Дважды убитые
Это было три года назад. Он звонил в редакцию настойчиво, по нескольку раз, и когда никто уже не хотел подходить к телефону, надиктовал на автоответчик, что обладает очень важной информацией и готов ее сообщить только мне. — Я хочу, чтобы вы рассказали правду, – просил он взволнованным голосом. – Все должны знать, что Москву бомбили в 41 году и люди погибали под гитлеровскими фугасками!.. — Вряд ли вы нас этим удивите, — сказал я, — о бомбардировках Москвы известно многим, а один из федеральных каналов на эту тему даже документальный фильм показал. — Да видел я это кино, но там ни слова о том, что зенитная батарея, защищавшая Кремль, погибла от прямого попадания фугасной бомбы!..- выпалил он в трубку и стал упрашивать о встрече, чтобы рассказать об этом подробнее. Он – это Аркадий Кухман, которому в декабре сорок первого было всего десять лет. Их коммунальная квартира с одной стороны выходила окнами на Болотную площадь, а с другой — на кремлевскую стену. Когда фронт подошел к Москве, в доме никого уже не осталось, отказались эвакуироваться только его родители и еще пара семей. Он целыми днями грелся в пустой квартире возле буржуйки, а когда выла сирена, бежал прятаться в бомбоубежище. После воздушной тревоги вся площадь была усеяна осколками и огромным количеством пустых снарядных гильз. Батарея стояла совсем недалеко от их дома и Аркаша знал чуть ли не всех зенитчиков в лицо. Чего греха таить — они, когда собирались в самоволку, переодевались в гражданку в коридоре их квартиры. — В Москве действовал комендантский час, — вспоминает Кухман, — ходили патрули и проверяли, как сейчас, у каждого документы. Все жутко боялись диверсантов. А зенитчики дежурили на крыше по очереди. Доезжали до нашего двора, переодевались в коридоре, чего-то там покупали. Потом опять в машину, там были увольнительные бумаги у сержанта. Они постоянно жили в этих домах, на заводской территории с общежитием для ФЗУшников. Там были душевые, и бойцы в перерывах между налетами ходили туда мыться. На всю жизнь он запомнил их лица, но вот беда — не помнит ни одного имени. Они так и остались в его памяти — шумные, веселые, молодые. В ночь с первого на второе декабря юнкерсы прорвались к центру Москвы. Спрятавшись в бомбоубежище, Аркаша слышал, как под отчаянный стук зениток выли немецкие фугаски. Земля ходила ходуном, а над головой все время тяжело ухало. Когда они поднялись наверх, то увидели во дворе высокое пламя и руины разбитых построек на заводской территории. Там с грохотом рвались боеприпасы и осколки визжали над их головами. Как потом выяснилось, немцы сбросили фугасную бомбу прямо на батарею, где дежурили его старшие друзья… — Все вокруг без конца взрывалось и еще какое-то время продолжало рваться, горели какие-то стропила, куски бревен, крыши. Наверное, сдетонировали снаряды, боезапас длительного хранения. Я помню, что ребята почему-то называли эту бомбу «торпедой». Воронка от нее была огромная, метров тридцать диаметром. Еще затемно вокруг этого места выставили оцепление, приехали солдаты и два дня разбирали завалы, искали кого-то. Раненых сразу отправили в госпиталь, а куда дели убитых, никто не знает. Их, наверное, много было, потому что больше в нашу квартиру никто уже не приходил… Аркадий Маркович опускает голову и молчит целую минуту. — Я даже не знаю, где их похоронили, — говорит он сдавленным голосом… Ни одна европейская столица не имела такой надежной системы ПВО, как Москва. И хотя вокруг нее было несколько колец обороны, воздушные налеты на город длились почти целый год — с июля 41-го по апрель 42-го. Столичные силы ПВО сбили полторы тысячи вражеских самолетов, но это совсем не значит, что на Москву не падали бомбы. Закрыть небо на замок пытались даже с помощью специальных сетей, которые поднимали на аэростатах по сигналу воздушной тревоги. Однако некоторые бомбардировщики все равно прорывали оборону, и с неба на головы москвичей с жутким завыванием неслась смерть. Одна или даже несколько бомб угодили в Кремль, но чудом не взорвались. Впрочем, официальная советская пропаганда еще долго обходила молчанием горькую статистику вражеских бомбардировок Москвы. Кому-то был выгоден миф о неуязвимости советской столицы и даже многим фронтовикам потом казалось, что служить в московской зоне ПВО — все равно что отсиживаться в тылу. Все как-то легко забыли о том, что в октябре 41-го выставленные на прямую наводку зенитки стали последним противотанковым рубежом Москвы. Геннадий Солнцев, ветеран 251-го зенитно-артиллерийского полка, а в 41-м командир орудия, говорит, что в октябре его расчет привезли на Ильинское шоссе, чтобы встретить фашистские танки. — Мы даже окоп вырыть не успели. Поставили пушку, разложили ящики со снарядами, накрылись брезентом и решили поспать. Проснулись и увидели, что нас засыпало снегом. Сбросили снег, брезент и принялись за рытье окопа. У нас было орудие, противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью и пара винтовок. Уйти танку отсюда ни влево, ни вправо невозможно, потому что здесь сплошной лес. Можно сказать, что сержанту Солнцеву и его расчету повезло. Вражеские танки на их направлении так и не появились. Тогда, в 41-м, они прекрасно осознавали, что всемером танковую колонну не остановить. И готовы были умереть на Ильинском шоссе, как погибли сотни других зенитчиков, вставшие на последнем рубеже обороны. — Когда немцы увидели, что зенитная оборона очень сильная и им к Москве не пробиться ни по земле, ни по воздуху, они стали уничтожать зенитные батареи, – вспоминает Геннадий Солнцев. — На позиции зенитчиков сбрасывалось бомб в четыре раза больше, чем на другие объекты. Особых потерь не было, но некоторые батареи немцам удалось подавить. Одна из них стояла почти у самой кремлевской стены, возле Большого Каменного моста. В Центральном архиве Минобороны среди документов 1-го корпуса ПВО, мы нашли схему дислокации зенитно-артиллерийских дивизионов и батарей. За каждой из них был закреплен объект, который она должна была прикрывать. В самом центре Москвы, напротив кинотеатра «Ударник» на крыше дома по адресу улица Болотная, 24 стояла 7-я батарея 862-го зенитно-артиллерийского полка. Она была включена в состав самого последнего кольца обороны, прорвав которое, фашистские стервятники выходили на желанную цель — кремлевскую резиденцию Ставки. Пост ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) находился прямо на крыше легендарного дома на набережной, где жили семьи партийной номенклатуры. Те, кто постарше, наверное, помнят фотографию, которую даже публиковали в школьных учебниках истории. В объектив камеры корреспондента попала установка спаренных пулеметов, задранных к небу, а на переднем плане один из бойцов расчета следит в бинокль за горизонтом. Видно, батарея эта была крепким орешком и здорово мешала немцам. При каждом налете первый эшелон бомбардировщиков стремился ее подавить. И вот в декабре 41-го, во время очередной воздушной атаки на Москву, как выяснилось, весь личный состав батареи погиб в неравном бою. Странно, что после войны об этой трагедии почему-то старались не вспоминать. Больше 60-ти лет прошло с того последнего для зенитчиков боя. Для истории — совсем короткий срок, но этот героический эпизод почему-то не вошел в легендарную летопись обороны Москвы. По официальной версии считалось, что небо над советской столицей так и осталось для фашистов неприступным. Но еще живы ветераны 1-го корпуса ПВО, которые помнят эту декабрьскую драму, стараниями цензоров вычеркнутую из летописи противовоздушной обороны Москвы. Анна Джанагова тогда сама служила в Москве, в войсках ПВО. Ушла добровольцем, как и оба брата, имевшие бронь от армии. — Да, в ту декабрьскую ночь массированный налет был, и несколько юнкерсов прорвались к Москве. Один самолет немецкий долетел до Кремля и прямым попаданием уничтожил батарею, которая его защищала. Там, по-моему, осталось два человека. Николай Мартынов служил в том же полку, в состав которого входила 7-я батарея. По его словам, Москва тогда была поделена на шесть секторов, которые обороняли зенитчики. Батареи крупного калибра отправили на Волоколамское шоссе, чтобы бить по фашистским танкам прямой наводкой. Расчеты с малокалиберными пушками остались защищать важные объекты, в том числе и Кремль. Малокалиберное зенитное орудие представляло собой счетверенную установку 37-миллиметровых пушек, со скорострельностью 4-5 выстрелов в секунду. В одном полку было 5 дивизионов по 5 батарей, и еще прожекторный дивизион. Позже стали организовывать сплошное световое поле. — В ту страшную ночь, — вспоминает Мартынов, погибла не только батарея на Болотной площади, но и батарея в Сокольниках, защищавшая Артемовское депо. Много они тогда бомб на Москву высыпали, только при налете на Кремль упало где-то полсотни бомб, одна из них не разорвалась, прошила насквозь Георгиевский зал. Еще одна бомба попала в казарму или рядом с ней, где работали курсанты. Мы потом узнали, что там погибло 86 человек сразу. Странно, что их даже в бомбоубежище не отправили. Наверное, думали, авось пронесет… Нам удалось найти в архиве фамилии тех, кто тогда погиб, и тех, кто чудом выжил. Вот оперативная сводка, отправленная в управление корпуса помощником начальника штаба 862-го зенитно-артиллерийского полка. «2 декабря 1941г. В течение суток авиация противника как группами, так и одиночными самолетами стремилась прорваться к Москве. Мощным заградогнем и ИА (истребительной авиацией – прим.авт.) в большинстве были отогнаны. Одиночные самолеты противника прорвались в город и сбросили фугасные бомбы в районе Воробьевых гор, Центрального аэродрома, у Каменного моста, Киевского вокзала, Крестьянской заставы и в районе Люблино. В этих же районах сброшены зажигательные бомбы. В результате налета одна из фугасных бомб, сброшенных у Каменного моста, упала в районе 7 батареи. Уничтожено и разрушено помещение, где размещался личный состав, автогараж, в котором находились 12 автомашин (из строя не вышли, были только засыпаны), выведена из строя одна пушка, четыре винтовки и 19 человек из личного состава из них: Убиты: мл. в/техн. Князев, зам. п-ка Сергейчук И. Ф., ефрейтор Терехов Г. Г. кр-ц Черкашин Д. Е., Фарафонтов, Денисов. Ранены: л-нт Латышев, мл.п-к Кареев, старшина Солнцев, серж.Городенцев и 8 бойцов. Не обнаружены: кр-ц Гуськов. Раненые отправлены в госпиталь. По освещенному самолету противника и шуму моторов вели огонь. Всего израсходовано 233 снаряда. Городская тревога объявлялась четыре раза. Политико-моральное состояние личного состава хорошее. Видимость хорошая, полное отсутствие облачности. Старший лейтенант …»– подпись неразборчива. На следующий день появилась еще одна сводка, очень короткая. «3 декабря 1941г. Над городом действия авиации противника не наблюдались. В районе Тимирязевской академии 1 дивизион наблюдал воздушный бой наших истребителей с авиацией противника. Полк огня не вел. В 7 бат. От тяжелых ранений скончались мл.к-р Бабин и кр-ц Кушнир. Найден мертвым красноармеец Гуськов. Прямая связь с батареей нарушена. Матчасть в полной боевой готовности. Изменений в личном составе (за искл. 7 бат.) нет. Видимость хорошая. 1-й ПНШ 862 ЗАП ст.лейтенант… (подпись неразборчива). Старший лейтенант оказался последним человеком, который честно доложил по команде о гибели 7-й батареи. Дальше эта информация так и не пошла. Фамилий погибших зенитчиков нет даже в отделе по учету безвозвратных потерь Центрального архива Минобороны. Командование московского фронта ПВО решило не докладывать наверх о том, что 7-я батарея героически погибла прямо под стенами Кремля. Точно также была скрыта информация о гибели 86-ти кремлевских курсантов. Во всяком случае, в документах Московскому общевойсковому училищу им. Верховного Совета за декабрь 41-го года о погибших под бомбами курсантах ни слова. Получается, что и зенитчиков, и кремлевских курсантов убили дважды. Сначала — немецкий бомбардировщик, а потом — собственные отцы-командиры, предав их память. Когда мы разыскали младшего брата воентехника Василия Князева, он сказал, что в „похоронке“ сообщалось только, что „верный воинской присяге младший воентехник Князев пал смертью храбрых в Москве“. Теперь Иван Яковлевич точно знает, где и как погиб его брат. Осталось только найти могилу. Три года назад журналисты программы „Забытый полк“ обратились в Мосгордуму с инициативой установки мраморной доски с именами погибших зенитчиков в районе Каменного моста. Депутаты инициативу поддержали, но Комитет по культуре московского правительства почему-то потребовал справку, указывающую на более точное место ее установки. Когда мы предоставили карту дислокации батарей 862-го полка, от нас потребовали финансовых гарантий на изготовление памятного знака. Странное дело — доска с именами зенитчиков, безвозмездно изготовленная Военно-мемориальной компанией, существует уже третий год, а разрешения на ее установку нет. Зато главным инициатором увековечения памяти батарейцев теперь выступает районная управа Якиманки со своим собственным проектом, а „Забытому полку“, установившему имена погибших зенитчиков, в этом отказано. Чудны дела твои, господи. На снимках: мемориальная доска с именами зенитчиков 7-й батареи 862 зап; Иван Яковлевич Князев с портретом своего брата, погибшего у кремлевской стены.
19.05.2010, 14764 просмотра.
Очень тяжелыми последствиями Второй мировой войны для Советского Союза явились общие людские потери, как гражданского населения, так и военнослужащих. По результатам исследований, они оцениваются в 26,6 млн человек.
В декабре 1979 г. советское руководство приняло решение о вводе войск в Афганистан. Ввод и размещение контингента советских войск в ДРА проводились с 25 декабря 1979 г. до середины января 1980 г.
