Из книги "На Волховском фронте"
Воспоминания ветеранов
Лениздат, 1978
Н. И. ЧУМБАРОВ
В 1941-1942 годах старшина, комсорг 86-го отдельного лыжного батальона 310-й стрелковой дивизии
Лыжники Коми на Волховском фронте
Над Сыктывкаром бушевала гроза. Вспышки молнии вырывали из ночной полутьмы пристань, забитую людьми, и пароход «Коми колхозник». Столица Автономной Советской Социалистической Республики Коми провожала своих сынов на священную войну. Тут было все: напутственные речи и клятвы, слезы и обещания вернуться.
Всего лишь днем раньше я вот так же, как сейчас капитан парохода, стоял в рубке за штурвалом, а сегодня... сегодня был в числе отъезжающих. Сердце учащенно билось. Только что на митинге от имени всех Мобилизованных я дал слово с честью пронести в боях звание комсомольца.
На пятые сутки мы причалили к пристани под Архангельском, где формировался 295-й запасной лыжный полк. Из нас, новобранцев, начали комплектовать три лыжных батальона — 84, 85 и 86-й
В первой половине октября 1941 года начались занятия, которые проходили под девизом: «В ученье, как в бою». Мы ходили строем, изучали тактику, уставы, занимались стрелковой подготовкой. Когда выпал снег, нам выдали лыжи. Большинство из призванных были прирожденными охотниками, с малых лет привыкли ходить на лыжах.
Наш 86-й отдельный лыжный батальон, как мы узнали позднее, должен был влиться в состав «снежной кавалерии» Волховского фронта. Командиром батальона назначили старшего лейтенанта Д. Г. Бой- ченко. Уже тогда на его груди алел орден Красной Звезды.
7 ноября 1941 года мы приняли военную присягу, а 9 декабря, получив добротные полушубки, валенкк, телогрейки и ватные штаны, 84-й и 86-й лыжные батальоны отправились с эшелоном в сторону Вологды и Тихвина.
Первый бой нам довелось принять в составе 310-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Н. М. Замировский.
Получив задачу, мы еще раз тщательно осмотрели и привели в порядок оружие и лыжи. Наш комиссар Тарасов провел партийное собрание. В ротах выпустили «боевые листки».
Утром 16 декабря над лесом восточнее деревни Лынны взвились ракеты. Началась артподготовка. Затем артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника...
Наступила наша очередь. Из леса, где мы расположились, местность шла под уклон, впереди — открытое поле. На него-то и вырвались наши лыжники. Гитлеровцы и опомниться не успели, как мы вихрем пронеслись к окраине деревни. Фашисты откатились. Нам достались богатые трофеи: два танка, две пушки, минометы, пулеметы и другое вооружение. Враг потерял около двухсот солдат и офицеров. Наш батальон потерь не имел. Лишь пять человек были легко ранены.
После этого боя наш батальон временно поступил в распоряжение командира 44-й дивизии полковника П. А. Артюшенко. Эта дивизия преследовала противника, отходящего к реке Волхову.
Перед одной ротой лыжников была поставлена задача— перерезать дорогу Рысино — Городище, чтобы не допустить отхода фашистов в сторону Рысина. Две другие роты должны были перерезать дорогу Городище — Пчева.
В три часа ночи 22 декабря в направлении Пчевы вышло отделение разведчиков под командованием младшего сержанта Синцова. Мне, как комсоргу батальона, комбат разрешил сопровождать разведку. Следом двинулся весь батальон. Шли не растягиваясь.
Ночь была темная, мороз сильный. Лес прошли спокойно. И батальон за собой провели. Роты подобрались к дорогам и укрылись вдоль них. Оборудовали огневые позиции для минометов и пулеметов.
Едва забрезжил рассвет, послышалась канонада. Это соседние части пошли в атаку на вражеский гарнизон, стоявший в Городище. Тут-то мы и перерезали все телефонные провода вдоль дорог. Вражеское командование, обеспокоенное стрельбой в Городище и отсутствием связи с ним, решило послать туда подкрепление из соседнего гарнизона. Два танка с десантом появились на дороге. Гитлеровцам и в голову не могло прийти, что ночью их коммуникации перерезал наш «летучий» батальон.
Лыжники, притаившись, лежали в засаде. Коченели руки и ноги, жгучий мороз холодил тело даже сквозь полушубок. Но как только показались вражеские танки, всех словно в жар бросило. Люди припали к оружию. Между тем неприятельская колонна подошла почти вплотную. Мгновенно лес ожил: ударили наши «сорокапятки» (их было две), заговорили пулеметы и минометы, застрекотали автоматы. Одна из пушек метким выстрелом перебила гусеницу у танка. Еще два выстрела, и танк задымил. Второй танк, огрызаясь, попятился назад. Пехота противника растерялась, дрогнула; со всех сторон на нее обрушился огонь. . Наши бойцы поднялись в атаку, обратили гитлеровцев в бегство. Лишь дымящаяся стальная громадина да вражеские трупы напоминали о коротком бое.
Мы вступили в освобожденное Городище. Коротким, мимолетным был отдых. Почти с ходу батальон отправился на штурм села Пчева — в тринадцати километрах от Городища. Бой завязался там ожесточенный, так как фашисты успели хорошо укрепиться. Но внезапная атака лыжников решила и здесь исход боя в нашу пользу. Село было освобождено...
Эти первые бои, ставшие для лыжного батальона его боевым крещением, особенно памятны и знаменательны. В них мы по-настоящему ощутили себя защтниками Родины, осознали великую ответственность уперед земляками, благословившими нас на ратные подвиги. Столкнувшись лицом к лицу с врагом, мы почувствовали, что воевать можем и бить врага можем. И побьем фашиста! С каждым днем росла и крепла вера в нашу Победу.
Большим и трудным испытанием для нас явился бой за Илларионов Остров — важный опорный пункт обороны врага. Наш батальон стремительным броском вышел в тыл противника. Были перерезаны линии связи и пути подвоза боеприпасов. Кинжальным огнем двух станковых пулеметов мы уничтожили около ста захватчиков. За одним из пулеметов, заговорившим первым, лежал сам комбат.
Противник всю ночь вел по батальону минометный огонь. Наш расчет на внезапность удара на этот раз не оправдался. Комбат рассчитывал с рассветом атаковать, но противник нас упредил. Мы оказались в окружении, без радиосвязи. Посыльные не возвращались. На нас шли вражеские танки, мелкие группы автоматчиков уже просачивались к штабной землянке. На четвертый день кончились гранаты. Оставалось по восемь мин на каждый батальонный миномет. Их держали на самый крайний случай. И вот этот момент настал. Минометчики открыли огонь.
— Танки и пехота с тыла! — доложил командир роты Кожевин.
В трехстах метрах от нас гудели моторы. Батальон приготовился к последней смертельной схватке. Но... это были свои. Добрались-таки посыльные!
Батальон возвращался в боевые порядки полка. Раненых было около сорока человек. Их привязали поясными ремнями к башням танков, положили на уцелевшие лыжи...
А на рассвете батальон получил новое задание. Он опять пошел в тыл врага...
Снова, и теперь уже надолго, батальон «прописался» в 310-й стрелковой дивизии. Он наносил удар за ударом там, где противник этого менее всего ждал. Такова была наша тактика. Лыжники нападали на обозы и отдельные гарнизоны, препятствовали подвозу боеприпасов и продовольствия.
Люди стойко переносили трудности длительных и трудных маршей. Там, где никто не мог пройти, — проходили лыжники...
Навсегда запечатлелся в памяти кровопролитный бой за населенный пункт Лезно. Гитлеровцы, взорвав здесь мосты и переправы, засели на заранее укрепленной высоте. Наши бойцы назвали ее Хитрой. Она и впрямь была какой-то необычной: крутой, замысловатой. К тому же многослойным огнем фашисты простреливали все подступы к ней, в ветвях густых елей засели вражеские снайперы.
Брать Хитрую в лоб — значило понести огромные потери. И командир батальона принял решение: зайти в тыл врага, атаковать штаб и после этого уже захватить опорный пункт. Выполнение дерзкого плана поручили отряду, сформированному из второй и третьей лыжных рот под командованием старшего лейтенанта Амербекова.
Отряд совершил обходный маневр. Пять часов при сильном морозе бойцы и командиры охватывали Хитрую. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Они сидели в окопах, искусно замаскированных снегом и деревьями. Казалось, стрелял каждый куст. Однако отряд все ближе и ближе к окопам противника.
— В атаку! — прогремела команда.
— Вперед, за Родину!
Завязался жаркий бой. Численному превосходству гитлеровцев были противопоставлены мужество, героизм и упорство наших воинов.
Младший лейтенант А. А. Панов и связной красноармеец П. Клыков подползли к штабу вражеского батальона. Бросив по три гранаты, они со штыками наперевес ринулись вперед. Навстречу им выскочили шесть солдат во главе с офицером.
— В штыки! — скомандовал Панов.
Он прикладом сшиб двух фашистов. Сильным штыковым ударом Клыков уложил офицера. На него набросился солдат, но был убит наповал подоспевшим Пановым.
Штаб батальона был разгромлен. Но атака второй роты захлебнулась. Вражеский станковый пулемет не позволял бойцам продвинуться. Тогда младший лейтенант Кожевин огнем ручного пулемета сразил вражеского пулеметчика.
Поддержанная артиллерийским и минометным огнем, рота снова пошла в атаку. Командир отделения комсомолец Габов первым ворвался в неприятельские окопы. Умело действуя штыком и гранатой, отделение уничтожало врагов, притаившихся в ходах сообщения.
Высота Хитрая не спасла гитлеровцев от разгрома. На поле боя они оставили около 100 убитых и до 300 раненых, 15 станковых и 20 ручных пулеметов, около 400 автоматов и 60 тысяч патронов.
Вспоминается такой случай. Наш лыжный батальон был послан в район Посадникова Острова, где имелась сильная группировка врага. Двое суток вели мы ожесточенные бои в этом районе.
Во время одной из передышек, когда я прислонился к дереву, подошел комбат.
— Ну как, комсорг, устал? — спросил он.
— Держусь, товарищ комбат, — ответил я. — Сейчас бы перекусить, но у меня ничего нет.
Комбат достает из кармана сухарь.
— Последний, — говорит он. — Держи половину.
— Эх, сейчас бы горячего чая, и можно снова в бой, — говорю ему. Но было не до чая. Обстановка еще более обострилась. Мы снова разошлись по ротам.
Нельзя не сказать теплого слова о военкоме батальона А. Тарасове. Мы все очень благодарны ему за мудрые, отеческие поучения, за то, что он помог' стать каждому закаленным бойцом.
Под ударами соединений Волховского фронта противник откатывался в западном направлении. Мне довелось участвовать в операции по освобождению Новгорода. Наш лыжный батальон в составе 310-й стрелковой дивизии преодолел болото и, обойдя опорный пункт противника, неожиданно для гитлеровцев вышел на дорогу Новгород — Ленинград, южнее станции Татино, и удержал захваченный рубеж до подхода главных сил.
Я в это время командовал взводом и 17 января был тяжело ранен, однако до подхода основных сил не покидал поле боя. Много было уложено тогда фашистов. Особенно отличились наши комсомольцы Михаил Королев, Леонид Синцов, Пантелеймон Клыков, Валентин Раевский, Евгений Попов, Сергей Кузнецов, Александр Луашов, Александр Мальцев, Николай Попов, Степан Малыгин, Николай Шеловкин, Иван Лыюров, младший лейтенант командир второй роты Борис Кожевин, лейтенант Хрупкин, комиссар Афанасий Николаевич Тарасов. Стремясь быстрее освободить родную землю от врага, воины батальона проявляли в боях массовый героизм.
И сегодня, спустя более трех десятилетий после Победы советского народа в Великой Отечественной войне, хочется сказать ленинградцам:
Мы, жители ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Дружбы народов Коми Автономной Советской Социалистической Республики, всегда были и останемся рядом с вами. Наши деревни принимали детей, эвакуированных из блокадного Ленинграда, наши лучшие сыны грудью защищали город Ленина, от нас прибыл в осажденный Ленинград первый эшелон угля.
Сегодня мы даем вам лес, нефть, а получаем ленинградские машины, приборы, промышленные товары, квалифицированные кадры для развивающейся промышленности. В учебных заведениях Ленинграда обучается наша молодежь.
Наша дружба — навечно. Она скреплена кровью тысяч бойцов, которые сражались на Волховском и Ленинградском фронтах. Для нас, фронтовиков, на всю жизнь останутся священными наши фронтовые рубежи— Тихвин, Мга, Кириши, Илларионов Остров, Волхов, Синявино, Новгород.
Здесь недаром стояли насмерть вместе с представителями других народов и национальностей нашей страны бесстрашные сыны народа Коми.