла Жуковка - Дятьково. Срочным маршем в страшную жару шли пешком от станции Людиново до Дятьково (км 60), сходу вступили в бой с передовыми подразделениями немецких мотоциклистов, очистили от них левый берег. Здесь у самой реки вырыли траншеи, замаскировали перед собою. Река в этом месте шириной 15 – 20 м., неглубокая.
Наш берег был лесистый, на том берегу был колхоз с птицефермой (гуси). На другой день беспрерывно до заката обстреливали нас. Авиация противника бомбила наши точки. Вечером Саша ходил в разведку на другой берег. Их группа привела к утру огромного рыжего фашиста и одного предателя из местных поляков. Где-то в это время с передовой сняли целый батальон вести уничтожение фашистских парашютистов в тылу у нас км 5 —10, которые уничтожали наши штабные подразделения, прятались фашисты в бабках на хлебных полях, стреляли разрывными пулями. Прекратилась связь со штабами, письма отсылали случаями через раненых, эвакуируемых в тыл. Комиссары погибали ежедневно: не успеет еще познакомиться с бойцами, как погибает. Ночью стали слышны звуки моторов на той стороне. Пошел слух, что это танки фашистов. Был устный приказ: выстоять в этом районе. Говорили, что к нам идет Сибирская дивизия на помощь. На другой день перед нами почти в открытую, нагло показались фашистские подразделения, несколько танков, много небольших бронемашин с пулеметами, мотоциклами. К полудню на наш наблюдательный пункт подвели полевой телефон от наших артиллеристов и просили корректировать артогонь. Сперва начал корректировать новый комроты Голубев (педагог из Москвы), но был убит наповал в голову. Саша, я и доброволец Наум Барон (из Канавино – Горький) были рядом, вели наблюдения. Саша взял командирский бинокль и продолжал вести корректировку. Немцы были уже радом. Одна бронема­шина опустилась к реке и била из крупнокалиберного пулемета почти в упор. Наум Барон кричал в телефон координаты машины. Наум был рассечен осколком мины по груди, скончался мучительно. Связь нарушилась, но наша артиллерия продолжала бить по тем же ориентирам, которые передавал Саша. Немцы не выдержали, стали отходить вглубь, за деревню. Патроны кончились, пулеметы были разбиты, ротные минометы были без мин. В этот же день погиб знакомый Саши, политбоец - красноармеец Суворов (Суворин? из Арзамаса). На рассвете нас сменила свежая стрелковая дивизия, а мы оставшиеся, ушли в дремучий лес километров на пять от передовой.
В этот раз мы надеялись отдохнуть, освободиться от грязи, но было так: нас пересчитали, влили новое пополнение, и в этот раз, точно не ручаюсь, привезли водку, сказали, что это «Ворошиловские» 100 грамм (положение в действующей армии с 1 сентября 1941г.). Саша наотрез отказался пить и советовал мне также. Ночью нам выдали патроны, гранаты, зажигательные бутылки против танков («КС»), гранаты ручные РГД-38. В этот раз мы переодели нательное белье, набрали белых грибов (их там было очень много) и жарили на маленьком костре в дыму в овраге. Не успели поесть грибов, как всех собрали, зачитали приказ о наступлении через Десну в районе ж/д Жуковки. В походе в этот раз я увидел Михаила Зайцева (он был главным агрономом или директором совхоза в Лысково). Его жена – моя двоюродная сестра Мария Павловна была агрономом в Лысково. Зайцев ехал на коне, он был командиром артдивизиона при нашей дивизии. Но поговорить не пришлось. Он вскоре был тяжело искалечен фашистами и остался инвалидом.
Наступление началось так: под бомбежкой фашистских пикирующих самолётов бегом пробегали по сооруженному сапёрами шаткому мосту через Десну (в этом месте она была шириной до 60 метров). Выбежав на противоположный берег, собирались группами, и с криком «Ура», «вперёд» бросились на позиции фашистов на склонах холмов за селом Голубея. В атаку шли с примкнутыми штыками, по одной гранате с заложенным капсулем держали в правом кармане шинели. Было уже прохладно, слякоть с мелкой снежной порошей. С Сашей в этой схватке мы разминулись и встретились вечером. Я видел, как он
выбрасывал из вражеского окопа трупы фашистов. Он мне обрадовался. Ночью хоронили своих, без почестей. Командира нашего убило. Появился какой-то офицер – кавалерист в папахе, с шашкой. Немного переписал нас в свой блокнот, как ушел, так мы его и не видели. Наверное, погиб.
Этой ночью немцы непрерывно засыпали нас минами. К утру было невозможно, вытаскивали раненых, и кто мог, они сами ползли к переправе. К обеду мы, оставшиеся в живых, отошли по приказу политрука к церквушке у переправы и окопались.
Хотелось есть, воду пили из лужи. Саша позвал меня, и мы поползли по – пластунски вниз, к реке, к нашим артиллеристам. Ребята дали нам 5 буханок хлеба и 3 гранаты. С буханками под мышками возвращались назад перебежками, под огнем минометов и авиации противника. Накормили ребят, которые оказались рядом. Ночью подошла пехотная часть и окопалась около нас. Передали по цепи: опять брать оставленные нами немецкие позиции. Уже стало ночами холодать. Утром незнакомый нам старший политрук объявил направление наступления. В 6 часов наша артиллерия из – за реки начала обстрел фашистских позиций. По команде «Вперед, за Родину!» бегом рванулись по знакомой нам местности. Ворвались в траншеи и залегли с Сашей в один окоп. Насобирали немецких гранат и положили на бруствер. Огонь фашистов был такой плотный, головы не поднять, казалось, бьют нас со всех сторон, и уже не понять, где фашисты, и своих не видать. Прижались мы к окопе, приготовили гранаты, ждем фашистов. Вдруг огонь по нашему месту стал тише. Перешел в сторону от нас. Выглянули, а там, за нами шел свежий наш пехотный батальон, развернутым строем наступал в нашу сторону. Солдаты были в новёхоньком обмундировании, почему-то без касок, держали левой рукой перед головой саперные лопатки. Противник бил по ним прицельно, через наши головы летели мины, снаряды. Половина батальона побежала укрыться к 3 большим стогам сена, а там были фашисты и в упор стреляли. Остальные дошли до нас и батальонный комиссар крикнул, чтобы продолжали наступать. Саша выскочил из окопа, за ним я, и тут же упал от боли в области живота. Саша наклонился надо мной, понял, что я ранен и оттащил меня в тот же окоп, стал успокаивать и делать перевязку. Он всё меня успокаивал, что рана небольшая, что через шесть дней я вернусь. Я стал чувствовать себя плохо. Санитаров не было. Он снял с меня противогаз, лопатку, вещмешок и закутал плащ - накидкой, и осторожно тащил под огнём волоком метров 200 в село к церкви, где сдал санитару. Здесь мы простились по - солдатски, навсегда. Это было 21.09.1941 года.
Очнулся я в крестьянской повозке, везла нас местная колхозница (она подвозила боеприпасы), километров 50 до полевого лазарета. В пути рассказывали, что немец начал вести окружение этой местности и наши оставшиеся части ведут тяжелые бои, что наша передовая уже создаётся заново, где – то у города Орла.
Дорогие мои, может, что не написал о Саше. Но таким героем войны я его знал и помнил.
В госпитале я провел до 6 месяцев. Был взят в армию. Закончил в Берлине. Сейчас пенсионер. Возвращаю дорогой всем снимок Саши. Многое ещё вспоминается, что мы с Сашей видели, но такое ужасное, что не решаюсь писать сейчас.
Остаюсь всегда благодарным Всем.
11.05.1975г. Мельников.

[Novoselova]

ПИСЬМА С ФРОНТА

Челогузов Иван Филиппович
Родился 2 января 1907 года в деревне Лапшиха, Константиновского района Горьковской обл. призван по партийному набору 2 июля 1941 года.

***
г.Горький 4/VII-41г.
Дорогие мои
Горячо Любимые Ниночка, Юра, Рита и Сима. Пишу первое свое сообщение.
Прежде всего, не знаю, как выразить свое восхищение вашим Нинуся и Сима мужеством, которое вы проявили провожая меня. Я конечно знаю, что делалось у вас в сердцах. Понимаю Нинуся что кровью обливалось - как ты говорила, но вы не проронили ни сле­зинки на станции. Вы этим помогли мне быть твердым и спокойным до последней минуты расставания. Этим поддержали мою и свою честь. Слезы признак слабости и малодушия. А у вас этого не было. Боль­шое спасибо.
Это дает мне уверенность, что вы так же будете стойки и в будущем как в личной жизни, так и по работе. А это главное.
По больше это воспитывайте у детей Юры и Риты. Дайте понять им, что я с полным сознанием своего долга иду на защиту Родины и если нужно не пожалею жизни своей за родину, за вас за всех.
Конечно и мне было тяжело расставаться с вами, с детьми.
Но этого требует сейчас международное положение, положение нашей страны.
И этот свой долг я выполню с честью.
Теперь о себе. Пока разместили в Горьковском с/хоз. инсти­туте. Выдали постели. Распустили по городу до 2-х часов. Что бу­дет дальше неизвестно.
Сейчас сижу в обкоме союза кожевников. Рассказал все как бы­ло дело со мной и с тобой в райкоме. Твоим поступком - восхища­ются. Я говорил как ты ответила Русинову на вопрос что я отказал­ся.
Ал-р Ник. Горчаков на днях будет в Богородске и обо всем договорится с тобой. Он расскажет о работе, которую необходимо проводить в клубе. Очень довольны, что поставили на работу тебя.
Обком встретил меня очень хорошо так, как я сам не ожидал.
Мне оказали помощь, выдали средств 250 рубл. на расходы. Это просто замечательно.
Договорились о ребятах. Обещали оказать немедленную помощь.
Юру сейчас же направят в пионер лагерь и Пл-р Никол. обещал продержать его там до учебы. Это около 2-х месяцев. А там гово­рит будем делать все возможное. Они будут с тобой и Копилевичем об этом разговаривать.
Мне думается лучшего внимания пока и желать нечего.
Я уверен Нинуся, что и впредь, что бы со мной ни случилось, это внимание к вам будет. А это все меня просто окрыляет на борь­бу с фашистскими гадами.
Нинуся ну, а я уверен, что с работой которая легла на твои плечи ты справишься с честью еще раз докажешь свой патриотизм, честность. Докажешь на что способны наши советские женщины.
Передай Симе, что бы она обязательно училась на медиц.сест­ру и готовилась работать в госпитале куда бы потом не направили.
Вот кажется это главное.
Юрочка! Ты знаешь, что твой папа пошел на войну, защищать родину и вас всех ты должен быть совершенно другим. Слушай ма­мочку, помогай ей. Люби Ритусю нашу маленькую девочку. Ведь ес­ли ты будешь с ней грубить, так кто же будет её защищать и за­ботиться о ней. Юра. Я прошу тебя. Послушай мое тебе указание.
Ритуся! Хорошенькая моя деточка. Я тебя покачал бы вчера по больше и верхом бы тебя покатал, но не мог. Об этом расскажу после. Когда разобьем врага. Я вернусь домой. И тогда расскажу много, много сказок. Не две а много. Про козлика, лису, волка, зайца и еще. Только ты не плачь. Папа приедет обязательно. Слу­шайся Юры и с ним не ссорься.
Ну пока все мои дорогие. Нинуся, Юра, Рита и Сима досвида-ния. Крепко крепко целую. И пожелаю всего хорошего.
Сима! Пойми положение. Помоги Нине во всей работе.
Ну досвидания. Любящий вас ваш Ваня Челогузов что будет со мной дальше напишу.
4/VII-41г.

***
4-го июля. 12 ч. дня
Здравствуйте.
Ниночка, Юра, Рита и Сима.
Пребывание в Горьком окончилось. В данное время спешно сда­ли постели и готовимся с минуты на минуту куда то ехать. Есть предположение, что заедем куда то в лагеря. Сообщу дополнитель­но. Настроение у всех бодрое. Горим ненавистью к фашизму. Все ребята подобрались боевые. Богородские пока все вместе. Передай­те Мар. Вас. Харитоновой, что с В.Н. мы пока вместе и привет от него. Нинуся! Меньше думай о мне. Смотри за ребятами. Устройте Юру в лагерь. Дрова поспеши перевезти.
Досвидания ваш Ваня Челогузов.
Передайте это же Шуре Сухарниковой.

***
Здравствуйте!
дорогие любимые мои Нинуся, Юра, Рита и Сима!
Вот уже 3-е суток находимся в военных лагерях. Нормирова­ние еще не закончено, а жизнь лагеря течет обычным порядком.
Все сейчас похожи на бойцов одеты во все зеленое, выдали шинели, гимнастерки, брюки, белье 1 пару и по петлице. Сегодня получили сапоги. Получили индивидуальные пакеты вместо фуражек всем выдали пилотки и когда вчера повели все роты на стадион получилось красивое и внушительное зрелище.
Изучаем хорошо. С питанием дело налаживается. Готовимся и к боям в которых придется участвовать через несколько дней.
Здесь у нас я выполняю обязанности политинформатора по па-латке.
Вобщем здесь мне очень нравится, но быть придется недолго. Есть разговор - отсылки частями на фронт, и вчера уже несколько десятков отобрали, куда пока не известно.
Настроение у меня и у других здоровое - бодрое. Духом не падаем. Все, как один готовимся к решительной схватке с немцами.
Беседуем, что после войны хорошо бы собраться всем вместе поделиться итогами и впечатлениями войны, И конечно у всех на­дежда, что обязательно увидимся о смерти пока и речи нет. Хотя если нужно никто не остановится и перед этим.
Досвидания дорогая моя Нинуся.
Ваш Ваня Челогузов.
7/ VII 41г.

***
Дорогая моя Нинуся!
Вы уже все знаете, что мы собирались еще 28 уехать в неиз­вестном направлении. Но по причинам - известным командованию -мы задержались в лагерях. Сегодня вечер 30-го июля, а мы еще на­ходимся на старом месте. Готовимся ночью в поход на станцию. Прошел слух, что на завтрак на завтра уже не выдали питания. Видимо едем. Ну конечно всё равно. Настроение боевое. Особенно после того, как я посмотрел вчера в г. «Красная Звезда» - фото­снимки расстрелянных детей фашистами. Показал всей роте. А они малюсенькие с Ритусю лежат убитые с самолетов. Шли колонны де­тей и их гады начали расстреливать. Передо мной встали вы все ты, Юра, Ритуся, Сима и все знакомые. Ведь с вами гады сделали бы то же самое. Мне было тяжело на сердце. После долго думал с го­речью но сердце наполнялось злобой отомстить, и так это было у нас у всех бойцов.
Все будет сделано – ни смотря ни на что, лишь бы вы жили по­том счастливо. И вы будьте уверены. Эта сцена с ребятами у меня будет стоять в глазах до полного разгрома фашистских гадов.
В роте у себя пользуюсь большим авторитетом. Все ко мне от­носятся с уважением. Сказываются мои взаимоотношения и полит, инфор. Хотя на партсобрании об одном внес предложение исключить из партии. За ряд дел. Это предложение прошло. Он правда здесь еще и все время косится. Ну и черт с ним.
Ну, становится темно. Скоро вечерняя поверка. Во время её узнаем когда едем. Но видимо ночью. Прошли Богородские - Куприянов и Рязанов - они ничего не знают.
Ну досвидания. Ваш Ваня Челогузов.
30. VII

***
Дорогая, любимая моя Нинусенька.
Спешу сообщить и в то-же время следуя твоему указанию -сегодня же готовлю письмо.
Дело в том, что мы в данное время сидим и все собрались в поход. Получили на руки хлеб, консервы, сахар. Плотно пообедали.
Сидим, продолжаем отдыхать. И ждем приказа о выступлении. Види­мо сегодня будет уже обязательно поход так как сказали твердо. А быть может и так же проживем еще несколько дней. Как это было в прошлый раз.
Из лагерей нам пожалуй ближе к Горькому. На сортировочн.
Ну как будто все. Новостей нет. Пока остаюсь командиром от­деления.
Остаюсь жив и здоров.
Ваш Ваня Челогузов.
5/VIII-41г.

***
Дорогая моя любимая Ниночка!
Ну вот теперь окончательно стало ясно, что мы едем на фронт. В Горьком поднялись в 5 часов утра, а в 12 ч. дня погрузились, имелась возможность встретиться допускали. Но уходить в город было совершенно не возможно, так как никто не мог сказать во сколько часов мы будем погружаться.
Едем в товарных вагонах, на нарах - получили хлеб, прекрас­ные рыбные - импортные консервы, мясные консервы и сахар. Полу­чили продукты на 3-е суток, дальше не известно. Видимо будем ехать этот срок.
Всех интересует один вопрос - на какой фронт везут? Почему то все высказываются ехать на Бессарабский участок. Предполагаем, что первое контрнаступление наших войск будет начато именно от туда. А всем хочется участвовать в наступательном бою.
Ждут одну станцию - откуда ясно будет взятое поездом направ­ление. Я подожду запечатывать письмо до этой станции. Что бы вам можно было ориентировочно сказать направление. Но как бы нас не повезли на Смоленский или Эстонский участок. Ведь они сейчас са­мые ответственные. Ну все равно. Я пока еду, как и все остальные со мной. политбойцами. Что то будет дальше. Я вчера не писал еще о том, что Балакин так же едет с нами.
Сейчас стоим где то вдали на одной маленькой станции вот уже минут 25 видимо закрыт путь.
На станции утром в Горьком я получил полкилограмма замеча­тельной воблы.
С нами в составе едут лошади, машины, санчасть - эшелон ог­ромный. Видимо поедем до самого фронта. Мы едем и имеем при себе все, что необходимо отразить любое нападение врага и развернуться в боевой порядок.
При себе конечно имеем своих "невест" - винтовки и "подруг" -лопаты - так это у нас зовут их здесь молодежь. Настроение у всех боевое. Никакой тени паники и колебаний.
Милая Нинусенька! При прощании ты мне говорила, что боишься остаться молодой вдовой. А ты моя милая меньше и даже совсем об этом не думай. Помни и другим напоминай - слова Пассионарии "Лучше жить вдовой героя, чем женой труса" - а вообще будь уверена, что я вернусь в Богородское жив и здоров и тогда отпразднуем победу и радостную встречу.
Вот уже и письмо написал, а поезд все еще стоит. Морит жаж­да. Хочу пить после воблы. Принесли какой то болотной воды пахнет болотиной. Здесь тупик. Но пить хочу ужасно. Ждать чая хороше­го не приходится. Но видимо - чай сегодня будет обязательно.
Ночью получили масло. Попили чая. Легли спать, приняв меры на случай налета.
Утро стоим 4 часа во Владимире. Теперь ясно, что едем на Москву. Итак, до свидания мои дорогие. Милая Нинуленька. Крепко, крепко обнимаю и горячо целую жив и здоров.
Ваш Челогузов.
Твой Нинусенька до конца жизни.
6/VIII-41г.

***
Москва
Дорогая моя милая Ниночка, мои галчатки Юра и Ритуся и Сима.
Здравствуйте.
Шлю необычайный привет с дороги, Все еще двигаемся. Не зна­ем куда, долго ли и когда мы приостановимся на месте назначения. Сейчас 5 часов вечера 6-е августа, а мы стоим в Москве. С одной товарной станции перевезли на другую. Никуда не пускают. Только, что в ближние магазины. Напали на все, что имелось в магазинах и ларьках. Мы с Байковым купили 3-х сортов конфет, малины, вишни, колбасы, булок. Ну кончено пришлось израсходовать 24 рубля. В Москве в магазинах все есть. Правда видимо основные продукты да­ют по карточкам. Ночью был небольшой налет на Москву. Где мы ос­тановились первый раз видел обгоревший маленький домик, было повреждено рельсовый путь. Это было ночью. А к нашему приезду уже все было заново отремонтировано и ничего незаметно. Всё что говорят в деревне о том что Москва горит - безусловно сплошные сплетни. Не видно даже и следов налетов. Ночью один фашис. само­лет вынужден лететь около Москвы - сбросил бомбы в болото и его самого так же приземлили тут наши летчики. Женщина которая рассказывала восторгается и говорит, что разбитый самолет видела сама. Ведь сколько же брехни, там у нас в глуби Горьковских краев. Над Москвой конечно парят самолеты - несущие службу охраны наблюде­ния. Нас всю дорогу и в Москве где были в магазинах все встреча­ют очень хорошо стараются всячески услужить, поприветствовать - прямо приятно ощущать всё это. Чувствуется что действительно на­ша Красная Армия - детище народа. Интересно было бы вам всё пере­дать как мы следовали до Москвы.
Прежде всего мы с Байтовым побрились в Горьком на открытом воздухе на одном из ящиков. Тут же еще брились человек 10 - вобщем парикмахерская. Когда тронулись начали в вагоне бриться все, кто не побрился. Поезд бежит быстро, быстро, качает - а они все же бреются, одному порезали голову. Все ничего.
И ты знаешь здесь так весело, хорошо и дружно. Ты смотри на одних равных правах лежим на нарах - крайний - рабочий ; потом Баннов – предс. артели ; я - клубный раб., со мной по другую сто­рону Блох доцент Горьковского института водного транспорта -имеет собственные печатные труды, с ним - инженер дорожного стро­ительства - Степанов, потом учитель - Куприянов; нач.цеха авто-провода, на нижней полке работник Лукояновской конторы заготзерно - потом инженер кораблестроения - студенты. Профессии самые различ­ные, а цели одни. Все хотят скорее в бой. Это самое дорогое.
Но ведь у нас другая задача, а об этом пока только помечтаем.
Пачку с разноцветными карандашами выбросил в окно одному мальчон­ке стоящему у будки ж-д, он быстро схватил, раскрыл и самодоволь­ный рассмеялся.
Я подумал - радуйся за моих детишек.
Все в сборе. Сидим на лавочках и нарах. Поезд готов к отходу. Прицепился паровоз. Видимо хотят везти в западном направлении к Смоленску. Но с этой станции можно ехать в весьма различных нап­равлениях даже и к Ленинграду.
Подождем еще немного и увидим, по дороге, станциям будем определять направление. Ведь нам никто же ничего не говорит.
Дорогой от Горького с нами повстречались два поезда с ране­ными, едут с веселыми физиономиями и желали счастливого успеха. Правда в окне мы видели раненых в руку, голову но думаем, что с легким ранением. Да это и вполне понятно. Война всегда проходит с жертвами. Война без жертв не бывает. Тем более - эта последняя схватка с оголтелыми фашистами.
Кормят нас замечательно: консервы - рыбные мясные, вобла, масло. Хлеб - не доедаем. Чай с сахаром. В общем, если так будут кормить, то мы не только закалимся, но изрядно и отъедимся. Правда, моя болезнь - это сладкое люблю. Так выданного сахара не хватает, пришлось налечь на конфеты.
Жив и здоров. Будьте спокойны. Всё в порядке.
До свидания. Горячо, горячо всех целую, а тебя 1000 раз -передай Рите.
Твой Ваня Челогузов.
Москва 6/VIII-41 7 ч. вечера

***
Дорогая моя милая Нинуся
Здравствуй моя горячо любимая
Сейчас 8 часов утра 7-е августа, стоим на расстоянии 12 ки­лометров от Тулы. Нас 2 эшелона. Скоро подъедем к Туле. Получи­лась временная задержка. Сегодня после Тулы мы точно узнаем в каком направлении поедем. Будет ясно, поедем ли мы к Смоленску или к Киеву. Теперь одно ясно, что не к Ленинграду.
Сегодня есть о чем тебе моя дорогая сообщить. Ночью до 3-х часов мы были в Москве, кружили вокруг. Мы были прямыми свидете­лями фашистского налета на Москву. Даже нужно сказать не только наблюдателями, но рядом с нами на расстоянии 50-40 метров рвались сброшенные с самолетов бомбы. Наш эшелон был в зоне налета фа­шистских стервятников, но прекрасное маневрирование машиниста - нас во время отвозили в безопасное место из зоны полетов самоле­тов.
Это по существу маленький кусочек военных действий. Начали нюхать порох войны. Хочется первое впечатление тебе передать не­множечко полнее. В будущем это описывать не придется. Началось часов в 10 вечера или 10 1/2 мы спали в вагонах. Эшелон наш из центра ушел на окраину и медленно передвигался с места на место. Вдруг вой сирены - воздушная тревога. Мы приготовились к бою. Винтовки в руки. Ночь ясная. Только отдельные облачка гуляли по небу. Столбы прожекторов начали со всех сторон шарить по небу - особенно по облаку - нащупывать стервятника. Как раз вблизи от нас потом открыли огонь зенитные пулеметы. В облаках получилась стена разрывов. Слышим гул фашист. стервятника. Видим в стороне от нас на полкилометра взрыв бомбы и пожар - но он быстро гаснет. Потом фашисты спускают в одной груде 4 ярко светящих фонаря для того, что бы ему было видно что бомбить. Но эти фонари в 3-5 ми­нут уже расстреляны. Вдруг бросили еще 3 бомбы вблизи от нас - нам ясно видно горит какой то деревянный большой сарай. Видно как взрываются бомбы но они падают в землю. Вот пойман стервят­ник в перекрестке лучей прожекторов. Мы его ясно видим светится и его со всех сторон огненным шквалом полетели снаряды, которые рвутся рядом с ним.
Стервятник вынужден повернуть назад прямо в этом прожектор­ном скрещении, а его со всех сторон обстреливают. Убеждены, что самолет поврежден. Канонада немного стихает. Самолетов все же ищут прожектористы по небу. Вдруг выстрелы вокруг нас, прожектор­ные лучи скрещиваются в небе над нами. Ясно видим почти над нами еще 3 самолета. Наш эшелон двинулся вперед. Вправо-видим еще по­жар, но быстро гаснет. Видимо какое-нибудь маленькое строение.
Вдруг оглушительные 3 взрыва один за другим рядом с нами метров 50-40 и большие метров 25 высоты столбы земли взлетевшей от взрывов. Повреждений никаких.
Это было сделано фашистскими стервятниками в момент когда они были вынуждены обратиться в бегство. А потом стихло - так был отогнан второй налет гадов. Нинуся все разговоры о панике и пожарах Москвы настоящая брехня. Слишком много напрасных разгово­ров. Саму Москву стервятникам и не видать их разгоняют на подсту­пах к Москве. Это же я сам очевидец. А прорвавшиеся одиночки - в панике так же ничего сделать не могут. Так же будьте спокойны.
Приехали в Тулу. Все вышли из вагонов. Я тороплюсь дописы­вать и так же необходимо выйти. Сегодня снова получили масло. Жи­вем пока хорошо и сытно. Что будет впереди неизвестно. Сообщили, что в Туле простоим долго, будем обедать. А потом поедем дальше. Ближе к фронту. Ну ничего, нестрашно. Ни один я. Нас поехали на фронт ведь миллионы. Поэтому не стоит беспокоиться. Все будет в порядке. Буду жив и здоров, ждите к Октябрьским домой. Готовьте встречу.
В Туле беседуем с встретившимися ранеными, расспрашиваем о боях. Сообщают, что танки действуют сейчас немного. Большинство зарыты в землю как дот, нет горючего. Что же тем лучше. Настроение у раненых хорошее. Правда мы встретились с легко ранеными. А остальное увидим сами. Началась посадка. Видимо уезжаем. До свидания. Ваш Челогузов
7/VIII-41г.

***
Дорогая Ниночка!
Приближаемся к Смоленску. Ехать осталось немного. Пойдем в поход прямо на Фронт.
Доехали пока все благополучно. Никаких происшествий нет. Все в порядке. Жив и здоров.
До свидания моя дорогая. Всем по привету.
Твой Ваня Челогузов.
10/VIII-41г.

***
Милая Нинуся!
Вот мы и на фронте под Смоленском. Двигаемся к фронту. Я сейчас работаю в штабе полка помощником инструктора по пропаганде - он же называется политрук. Второй день продвигаюсь совместно с повозками штаба. На мне 1 повозка с материалами пропаганды. Лис­товки, памятки, книжки и пр. Это постепенно раздаю. Когда спроси­ли кто работал на пол/пр работе - высказались 7 человек. Но все закричали, что нужно взять меня. Спросив кем я работал - безого­ворочно меня зачислили за этим политруком. Столуюсь и ночую сов­местно со штабом полка. Так пока лучшего и требовать нельзя. Ве­щи все мои и скатка лежат в повозке. Часто и сам еду на повозке. Беда, что нет еще определенного возчика - меняются. Ну да напле­вать.
Скоро наш полк вступит в бой. Всех нас разбили, по I чел. в отделение полка /за исключением меня/ и поставлена задача - сце­ментировать бойцов армии. Питание хорошее. Настроение бодрое. Работа возложена что называется по душе. И я отдаю все что есть во мне.
Мы находимся в Смоленской области заехали с юга и расположе­ны в западно-южной части от Смоленска. Если взять от нас так сзади Смоленск.
Чем ближе к фронту, тем гостеприимнее население. Кормят всем у кого что есть - огурцы, молоко, яйца.
Все ужасно настроены - против Германии. Плохо дело с уборкой урожая, много не убрано озимых хлебов и часть лугов.
Ну…
Жив и здоров. Когда придется писать еще неизвестно. Да и вообще будьте спокойны за меня. Все будет в порядке. Двигаемся полками - под налетом самолетов, но нас еще не обстре­ливают и не бомбят.
Милая Нинуся. Спасибо большое за приезд, за деньги и вообще за все. Иногда все встает в голове. Все вспоминается. Ну ведь сама понимаешь близость смертоносного огня. Но откровенно говоря, я почему то о смерти совершенно не думаю. Наверняка вернусь до­мой жив и здоров.
Так что и вам нечего расстраиваться. Много писем сейчас не ждите. Такая обстановка. Но это вас волновать не должно. Адрес мой.
Действующая армия
Полевая поч/станц. 670
1005 стрелковый полк
Челогузову Ив. Филипп.
До свидания мои дорогие, горячо любимые. Целую всех. Ваш Ваня Челогузов.
10/VIII-1941г.

***
Милая моя дорогая Нинусенька!
В дополнение уже наспех написанного имею возможность еще сообщить ряд фактов.
Мои обязанности еще полностью неясны, но пожалуй они будут состоять из задач, стоящих перед военно - полевым клубом. Вчера и сегодня раздавали всем подразделениям литературу военные листовки, тетради для бойцов. Хожу по расположению всего полка.Нахожу час­ти еще не снабженные, вызываю к своей повозке. Даю кое - какие со­веты политруку насчет массовой работы среди бойцов - одни уже проводим в жизнь.
На мне лежат шашки, шахматы, гармонь, библиотека и еще кое что. Вот как будто и всё. За сегодня больше всего стоял на одном месте. Приходили люди ко мне, я раздавал.
Вообщем моя пол/просветская работа. Во время боев безуслов­но должно измениться, как трудно сказать. Но всё же находясь при штабе я должен сохранить свой пропагандистский материал и имуще­ство. Нужно сказать к стати, что под моей ответственностью и сох­ранением находится личное имущество политрука, секретаря парторг. полка и мое личное. Но это попутно конечно.
Нинуся в одной деревне вчера мы шли, а девочка кудластая по деревенски подстрижена лет 4-х стоит на дороге и всех спрашивает, "дяденька, а моего отца не видел" - и метров 5 от неё стоит груп­па женщин и плачут - наверное и мать ребенка, тут. Нас шло конечно много, она не переставала спрашивать. Конечно сцена тяжелая об этом деле - вернее факте бойцы разговаривали целый вечер.
Но это вполне понятно, у всех хотя немного, но задевает. Про свою Ритусю и Юру стараюсь думать меньше. И это постепенно удается.
Но я надеюсь и уверен, что с нами все будет в порядке.
Между прочим - я все думал что здесь голая местность. Но ошибся. Смоленская область далеко не такая. Лесу очень много. Например вчера мы шли лесом не меньше 18 кил. при чем километров 8-10 сплошным сосновым прямо сердце радуется. Идем и думаем - не видать фашистской гадине этой красоты и это наверное все так.
Ну на сегодня хватит. Жив и здоров. Все значит в порядке. Крепко обнимаю и горячо, горячо целую.
Досвидання ваш и твой И.Челогузов
10/VIII-41г.

***
Здравствуйте дорогие мои любимые.
Шлю вам красноармейский привет. Я очень виноват, что не на­писал вам вот уже около суток. Наверное вы уже волнуетесь. Да я виноват. Как то получилось, что я не успевал писать. Мы же работаем день, а вечер писать негде. Но вообщем простите. Впредь постара­юсь писать чаще, чтобы вы не ругались. Находимся все на старом месте. На передовых позициях. Занимает наш полк передовую позицию линию огня. Но нужно сказать, что крупных боев еще не было. Но маленькие стычки ежедневно. Наша артиллерия перестреливается еже­дневно и нужно сказать, что наши артиллеристы, хотя и далеко сто­ят от передовой линии, но бьют удивительно метко и сильно. Как только делается известным о том или ином скоплении вражеских войск, наши милые артиллеристы так начнут пускать туда гостинцы и фашистская «хваленая» броня вместе с людьми смешивается с зем­лей. Вообщем славные артиллеристы в нашем расположении взяли несравнимый перевес над гадюками.
У нас в расположении часто бывают сталинские соколы. А они действительно не дают гадам покоя нигде ни в воздухе, ни на зем­ле и в землю добираются. На днях почти буквально над нами наш ястребок "обрубил" хвост у фашстского стервятника "Юнкерс" - С каким чувством мы наблюдали, как он гад оттуда полетел вниз, а хвост в другую сторону. Вместе с самолетом убились 3 заслуженных бандита с крестами, удалось спастись на парашюте только одному. Но он конечно был взят живым и тоже с крестами. А наш сокол, как ни в чем не бывало улетел на свой аэродром, или быть может пошел искать еще стервятников. Прямо восхищаемся. А когда наши соколы угощают гадов на той стороне, с передовых позиций видны адские взрывы, а вместе с ними из танков и прочей их сволочи делаются гру­ды металла.
Потерь наш полк можно сказать почти не имеет - всего едини-ци. Ребята осмотрелись, выдержались и чувствуют себя хорошо. Особенно когда сбили самолет, или когда принесут убитого фашистского бандита. Питание сейчас здесь замечательное. Горячее -мясное, как правило получают все части ежедневно 2 раза, а отдельные 3 ра­за. Все достаточно сыты. Мясное едим здесь пожалуй не меньше, чем зимой дома когда ели мы своего поросенка. Приходится часто пить различную сырую воду, но с желудком у меня все в порядке махорки вдоволь. Сахара хватает. Бумагой бойцов обеспечивают. Так что с этой стороны все в полном порядке. Можешь не беспокоиться. Все богородчане, которые были со мной живы и здоровы. Можешь быть спокойна и передать другим. Со мной Ширяев, Соколов, Вязьмин, Шуганов, Балакин, Любимов. Настроение у меня хорошее бодрое. Час­то хожу с передовых позиций ночью один. Иногда такое неприятное ощущение, но спокоен, ибо "подруга", винтовка, всегда на готове. Вообщем пока все хорошо и вы пожалуйста не беспокойтесь обо мне. Притом начальство мое комиссар полка, секретарь п/бюро, секретарь комс.бюро и политрук по пропаганде замечательные товарищи. Особен­но секретарь п/бюро. Это пожилой человек. По моему он спит так с шутками. Замечательный, чуткий и внимательный человек. С такими товарищами и умереть не страшно.
Но умирать никто не думает. Сначала нужно фашистскую мразь закопать, а там опять умирать некогда. Будем свои раны лечить.
Ну как вы живете? Интересно взглянуть бы на вас. Хотя бы на часик. Но видимо не увидимся долго, война затягивается. Но ничего, тебе Нинуся, как чл. партии доказывать - нечего. Ты уже в тылу я на­деюсь работаешь очень много. У тебя характер такой. Да и долг свой должна помнить в первую очередь. А о детишках так же не забы­вай.
Надеюсь, что дома все в порядке. Дров заготовили или скоро привезете. Пособие получайте своевременно. За этим нужно следить.
Конечно все тебе будет трудновато, но духом не падай. Подтя­нись. Ты ведь не одна. Ты вместе с народом. И нашей великой партией. А на меня конечно надейся. Ни перед какими трудностями не струшу. И сейчас все стараюсь выполнять, чтобы не поручали. Вера в победу коммунизма вселяет в меня неиссякаемые силы и ты будь тверда до конца уверена в победу. Это конечно так и будет.
26 - 8 - 41г.
Ваш Ваня Челогузов.
Действующая Армия, полевал поч/ст. 670.
1005 стрелковый полк.

***
Здравствуйте мои дорогие мои любимые!
Здравствуй моя милая Ниночка!
Прошло 5 суток всего, а я снова нашел время написать тебе несколько слов. Прежде всего жив и здоров. Если говорить про нервную систему и сердце – пожалуй влияние фронта у меня лучше чем в Кисловодске. Если дома вздрагиваешь от звона или удара ложек, то здесь раздается чуть погромче чем звон ложек и то не обращаешь внимания. Даже не вздрагиваешь. Это говорю совершенно точно. Может быть это еще потому, что ложки то вздрагивают почаще. Ну да ладно с этим. Главное жив и здоров. Ведь это необходимо. Впереди еще много дел. Стоим все там же, выполняем поставленную задачу хорошо и дальше фашистским гадам не пройти. Ребята уже ждут с нетерпением приказа наступать. Народ – красноармейцы готовы, а остальное хватит до Берлина. У нас все есть и когда вождь наш любимый скажет вперед, мы ринемся и только вперед и вперед. Хватит попроливали слез наши дети, женщины и старики. За все гадам отплатим. Слезы пролитые советским народом в оккупированных территориях оплатят кровью своей.
У нас крепки сила, воля, уверенность. Верьте победа будет за нами скоро. Скоро будем праздновать победу. Это мы чувствуем здесь на фронте. А то что он захватил часть территории большого, вернее решающего значения не имеет. Не поддавайтесь панике. Хотя Нинуся зная тебя уверен, что ты эту панику со всей твоей страстностью разбиваешь. Да это твое дело. Дело как члена партии, находящегося в глубоком тылу. Питание, как я уже и писал, хорошее – мясо каждый день. Хлеба и сухарей вполне хватает. А махорки или как я зову - махры, с избытком. Перерыва – никогда. Папирос вот попадает маловато.
Пиши адрес «Действующая армия, полевая почтовая станция 670 Челогузову И.Ф.»
Вот и все.
До свидания ваш Челогузов
02.09-41г.

***
Здравствуй моя дорогая Нинуся!
Мой милый Юрочка, Ритуся и Сима! Не дожидаясь от вас второго письма – пишу коротко. Находимся на том же участке фронта. Разница в том, что отбили у немцев ряд населенных пунктов. Мы наступаем. Идут упорные бои. Меня ночью с 7-го на 8 – ое сентября во время боя ранило осколком мины в ногу в правую ниже икр. Попали под сильный минометный огонь, залегли, отделался легко. Не беспокойтесь. Рана легкая врачи боялись за сухожилия. Осколок попал как раз в сухожилия. Но оказалось все в порядке. В тыл не поехал. Возили на перевязку. А потом хожу сам. На поле боя временно не хожу. Но скоро с ногой будет по старому. Откровенно болеть некогда. Но вы не беспокойтесь. На фашистских гадов наседаем. А за осколок придется им отплачивать. Рад за тебя, за твою энергию. Молодец. Это вдохновляет меня. Досвидания. Всех вас крепко целую. Ваш Ваня Челог.
11.09-41г.

***
Здравствуй! Моя любимая Нинуся!
Здравствуйте мои дорогие карапузы Юруся и Риточка и сестра Сима!
Пишу письмо, значит жив и здоров и вам беспокоиться нечего. Значит все в порядке. С раненой ногой 15-9-41г. было плохо врач перепугался – боялся осложнений с сухожилиями. Но все оказалось напрасно. Это просто я побродил не в меру. После принятых мер дело немедленно исправилось и сейчас чувствую себя хорошо. Рану почти затянуло и наверное дня через два могу снова идти на передовую.
У нас временно были передышки. Дня два не было боев. За это время все бойцы перемылись в бане.
У нас сейчас т.Любимова Ив.Алекс. назначили инструктором по пропаганде он приехал уже к нам и ночевал ночь вместе. Командира переводят в политотдел…
Окончание письма отсутствует.
17-09-41г.

***
Дорогая моя любимая Нинуся!
Сегодня получил сразу два твоих письма. Одно от 4-го и другое от 9-го сентября. В данное время – относительное затишье да в связи с ранением то я не выходил на огневые позиции 15 суток – вот наверное это в голову и полезло.
Вам уже наверное известно, что я был ранен и как раз в тот момент когда ты писала второе письмо т.е. 9 сентября, у меня были основные болезненные явления с ногой. Переживал тяжелое состояние. Интересно, что в эти дни чувствовали вы, что думали?
Но хорошо, что все кончилось замечательно и теперь я снова готов идти куда угодно и громить фашистскую сволочь. Еще раз я убедился, что сделал правильно, когда отказался от поездки в тыловой лазарет. В данное время я в полном порядке даже прихрамывать перестал. Правда остерегаюсь еще, но это пустяки.
В первом письме ты пишешь, что кого –то хотели вселить – сейчас не пишешь. Ведь это вынужденно делают. Если одним не где жить нужно видимо уплотниться и вам. Проявляйте вы все заботу о семьях эвакуированных отсюда. Разделите с ними немного тяжестей. А уж мы за все будем беспощадно громить гадов фашистских выродков и выкормышей.
Так вот так! Нинуся моя дорогая пока все в порядке. Жив и здоров. Да так и должно быть. Вы за меня не беспокойтесь.
Крепко, крепок обнимаю и целую горячей чем было дома (в несколько раз).
Поцелуй ребятишек. Досвидания мои дорогие.
Твой Ваня.
22-9-41г. 23-00





( Копии писем бойцов 279 стрелковой дивизии, переданных их родственниками в музей ННГУ имени Н.И. Лобачевского г. Нижний Новгород, и хранящихся в фондах музея.)

[Novoselova]

ОПРОС ЖИТЕЛЕЙ СЕЛА ОЛСУФЬЕВО

Коношкова Ульяна Ивановна

Вопрос: Расскажите, что Вы помните о том периоде, когда немцы захватили Олсуфьево?
Ответ: Во время наступления немцев, я была дома (в доме своего отца), стоящего на берегу Десны. Немцы наступали в ночь с 1-го на 2-е октября 1941 г. Они шли с того берега Десны через брод. Под утро часа в 4-5 мама отправила нас с младшей сестрой к родственникам. Я отвела сестренку и вернулась. Зашла в дом к станционному смотрителю. В это время уже пришли немцы, они вошли в дом, но увидели покойника, (у хозяина дома умерла жена) ушли, осталось в памяти, что их было очень много. Наши воины, кто успел - убежал, остальных убили или взяли в плен. 3-го числа немцы уже заняли всю деревню и лес вокруг. Нас в лес они не пускали.
Вопрос: Были ли землянки среди окопов и были ли среда них разрушенные?
Ответ: Землянки были. После ухода наших осталось много окопов и землянок. Они были расположены вдоль Десны у деревни и почти по всему лесу. После ухода наших, да и немцев тоже, землянки все были целы, разрушенных не было, кроме одной в районе Чуприна озера. Немцы устраивали в зем­лянках склады, держали лошадей, сами жили. Даже около дома моего отца были. Разрушенных: землянок, кроме той, что у озера не было. Разрушились они уже позднее, лет через 15 - 20.

Щевелева Мария Петровна

Вопрос: Расскажите о событиях 1941 г., о периоде, когда немцы заняли Олсуфьево?
Ответ: В 1941 году у нас в деревне стояли части Советской Армии. Примерно, с середины
сентября я с подружками помогала нашим воинам, стирали, штопали, подгибали воротнички. Обстановка на фронтах была тяжелая.
Немцы заняли Брянск, Жуковку и село с другой стороны от Олсуфьево. Остался не занятым один клочек земли, Олсуфьево и прилегающие леса, т.к. Олсуфьево занимает очень выгодное положение: с одной стороны высокий берег Десны, с другой - леса и болота. И вот, к октябрю месяцу остался незанятой этот маленький треугольник. Почти все жители деревни ушли к своим родственникам - остались лишь немного - среди них мы: я, Леля и Раиса Голубевы.
Мы подружились с нашими воинами, ходили по окопам, помогали чем могли. Окопы и землянки были вырыты рядом с нашими домами, моим и Голубевых, вдоль Десны и туда дальше в лес.
Немцев я увидела вблизи нас днем 1 или 2 октября. Я сидела в землянке и пришивала подворотнички к гимнастеркам и вдруг, шум, крики, автоматная стрельба. Я выбежала из землянки мне кричат – немцы! Наши ребята отстреливались, стали отступать к лесу, но натиск немцев был сильным. Немцы заняли деревню 2 октября. Они расположились в домах и землянках. Было очень много погибших воинов, особенно в лесу. Немцы после занятия деревни еще недели две ходили по лесу и добивали тех, которые не успели убежать или были ранены. В нашем лесу очень много холмиков - это все наши воины лежат. На берегу Десны, мы с подружкой подобрали раненного солдата и спрятали его в погребе заброшенного дома, кормили его, перевязывали, а потом он ушел к партизанам, КП полка я хорошо помню, там еще было высокое дерево, на котором наши устроили наблюдательный пункт.
Вопрос: Какие знаки различия были у офицеров на КП?
Ответ: Кубики, ромбы, шпалы.
Вопрос: Были ли еще какие - нибудь КП?
Ответ: Был какой - то КП там дальше в сторону Брянска, но какой не знаю.
Вопрос: Были ли сильно разрушенные землянки?
Ответ: Сильно разрушенных землянок около деревни не помню, а дальше в лес немцы не пускали.
Вопрос: Не копали ли немцы или наши землянки, которые были разрушены?
Ответ: Немцы не копали, а наши, после освобождения от немцев, которые были близ деревни - разбирали, кто для строительс­тва брал бревна, кто на дрова, но это только в деревне.

Голубева Раиса Ивановна

Вопрос: Непомните ли Вы, где в Вашем районе был дзот, большая землянка или командный пункт какой - нибудь? Которые были разрушены или взорваны?
Ответ: Да, я помню, что на берегу озера Чуприно был КП батальона, эта землянка была сильно разрушена, но увидели мы это только после освобождения, т.к. немцы в лес, особенно в район озера Чуприно нас не пускали. Я хорошо помню, как в первых числах октября 1941 г. наши войска отступили, как немцы неожиданно прорвались и захватили деревню.
Вопрос: А может быть это был не КП батальона, КП полка или еще чего - нибудь?
Ответ: А может и не батальона, я в этих названиях не очень разбираюсь, но вроде батальона запомнилось.
Вопрос: Вы говорили, что общались с нашими солдатами в это время, а фамилию Челогузов Иван Филиппович не помните?
Ответ: Нет, не помню. Да, разве всех запомнишь, если бы знать все наперед, я бы список составила, всех бы спросила кто и откуда. Да разве об этом тогда думали?

Спичакова Нина Ивановна

Вопрос: Расскажите, что Вы помните о приходе немцев?
Ответ: Я во время войны была еще маленькой, (1932 г. рождения), но кое-что помню, например: Во время стрельбы к нашему дому бежал русский солдат, очевидно хотел укрыться, но его убили прямо около нашего крыльца. Мы его похоронили на том же месте, документов у него не было, так, что даже имени не знаем. Мой отец был партизаном, немцы его расстреляли, т.к. его выдал предатель и вещи отца все забрал.
А еще помню - землянка была разрушенная над озером Чуприно. Почему я её запомнила - после войны, году 1946-47, мы, будучи школьниками, ходили туда ужей жечь. У нас вообще много ужей, а на месте той землянки они кишели. А других разрушенных землянок я не помню.
Вопрос: Расскажите о братской могиле.
Ответ: 15 лет назад мы сделали братскую могилу для погибших воинов, раньше, наши воины были похоронены кто-где, по всей деревне. Вот и решили их перезахоронить. Захоронено в этой братской могиле раза в два больше, чем написано на памятнике, т.к. мы не всех узнали фамилии, потому, что документы были не у всех.




( Копии актов опроса жителей села Олсуфьево Брянской области, проведенных на месте Челогузовым Юрием Ивановичем 10 февраля 1986 года и переданных им в музей ННГУ имени Н.И. Лобачевского г. Нижний Новгород, и хранящихся в фондах музея.)

[Novoselova]

Отрывок из воспоминаний Копылова Юрия Михайловича, ветерана 279сд1ф), а после войны преподавателя Горьковского театрального училища.

Текст автора.

22 июня 1941г. Я студент Горьковского театрального училища Копылов Ю.М.
В 10 часов утра из студии горьковского радио мы вели передачу о туризме, и вдруг диктор прерывает передачу и объявляет по горьковскому радио, что таким-то лицам явится в такое-то место. Мы закончили передачу и услышали из Москвы выступление Молотова В.М. о том, что Германия вероломно напала на нашу страну. У меня был друг детства и юности студент Горьковского университета Борис Лощилов. Мы вместе 4 июля отправились добровольцами на фронт.
Наша 279дивизия высадилась в г.Людиново и, сделав марш-бросок, заняла оборону на восточном берегу Десны в районе Дубровка-Жуковка Брян.обл., и наша рота заняла оборону напротив деревни Владимировка. Нас добровольцев-коммунистов и комсомольцев распределили по всей дивизии в качестве политбойцов, примерно по два человека во взводе. Мы выпускали боевые листки, проводили политинформации, беседы, читки газет и главное мы старались быть личным примером для солдат в бою, и вести их за собой. В этой связи мне хочется привести несколько эпизодов боев на Брянщине.
Немцы располагались на правом высоком берегу, там вероятно располагался их н.п.откуда они хорошо просматривали расположение. Нашему взводу было приказано заминировать дорогу за Владимировкой, в тылу немцев, а 2-му взводу была поставлена задача выбить немцев с высокого берега, уничтожить н.п. Задача была выполнена – дорога заминирована, а немцы с высотки выбиты. Но в этом бою мы потеряли много людей, в том числе погиб политбоец Яша Дудельзак, студент горьковского пединститута, который первый бросился в атаку, бросил гранату в траншею немцев. И был сражен вражеской пулей.
Под Дубровкой был ранен политбоец Быков М.В.,который в настоящее время работает в аппарате обком КПСС.
В первый день, как только мы заняли оборону, вошел командир отделения и сказал, что сегодня в дивизии набирают группу разведки, которая сегодня ночью пойдет в тыл немцев с задачей захватить немецкий штаб, о месте расположения которого сообщили местные жители. Кто желает добровольно пойти на эту операцию? Я сказал –я. Иди к штабу роты, сказал командир. Когда я пришел к штабу, там уже сидел Боря Лощилов политбоец, а когда мы пришли в штаб дивизии, оказалось, что большую часть отряда разведки составляют политбойцы. На операцию с нами шел проводник – местный житель. Мы подошли скрытно к деревне, предполагая ,что там должен находится немецкий штаб. Но штаба там не оказалось. Мы пошли к другой деревне ,но и там штаба нет. Начало рассветать. Нам пришлось спешно возвращаться, чтобы не быть обнаруженными немцами. Но дело не в том, как закончилась операция, а в том , что политбойцы готовы и проявляют свою готовность выполнять любую задачу. И еще мне хочется привести пример, рассказать эпизод. Однажды ночью наш полк был переброшен в район деревни Олсуфьево. Мы сходу форсировали Десну, немного выше села Голубеи, ворвались в село Голубеи, немцы поспешно отступили ( в одном огороде, где наше отделение оказалось, мы нашли много немецких гранат, они не успели их забрать). Так мы освободили первый населенный пункт от немцев. Это было в первых числах сентября 1941 года. Через Десну , около села Голубеи, сделали переправу. И мы начали расширять плацдарм на западном берегу Десны. 7-го сентября наш взвод пошел в наступление. Мелкими перебежками мы продвигались вперед. Добежав до траншеи, которую немцы оставили и которая находилась на краю поля, а дальше шел пологий спуск и внизу деревня, занятая немцами, наше отделение остановилось. Из траншеи нельзя было поднять головы, из деревни немцами велся прицельный пулеметный огонь. Тогда командир отделения приказывает: Копылов, вперед! Я выскакиваю из траншеи и бегу вперед до следующей траншеи. В этих боях мы много потеряли раненых и убитых, в том числе был ранен командир отделения и мой друг, политбоец Борис Лощилов, он умер от раны в каком-то госпитале на Брянщине. Так мы освободили от немцев несколько деревень. Расширили плацдарм на правом берегу Десны около села Голубеи, измотав и потеснив противника, который перешел к обороне. Мы тоже не могли вести наступательные бои в силу больших потерь в людях и в технике и,как и немцы, перешли к обороне. В моем взводе осталось человек восемнадцать. С неделю мы стояли в обороне , причем так: наш занимал оборону на поле метров в четыреста шириной, на флангах слева и справа – овраги, а другой соседний взвод, стыка с нами не имел. Так было несколько последних дней сентября.
Итак, наша дивизия с первых дней августа по 2 октября задержала немцев на рубеже Десны в районе Дубровки и Жуковки и перешла в контр-наступление, форсировала Десну и освободила от немцев несколько населенных пунктов. Много полегло на Брянской земле солдат-горьковчан, политбойцов-горьковчан. И нам бы хотелось найти по возможности этих безымянных без вести пропавших солдат.
Утром 2-го октября на наш взвод по всему полю пошли в наступление немцы. Это была операция Тайфун. Мы отстреливались, держались до последнего патрона. Но немцы наседали, забрасывали нас гранатами. Во взводе людей оставалось все меньше и меньше. И вдруг мне в голову удар – меня ранило. Мне все-таки удалось оврагом добраться до санитара, он тоже политбоец, он сделал мне перевязку. Было в деревне много раненых. Тяжелораненых повезли в повозке, а я и еще один солдат пошли пешком. Вышли к берегу Десны и направились нижней дорогой, которая идет внизу около берега, к селу Голубеи, к переправе. Вдруг услышали на горе голоса, повернули головы в том направлении и увидели немцев, которые открыли по нам двоим раненым огонь. Меня ударило в левое плечо и свалило с ног, я дополз до кустарника и там притаился. Одни немцы спустились к реке, сели на лодки и поплыли по реке, а другие по этой дороге направились к селу Голубеи. Из Олсуфьево наши стреляют из пулеметов по этому берегу, где я нахожусь, а немцы ходят вокруг. Вот в такой обстановке мне пришлось сидеть до темноты. Бой утих. Все стихло. Я вышел на дорогу и пополз по лугу к реке. На мое счастье я наткнулся на плотик из двух бревнышек с дощечкой вместо весла, я волжанин, навыки плавать на бревнах у меня с детства, и таким образом я переплыл Десну и выбрел к своим. 3-го октября я был доставлен в Дятьково в госпиталь, а 4-го октября нас вывезли из Дятьково эшелоном в тыл. Так я закончил бои на Брянщине.
В своей книге «Воспоминания и размышления»Г.К.Жуков говорил добрые и теплые слова в адрес политбойцов. Хочется . чтобы память о политбойцах сохранилась в народе, как о людях отдавших все что могли для Победы в Великой Отечественной войне. Так сражалась в грозном 1941 на Брянщине 279стр.див. в составе 50-ой армии. В 1941году, когда вышеописанные места были заняты немцами, немцы сбили наш советский самолет, он упал на луг около села Голубеи. Немцы решили взять летчика живым, подбирались к самолету, наш летчик отстреливался и последний патрон выпустил в себя. Немцы похоронили нашего летчика с воинскими почестями в целях пропаганды. Сейчас на высоком крутом берегу Десны у села Голубеи стоит памятник этому герою летчику.

[Novoselova]

Письма, отправленные в адрес Фроловой Марии Павловны, проживавшей в Горьковск.обл., Городец.р-не.
О судьбе ее брата красноармейца Фролова Петра Павловича,1908г.р., призванного в 1941г. Ковернинским РВК Горьковск.обл.в 1001сп и пропавшего без вести в октябре 1941, пишет его боевой товарищ Конев Тимофей Семенович.
http://obd-memorial....=8580824&page=5

 fullimage.jpg   294,07К   4 скачиваний  fullimage (1).jpg   319,23К   2 скачиваний


 fullimage (2).jpg   277,23К   0 скачиваний  fullimage (3).jpg   322,66К   0 скачиваний