(из книги "В ИЮНЕ СОРОК ПЕРВОГО...", Рига, Авотс, 1986 г.)
Ю. Н. ДЕДАЕВ,
полковник авиации,
доцент, кандидат технических наук
СЛОВО О МОЕМ ОТЦЕ
Вспоминая совместно прожитые годы, всегда задаю себе вопрос, что сделало отца настоящим политическим бойцом Ленинской партии, преданным сыном своей Родины, профессиональным военным — защитником дела рабочих и крестян?
Мой отец Николай Алексеевич Дедаев (ЦАМО СССР, личн. дело № 1779735, л. 1-15) родился в селе Тагай Сенгилеевского уезда Симбирской губернии и был единственным сыном в семье Дедаевых Алексея Филипповича и Анны Яковлевны, разнорабочего и кухарки.
Рано, с 12 лет, началась самостоятельная трудовая биография отца: в Сызрани в январе 1910 года начал работать учеником в типографии, затем на мельничном предприятии был слесарем, смазчиком электротранспортера, но чаще сам таскал на спине мешки с мукой, служил посыльным в конторе.
В революцию вошел четырнадцатилетним парнем еще в Сызрани, участвуя в выпуске подпольных прокламаций и листовок, распространении газет «Правда», «Путь Правды» и других, под руководством члена РСДРП (б) Мяскова Г. К., а с ноября 1913 года — Никифоровой А. Н., направленной в помощь сызранским большевикам из Петербурга.
В 1914 году он был сослан царской охранкой в Самару под негласный надзор полиции, а 25 апреля 1915 года арестован и выпущен через четыре месяца под гласный надзор полиции. В сентябре в неполных восемнадцать лет как политически опасный был отправлен в армию, где продолжал революционную пропаганду среди солдат маршевых рот.
В 1916 году, после окончания учебной конно-пулеметной команды в Ораниенбауме, он по своим физическим данным был зачислен в звании младшего унтер-офицера в маршевый эскадрон конно-гвардейского полка, стоявший под Новгородом в селе Моторово.
В конной гвардии отец прослужил, набираясь солдатского «ума-разума», до октября 1917 года. Затем по призыву большевистского комитета вступил добровольцем в Красную гвардию, формировавшуюся из частей новгородского гарнизона — в период ее активных действий против «дикой дивизии» конного корпуса генерала Крымова, который направлялся на поддержку контрреволюционного корниловского мятежа в Петроград.
В период между февралем и октябрем 1917 года отца в числе наиболее активных и политически зрелых конногвардейцев избирают членом, а затем секретарем солдатского комитета маршевых эскадронов и направляют делегатом в Петроградский Совет, где он участвует в июньской демонстрации и Октябрьском вооруженном восстании.
Призыв партии, В. И. Ленина к вооруженной защите революции отец принял всем сердцем как главную цель жизни. Вернувшись из Петрограда, ведет активную агитационно-пропагандистскую работу по вербовке солдат маршевых эскадронов в Красную гвардию. В январе 1918 года комиссия солдатского комитета, в которую входил и отец, формирует партизанский отряд красногвардейской кавалерии, а общее собрание солдат избирает его помощником начальника и затем начальником этого отряда, подчинявшегося Новгородскому губревкому.
После опубликования декрета о создании Красной Армии отец добровольцем вступает 23 февраля 1918 года в РККА вместе с бойцами отряда, который переформировывается в Отдельный социалистический рабоче-крестьянский эскадрон и по решению губревкома направляется на Царицынский фронт для боевых действий против белоказачьих войск генерала Краснова.
Здесь в тяжелых, кровопролитных боях с белогвардейцами и контрреволюционными группировками в полной мере проявляются его пролетарская ненависть к классовому противнику, беззаветная преданность делу революции, прирожденные способности военачальника, личные мужество и отвага, так необходимые командиру-кавалеристу, который встречается с врагом на расстоянии вытянутой шашки.
В июне 1918 года за своевременный и успешный захват Кривомузгинской станицы командование Царицынского фронта награждает его именным оружием. В конной контратаке у станции Лог отец получает первую боевую контузию, но остается в строю.
В июне 1918 года на базе отдельного эскадрона Н. А. Дедаев формирует 1-й революционный Царицынский кавполк, командиром которого он назначен по приказу командующего 10-й армией К. Е. Ворошилова. Полк участвует в обороне Царицына, подавлении эсеровского мятежа в городе; становится базой для создания и подготовки маршевых эскадронов, а в итоге — для пополнения 4-й сводной кавдивизии Думенко и Буденного, которая по приказу РВС 10-й армии в мае 1919 года совместно с 6-й кавдивизией образовала 1-й Конный корпус, ставший в дальнейшем основой для формирования 1-й Конной армии.
В самый напряженный период боев с белоказаками и подавления контрреволюционных выступлений в тылу отец подает заявление о приеме в Ленинскую партию. В августе Царицынский городской комитет РКП (б) принимают его — молодого, но уже проверенного в боевой обстановке командира полка — в ряды партии.
В конце октября 1918 года, когда возникла угроза единственному пути снабжения войск Царицынского фронта через Балашов—Камышин, ядро полка направляется в подчинение командующего 9-й армией А. И. Егорова для боевых действий против конницы белых, рвавшейся на Камышин.
В январе 1919 года из личного состава 1-го Царицынского и 2-го конно-сводного Камышинского кавалерийских полков отец формирует 1-й Камышинский кавполк 9-й армии и становится его командиром. До конца года полк действует против белогвардейцев и восставшего белоказачества в районе известных ныне по «Тихому Дону» М, А. Шолохова станиц Вешенская, Боковская, хутора «Горбатова», а затем в составе 36-й кавбригады — в Усть- Медведицком и Хоперском округах на Дону. В ноябре полк в составе 36-й кавбригады входит во 2-ю кавдивизию 9-й армии и участвует в составе 1-й и 2-й Конных армий во всех походах и боях против войск Деникина и Врангеля.
За успешный рейд полка по тылам Усть-Медведицкой группы белых в ноябре—декабре 1919 года Н. А. Дедаева награждают именными часами и кожаным костюмом, а за ночной налет на станицу Морозовская и разгром в станице Константиновская частей 7-й стрелковой дивизии белых он награждается боевым орденом Красного Знамени.
В январе—марте 1920 года Н. А. Дедаеву поручено командовать 3-й бригадой 2-й кавдивизии, которая участвует в разгроме усть- медведицкой группировки белых на реке Сал и прикрывает фланг 1-й Конной армии, совершавшей стратегический марш-маневр от Ростова до Белой Глины. Участие бригады Н. А. Дедаева в ожесточенных конных сражениях в районе населенного пункта Средне- Егорлыкское впоследствии послужило командованию 1-й Конной армии основанием характеризовать его как мастера конных атак.
В мае 1920 года в составе 1-й Конной армии он проделал марш с Кубани на Украину, где в бою под селением Святодуховка громил банды Махно, а затем с июня по декабрь этого года воевал против войск Врангеля на Южном фронте.
... На рассвете 10 июня 1920 года 1-й Камышинский кавполк ворвался под слободой Ново-Михайловская в расположение «Астраханской» дивизии генерала Ревишина и, порубив шашками много пехоты, захватил в плен белогвардейского комдива, его штаб и много боевой техники.
В этом бою Николай Алексеевич получает пулевое ранение навылет в левое плечо, но остается в строю, и только контузия и вторичное ранение в шею во втором бою выбивают его из седла до середины октября.
После лечения, в октябре того же года, отец снова участвует в боях против белогвардейских конных соединений на каховском направлении и против Марковской офицерской дивизии в районах Перекоп, Юшунь, Джанкой и Карасу-Базар до окончательного разгрома войск Врангеля в Крыму.
Боевые действия завершились для него и 1-го Камышинского кавполка на Украине после ликвидации банд Махно. Но окончание войны не вернуло Н. А. Дедаева к гражданской деятельности. С октября 1921 года по август 1924 года он повышает свое военное образование в Таганрогской кавшколе 1-й Конармии и на Петроградских кавкурсах усовершенствования комсостава РККА, затем возвращается в свой боевой полк, который был переименован в 29-й Сталинград-Камышинский Краснознаменный кавполк 5-й кавалерийской имени товарища Блинова Ставропольской дивизии.
По заданию РВС РСФСР полк принимает участие в изъятии нарезного оружия у населения Чечено-Ингушетии и Дагестана и ликвидации политического бандитизма в этом районе Северного Кавказа.
Как рассказывал отец, во время этих действий приходилось внимательно присматриваться к образу жизни горцев, и в тонкостях знакомиться с их обычаями, чтобы необдуманными действиями и словом не оскорбить достоинства, гордости и религиозных чувств жителей, не нарушить местных законов и традиций. Главным оружием командиров и бойцов в борьбе с врагами Советской власти было правдивое слово о ленинской национальной политике, которое обеспечивало их поддержкой горцев. Позже, в 1934 году, успешные действия полка и его командира при выполнении этого ответственного задания повлияли на решение командования Северо-Кавказского военного округа о назначении Н. А. Дедаева командиром-комиссаром отдельного кавполка горских национальностей Северного Кавказа и Дагестана.
В 1926 году 29-й Сталинград-Камышинский полк для продолжения боевой подготовки был дислоцирован в городе Новочеркасске, дореволюционной столице Войска Донского, и расквартирован в бывших казачьих казармах у кафедрального собора, где на площади, у памятника Ермаку Тимофеевичу, обычно производилось общее построение полка.
Бывший командир лучшего по боевой подготовке в полку 3-го эскадрона, красный латышский стрелок Оскар Янович Янушкевич (О. Я. Янушкевич, полковник в отставке, живет в г. Риге) вспоминал, что для периодического успокоения не в меру озлобленных обывателей полк после построения в полном составе, поэскадронно, имитировал атаку своих казарм.
В ходе боевой подготовки полка большое внимание уделялось политической учебе, владению личным оружием, конно-спортивным занятиям, полевой выучке и тактическим действиям. Командир полка постоянно участвовал в соревнованиях и добивался на своем сером коне Маркизе призовых мест в высшей школе верховой езды. На занятиях кавалеристов по рубке лозы комполка нередко показывал молодым бойцам, как нужно управлять конем и рубить шашкой «противника».
Одним из лучших на полковых конно-спортивных соревнованиях был и комэск Оскар Янович Янушкевич, получивший за высокую боевую и политическую подготовку эскадрона в честь 10-й годовщины Красной Армии от комполка Дедаева Н. А. именные часы.
Боевая подготовка полка завершалась в конце лета участием в общих маневрах войск Северо-Кавказского военного округа, по результатам которых определялись лучшие эскадроны и подразделения, а отличившиеся командиры награждались именными подарками, в том числе и путевками в санатории Крыма и Кавказа. Одну из таких путевок, полученную лично от командующего округа в 1928 году, командир полка отдал командиру 3-го эскадрона для отдыха и лечения после болезни.
Рассказывая в 1977 году моим дочерям о своем командире, красный латышский стрелок О. Я. Янушкевич вспоминал: «Николай Алексеевич был общительным и простым человеком, не кичился своими заслугами в гражданскую войну. На службе справедливо- требовательный и твердый в решениях, вне службы он был просто старшим товарищем, к которому любой командир и боец мог обратиться за деловым советом и рассчитывать на его участие в. решении семейных и бытовых вопросов».
В конце 1929 года для совершенствования своего образования. Н. А. Дедаев поступает в Военную академию имени М. В. Фрунзе в Москве. В те годы слушателям основного (командного) факультета лекции по оперативной подготовке читал будущий начальник, генерального штаба Красной Армии маршал Б. М. Шапошников, историю военного искусства — академик Е. В. Тарле.
Помню, как отец возвращался из академии в общежитие на Зубовской площади, где жила наша семья, уже вечером, уставший, но оживленный и шумный. Охотно включался в наши игры. Но уже далеко за полночь, прикрыв газетой свет лампы, он наносил на карту, помещавшуюся трлько на полу, широкие стрелы будущих направлений оперативных ударов. Именно в этот период в нашей семейной библиотеке появились книги Е. В. Тарле «Аустерлиц», «Нашествие Наполеона на Россию 1812 года», «Наполеон»» «Талейран» и другие.
В аттестации отца, закончившего академию по первому разряду, командование факультета отметило: «Тов. Дедаев Н. А. по характеру — строевой командир, опытный и имеет все данные к тому, чтобы идти впереди; ... вполне справится с работой помощника командира кавдивизии».
В мае 1933 года Н. А. Дедаев получает назначение в 4-й кавкорпус Северо-Кавказского военного округа на должность помощника командира 12-й Кубанской казачьей кавалерийской дивизии имени С. М. Буденного.
На все лето дивизия уходила для полевой выучки в лагеря под Майкопом. Вместе с частями дивизии сюда переезжали и семьи командного состава, и мы, босоногие ребятишки, с любопытством наблюдали, как бойцы быстро и ловко сооружали палаточный городок, оборудовали летние навесы коновязей, учебные поля, стрельбище, ипподром.
С особым нетерпением ожидали час водопоя и купания, когда можно будет упросить загорелых бойцов, чтобы взяли нас с собой и, с восторгом вцепившись в гриву, ощущать под собой мощную, теплую и вздрагивающую от водяных брызг холку коня.
Все лето не прекращалась напряженная учеба подразделений дивизии. А поздней осенью, после окружного смотра, в личное дело отца занесена следующая характеристика: «Тов. Дедаев Н. А. в должности помощника командира дивизии с мая 1933 года. Тактически подготовлен хорошо, усвоил современные требования общевойскового боя в сложных условиях взаимодействия разных родов войск. Благодаря хорошей работе Дедаева Н. А. в должности помкомдива, дивизия показала хорошие результаты по боевой подготовке. Много работает над командирской учебой. Стрелковое дело усвоил хорошо и стреляет сам из всех видов оружия. Энергичный, твердый, работает с душой и болеет за промахи в дивизии. Пользуется большим авторитетом. Хороший конник».
В 1934 году вскрылись серьезные упущения в боевой и политической подготовке отдельного кавалерийского полка горских национальностей Северного Кавказа и Дагестана, располагавшегося в столице Северной Осетии — городе Орджоникидзе. Полк, в котором служили сыны-джигиты десятков горских национальностей, являл собой торжество ленинской национальной политики.
Однако пережитки национальных противоречий и недостатки в политико-воспитательной работе, допущенные комсоставом полка, а также деятельность национал-шовинистических элементов поставили под угрозу его боеспособность.
Н. А. Дедаеву, назначенному в феврале 1934 года командиром- комиссаром полка, предстояло вместе с командно-партийным активом оздоровить морально-политическую обстановку среди личного состава, покончить с рецидивами национальной вражды, улучшить состояние боевой и политической подготовки.
Решить эти задачи за короткий срок было нелегким делом: взрывной характер бойцов-горцев, по малейшему поводу или намеку на обиду хватавшихся за оружие, приводил к стычкам между национальными группами. Помню, что в полку часто собирали общие собрания, где разбирались эти происшествия, участились посещения полка седобородыми старейшинами из аулов, для которых устраивался показ боевого мастерства конников: лихая джигитовка, рубка лозы и преодоление препятствий, выступления на спортивных снарядах.
Практиковались выезды полка с оркестром на улицы города, а самое главное — постоянно поддерживался дух соревнования и боевого соперничества между эскадронами и взводами. Лучшие кони торжественно передавались передовым подразделениям и кавалеристам, а провинившихся комполка перед всем строем полка лишал права ношения шпор на определенный срок. Более тяжелого наказания, чем это, для бойцов не было.
В 1935 году на 10-м Вседагестанском съезде Советов Н. А. Дедаева избирают членом Вседагестанского ЦИК и делегатом на съезд Советов Северо-Кавказского края, а в период с 1935 по 1937 год он состоит членом бюро райкома ВКП(б) г. Орджоникидзе.
Особенно много внимания в полку уделялось политической подготовке, политинформациям, на которых кроме комсостава выступали с разъяснениями внутриполитических и международных вопросов представители городской партийной организации, члены Вседагестанского ЦИК. В этот период отец редко появлялся дома днем, по вечерам много работал, исписывал своим четким и аккуратным почерком стопки бумаги — готовил тексты и наметки своих выступлений перед командирами и бойцами.
Изредка, когда не был в седле, отец брал меня с собой в машину при объезде учебных полей за городом в районе Столовой горы, на марш полка по Военно-Грузинской дороге, мимо замка легендарной царицы Тамары, до самого Крестового перевала, где командиры и бойцы напряженно отрабатывали все элементы боевой подготовки, особенно управление подразделениями в горах и пешие действия в труднопроходимых условиях.
Помню тот день, когда на торжественном собрании в зале кинотеатра «Гигант» за успехи в боевой и политической подготовке полку было вручено на хранение шефское знамя, которое из рук председателя Вседагестанского ЦИК принимал отец. Это означало, что полк вышел из прорыва.
* * *
В марте 1937 года, покинув Северную Осетию, мы с отцом прибыли в Москву, где он до июля был в распоряжении Управления по командно-начальствующему составу РККА, выполняя инспекционные задания. В один из дней Майских праздников отец взял меня в Большой театр, на дневное представление «Сказки о царе Салтане». Это оставило во мне неизгладимые впечатления: сам театр, декорации, музыка, костюмы артистов, пение вместо речи — все было необычным, новым. После спектакля он расспрашивал, что мне понравилось, как я понял содержание действия, заставлял повторять за ним отдельные музыкальные и вокальные фрагменты оперы, а потом на следующее утро, находясь под впечатлением от музыки Римского-Корсакова, собираясь на службу, напевал запомнившуюся мелодию. Его познания в музыке были довольно обширны, он любил оперную музыку, хоровое пение, романсы и песни в исполнении Шаляпина, Руслановой, эстрадные песни и ритмичные танцевальные мелодии. Поэтому непременным спутником нашей «походной» жизни был патефон и альбом грампластинок, среди которых первым приобретением была пластинка с «Интернационалом» и «Маршем авиаторов».
Общение со столицей было недолгим — в июле 1937 года отец был назначен в 6-й казачий корпус помощником командира 29-й кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в белорусском городе •Осиповичи.
Николай Алексеевич ушел с головой в обязанности помкомдива, предоставив мне заботиться о порядке в квартире, как это повелось с 1933 года, когда некоторые семейные обстоятельства оставили нас вдвоем. На меня был возложен также прием гостей — его многочисленных товарищей, сослуживцев, боевых друзей по гражданской войне и послевоенной службе. Особое удовольствие мне доставляли топка колонки в ванной комнате и одобрительный возглас отца: «Якши, юлдаш!» (Хорошо, друг!) — когда он, вернувшись домой, давал оценку моим стараниям поддержать традиции кавказского гостеприимства.
Несмотря на занятость, отец контролировал мою готовность к поступлению в первый класс школы. А 1 сентября сказал мне слова, которые врезались в память на всю жизнь: «Учись так, чтобы за тебя не было стыдно».
Осенние маневры войск Белорусского особого военного округа, которым тогда командовал Г. К. Жуков, стали для отца очередным экзаменом. О результатах его работы комдив писал в аттестации: «... тов. Дедаев Н. А. прибыл в дивизию 24 июня 1937 года. На осенних маневрах тактически грамотно и четко выполнял поставленные ему задачи... Политически развит. Лично дисциплинирован, инициативен. Тактически грамотный и растущий командир. К работе относится добросовестно и любит ее. Требовательный и энергичный. Достоин продвижения».
В феврале 1938 года Н. А. Дедаев в числе тех, кто отдал Красной Армии 20 лет жизни, награждается юбилейной медалью «XX лет РККА», а в марте этого года направляется командованием округа в новое для РККА соединение — мотокавалерийскую дивизию, расположенную в пограничном местечке Лепель, для инспекции и оказания помощи по ее формированию. Здесь он особенно внимательно знакомится со структурой, тактикой действий и боевыми возможностями механизированных подразделений инспектируемой дивизии, понимая, что будущее в развитии современной армии принадлежит этим войскам.
Летом 1938 года отца переводят в распоряжение командующего войсками Ленинградского военного округа. Короткая остановка в Ленинграде, всего несколько дней, но как много впечатлений. Исаакиевский собор, цирк, Русский музей, Летний сад, Петродворец и, наконец, курортный Сестрорецк вблизи самой финской границы, где отец оставляет меня на месяц в детском санатории, чтобы подлечить легкие. А сам едет во Псков, чтобы вступить в должность помощника командира 5-го кавкорпуса Ленинградского военного округа.
Служебные обязанности поглощали отца целиком, однако он находил время зайти в школу и поговорить о моей успеваемости и дисциплине. Так как дисциплина у меня слегка «хромала», он принял, как выяснилось в дальнейшем, очень эффективное решение. Наблюдая за моими настойчивыми попытками взобраться на его коня, но не уверенный в моей физической подготовке, отец весной 1939 года сказал: «Пора тебе садиться в седло» — и через несколько дней... купил велосипед для взрослых с блестящими никелированными щитками. Однако при этом поставил условие: первое замечание по дисциплине в школе — и велосипед будет арестован. Зная, как Он умеет держать слово, пришлось значительно подтянуться.
В характере отца всегда было стремление к самостоятельной командной работе. Эта черта не осталась незамеченной. Командир корпуса Гонин в аттестации 1939 года пишет: «Товарищ Дедаев Н. А. делу партии Ленина—Сталина и социалистической Родине предан. Морально и политически устойчив... Авторитетом как служебным, так и политическим пользуется... Обладает достаточной силой воли. Энергичный и настойчивый командир. Инициативен. Настойчиво проводит намеченные мероприятия... За время пребывания в должности помощника командира корпуса с обязанностями справлялся... Вывод: должности помощника командира конного корпуса соответствует. Имеет стремление перейти на самостоятельную работу».
В 1939 году стали сгущаться политические и военные тучи в Западной Европе. Вермахт все больше внимания стал обращать на Восток. Меры по коллективной безопасности, предложенные Советским правительством, были отвергнуты Западом. В этих условиях Советское государство было вынуждено обеспечить безопасность своих западных границ. Поэтому одно из соединений 5-го кавкорпуса в июне 1939 года было переброшено на Украину в город Каменец-Подольский, что на границе с Западной Украиной, находившейся под властью буржуазной Польши.
В конце августа отец взял меня с собой на маневры в район сосредоточения частей на высоком восточном берегу Днестра, где в лесном массиве были размещены инженерные сооружения, развернута сеть полевой связи и приведены в готовность средства для наведения понтонной переправы. В бинокль на польской стороне хорошо были видны скудные селения с островерхими костелами, лоскуты крестьянских наделов, выделявшиеся на фоне крупных помещичьих полей, небольшой отряд конной жандармерии у пограничного поста, в целом — безобидная мирная картина сельской местности.
Спустя несколько недель, после опубликования Заявления Советского правительства, Красная Армия, в том числе подразделения 5-го кавкорпуса, стали участниками освобождения трудящихся Западной Украины.
В октябре того же года отец назначается командиром 25-й мотокавалерийской дивизии, и мы уезжаем к новому месту его службы, в город Псков. Через месяц ему присваивается воинское звание комбриг.
В декабре 1939 года, когда началась война с Финляндией, части 25-й мотокавалерийской дивизии, оставив лошадей на зимних квартирах, были переброшены с мототехникой для ведения боевых действий на петрозаводском направлении.
До марта 1940 года от отца передавали всего 2—3 письма со скупыми строчками о том, что «... жив, здоров, бьем белофинскую сволочь...». Спрашивал о школьных делах, просил не болеть и сообщал, что скоро вернется. А в мае в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении его орденом Красной Звезды.
В числе многих партийных поручений отца было шефство над городским детдомом. В одно из посещений своих подшефных в июне 1940 года он взял и меня с собой.
Летняя дача детдома находилась в 10—12 километрах от города по шоссе Псков—Ленинград. С каким теплом и восторгом встречали ребята отца, общаясь с ним, как со старым, добрым другом, сколько вопросов следовало о службе в кавалерии, о войне с белофиннами, за что награжден орденом Красной Звезды и много других. У отца всегда теплели глаза, когда он возился с малышами, любил брать их на руки, подбрасывать вверх, а с ребятами постарше разговаривал внимательно, по-дружески, как старший товарищ, за что пользовался у них огромным уважением, часть которого перепала и мне.
В начале лета 1940 года по указанию отца коновод оборудовал для отдыха коней небольшой бивак вблизи одной из деревень на берегу реки Псковы. В течение двух недель продолжалась настоящая полевая жизнь: мы косили траву для коней, купали их в реке, варили в котелке концентраты, сидели у ночного костра, удили рыбу, дважды в день седлали и выводили коней для разминки.
В одно из воскресений с нами весь день пробыл и отец. По моим наблюдениям, между ним и коноводом, крепким и ловким старослужащим бойцом из донских казаков, существовали простые товарищеские отношения, которые складываются между военными людьми, когда старший полностью доверяет, а младший ценит и старается оправдать это доверие.
21 июня 1940 года, ровно за год до начала Великой Отечественной войны, Н. А. Дедаева назначили командиром кавдивизии, располагавшейся в Забайкалье.
После непродолжительного отдыха и лечения в санатории РККА имени М. В. Фрунзе под Сочи отец на несколько дней задержался в Москве, чтобы сменить форму комбрига на мундир генерал-майора. Указом Президиума Верховного Совета СССР это звание было присвоено ему одному из первых среди высшего комсостава Красной Армии.
Готовясь к поездке в Читу, в магазине «Военная книга» на Арбате мы купили десятка полтора книг: «Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях» Макаренко, трехтомник «Севастопольская страда» Сергеева-Ценского, «Морские рассказы» Станюковича, несколько томов Чехова и другие художественные произведения, а среди общественно-политических — «Гитлер против СССР».
В Чите отец представился командующему войсками Забайкальского военного округа генерал-лейтенанту И. С. Коневу и, получив необходимые указания, отправился на станцию назначения, где находились военный городок и штаб кавдивизии. Забайкалье встретило нас суровым климатом. С первых дней пребывания в должности комдива отец начал подготовку частей дивизии к приближающейся инспекторской проверке. Почти каждое утро на машине, а чаще верхом на своем сером с крупными яблоками Казбеке в сопровождении адъютанта и коновода отец уезжал в дальние гарнизоны, чтобы лично наблюдать за ходом боевой подготовки полков.
В октябре 1940 года командующий армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин писал в аттестации: «Тов. Дедаев Н. А. работает в дивизии около месяца. Производит впечатление требовательного, дисциплинированного и решительного командира, с твердой волей и настойчивостью. На инспекторской проверке показал себя как тактически грамотный командир; умеет быстро оценивать обстановку, правильно делает выводы и принимает смелые решения... Должности командира кавалерийской дивизии соответствует вполне».
На огромном плацу перед двухэтажным зданием штаба дивизии в день 23-й годовщины Великого Октября состоялись торжественное построение частей дивизии, чтение праздничного приказа, награждение передовых подразделений, конно-спортивные состязания, включавшие и военизированную игру «конно-орудийный расчет — против танка». Участники игры по сигналу «Ракета» начинали встречное движение со стартовых линий. Орудийный расчет должен был занять огневую позицию и произвести прицельный выстрел раньше, чем танк условно раздавит орудие.
В Забайкалье отец, поглощенный делами службы, на время упустил из виду мои школьные дела. Когда были подведены итоги учебы за полугодие, оказалось, что у меня «образовался прорыв» по русской грамматике и в простых дробях. Для его ликвидации; отец просил нашего классного руководителя провести со мной дополнительные занятия и отметил несколько отрывков из произведений Чехова, которые я должен был переписывать и показывать ему.
Во втором полугодии «прорыв» был ликвидирован, и перед отъездом из Забайкалье в апреле 1941 года в связи с назначением отца командиром 67-й стрелковой дивизии в Лиепае мне удалось- досрочно сдать экзамены за начальную школу с Похвальной грамотой.
Пока наш скромный багаж — в основном ящики с книгами да военное обмундирование и снаряжение отца — в теплушке с лошадьми под присмотром ординарца и коновода медленно двигался из Забайкалья в Прибалтику, отец вернулся из Лиепаи, чтобы отправить меня в город Новочеркасск к родителям Людмилы Александровны Деминой, ставшей в феврале 1941 года моей названой матерью. Это решение, как позже мне стало ясно, было принято им в связи с серьезным положением на западных границах.
Мы простились с отцом в Новочеркасске 5 мая, а в июле 1941 года из Инспекции кавалерии Красной Армии на имя начальника новочеркасских курсов усовершенствования комсостава генерал- майора Бобкина Л. В. была получена телеграмма: «Дедаев Н. А. погиб смертью героя, патриота нашей Родины. Передайте глубокое соболезнование его семье».
В Лиепае есть улица, носящая имя Николая Дедаева. В этом приморском городе он сражался и отдал свою жизнь за Советскую Латвию, за торжество наших коммунистических идеалов. Смертельно раненный у железобетонных развалин старого форта в Зеленой роще, он умер на операционном столе военно-морского госпиталя 25 июня 1941 года. Похоронен накануне прорыва 27 июня на берегу моря в братской могиле. В 1946 году останки отца были перенесены на Тосмарское военное кладбище, где пролежали до тех пор, пока не был завершен поиск места его захоронения.
