Перейти к содержимому


Фотография

Мы были Солдатами..... Рассказ


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов

#1 Сергей-1966

Сергей-1966

    Рядовой

  • Members
  • 15 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Москва - Холмец
  • Интересы:Поисковик

Отправлено 17 Апрель 2015 - 20:13

МЫ БЫЛИ СОЛДАТАМИ

 

21.02.42г.

158 Стрелковая дивизия, с утра, атакует Холмец и прилегающие

к нему высоты. В небе господствует вражеская авиация.

 875 стр. полк, тремя батальонами, ведет борьбу за

овладение снежным валом  Сев. Вост. окраина Холмец.

22. 02.42г.

Бои за Холмец носят ожесточенный характер

Сильный пулеметно-минометный огонь и беспрерывные    бомбардировки с воздуха, заставили части отойти на

исходное положение.

/выписка из ЖБД 158СД/

 

 

 

 Вокруг меня одна смерть. Я  один,  живой… в снегу, на трескучем морозе… мне уже не хочется стрелять, хочется  одного - конца  мучений. Я не могу даже приподнять голову от земли, а каску ненавижу, ее  видно издалека.  Хочу слиться с землей, хочу, чтобы каска, оказалась вдруг шапкой-невидимкой из добрых сказок, что рассказывали мне в детстве.

Почему он стреляет и стреляет? Там, на высотке Храм.  Помолиться бы на Святую церковь… только сейчас она черна и холодна. Ссутулившись, скорбит о нас…  Островок надежды в пустыне ужаса…

Почему Господь допустил это?

Справа от меня уткнулись,  в  красное от крови снежное покрывало, Ваня Тюрин и  Коля Мещеряков – бывшие автозаводцы, товарищи, друзья. И не существует больше для них этого невыносимого мороза, страха, боли и … меня. Убиты…нет! Просто спят сном спокойным. Спят сном вечным… Спят… А я?

      И светлое, неудержимое чувство долга, справедливости и …ярости не поднимет уже нас в атаку. Чувств не осталось, как не осталось и НАС…  Я теперь один  на снежном валу у Холмеца, перед Святой церковью на проклятой войной земле.

 Я чувствую как Смерть, бродившая по своим владениям, остановилась за моей спиной, любуется на меня, улыбается…  Забирается костлявыми, ледяными руками под одежду… То шепчет что-то страшное в уши, то смеется… Или это разбушевавшаяся зима сводит меня с ума?! Я не чувствую ног.  В этих хваленых армейских ботинках так же холодно, как и без них. Проклятые неудобные колодки, мешающие даже пальцами пошевелить! Невольно усмехнулся: когда-то я так гордился, примеряя их! И зачем они мне? Вымучили меня. Зачем они?.. Зачем тут я? И пулеметчк? Притих… Да…пулеметчики  «Великой Германии» хорошо знают свое дело.  Вокруг меня ни стона, ни крика – мертвая тишина.  Три батальона уже  поклонились Куполам.

Видит ли Всевышний все это? Видит ли меня? Слышит ли?

          Господи, обрати на меня свой взор!  Дай уцелеть, дай выжить в жестоких сражениях, спаси и помоги.  Не дай еще одной матери рыдать о не вернувшемся сыне. Прошу. Молю!

          Тишина! Быть может, Бог сейчас на другом краю мира?.. Покинул свою Холмецкую обитель, отдал ее в руки сытых врагов, топчущих родные края и тянущих свои руки к соседним землям.

          Тишина. Никто не призовет:  «В атаку!».   Да и кто теперь откликнется!?   Москвичей – ополченцев,  слесарей, фрезеровщиков, мастеров, забрала в одночасье старуха-война, извела  и похоронила без почестей в Холмецкой сырой земле.  

Отчаяние… отчаяние сковало мое сознание.  И уже не ощущаю холода… Двигаться вперед?  Куда вперед?! Я не могу подняться, даже пошевелиться нет сил! А винтовка?  Винтовка!.. Ну какой с нее толк в замерзших, не слушающихся руках?!!

Тишина… А хочу ли я дожить до окончания войны? Хочу ли вновь и вновь убивать под крик «Ура!»? Хочу ли видеть, как один за другим падают мои друзья? Хочу ли жить со страшной раной в сердце и лицами убитых однополчан в памяти? Я не хочу даже завтрашнего дня! Только покоя! Покоя сейчас же, сию же минуту! Боже, скорее бы все  закончилось...

  Мне суждено умереть, я с этой мыслью смирился.  Жаль лишь, что ни раньше, ни перед боем не нашел комсорга, где он сейчас, наверное тоже «принял обряд»?… Нет никого. Я один. Хочу умереть, умереть героем - для матери, не безымянным солдатом – для тех, кого защищаю. И комсомольцем, в чьи ряды так и не успел вступить.

Слышишь ли ты, Господи, мои мольбы? Мама! Мама, я знаю, ты-то уж точно слышишь меня! Ты слышишь, ведь ты мать! Я жив, но так далеко от тебя, но скоро увижу тебя с небес, а потом всегда буду рядом.  Смерть будет хранить мой сон, а я буду хранить тебя, мама…

И Смерть шевельнулась за моей спиной. Я с трудом открыл глаза и повернул голову. Нет, то была не моя Смерть! Не моя... Медленно и тяжело дыша, ко  мне подползал Рашид – наш санитар.  Живой, живой! Я  смотрю на него как на чудо, пытаюсь что-то  сказать, и не успеваю… Вместе со мной очнулся от дум и пулеметчик.   «Немецкая машина» сбоев не дает… Санитар, наконец добравшийся до меня,  уткнулся в мой бок и затих.  Судорожно переворачиваю его на спину и запихиваю окоченевшие руки  Рашиду за пазуху, к уходящему теплу. Смерть ласково,  своим теплым  саваном, согревает ладони и зовет  меня к себе…  «Святой Гюнтер», с вершины звонницы,  окрестил пулеметной очередью. Он не щадил даже погибшего уже санитара, что ему до правоверного мусульманина?

Затявкали немецкие пехотные  минометы, снова и снова смешивая с землей, уже погибший, 875 полк. Я окинул взором тела, если их еще можно было назвать телами. Всего лишь мишени для врага, но друзья для меня. Иван, Коля, Рашид и остальные, с кем шел в бой. Они не бросили, не предали, они были и остались рядом. Рядом, и мне теперь не страшно…

Пули беспощадно рвут землю…Господи, я хочу перекреститься! Немец, дай же передышку!  

Словно услышав меня, пулеметчик не торопясь, со знанием дела поправил  прицел, давая мне возможность встать – ни кто не заставит меня встретить Смерть на коленях! …  

Длинная трассирующая очередь ослепила  глаза прощальным   фейерверком и… темнота…

Пулю, убившую меня, я не  услышал...  Смерть бережно укрыла меня снежным покрывалом.                                                                 

 

 

                                                                                        С. ВИНОГРАДОВ