ОСТАРБАЙТЕРЫ
Одна из самых малоизученных страниц Великой Отечественной войны - судьба советских граждан, оказавшихся в то время за пределами своей страны. В советских и западных источниках содержатся противоречивые и малоконкретные сведения. По сей день нет точной информации даже о количестве людей, вырванных войной из родных мест. А ведь речь идёт о миллионах!
Немецкие историки и исследователи, в том числе специалисты из Кёльнского центра документации периода национал-социализма, в результате длительной и кропотливой работы установили всё, что возможно было установить.
Число жителей СССР, перемещённых с территории нашей страны в Германию, составляет, по их данным, приблизительно 8 миллионов 600 тысяч человек, из них примерно 5 миллионов 500 тысяч гражданских лиц и 3 миллиона 100 тысяч военнопленных.
До последнего времени считалось, что в Германию были переправлены приблизительно 4 миллиона жителей Советского Союза.
Граждан Польши гитлеровцы стали использовать на работах в сельском хозяйстве, а затем и в промышленности Германии, сразу после того, как фашистские войска захватили эту страну. Относительно так называемого «использования русских» руководство Германии поначалу высказывало большие сомнения из-за расистских принципов. Но после крушения «блицкрига» осенью 1941 года Адольф Гитлер, под давлением промышленников, согласился на привлечение к работе советских военнопленных и гражданского населения.
Вначале привлечение советских граждан к работе в Германии формально осуществлялось на добровольной основе. Но, позднее, когда потребность в рабочей силе возросла, оккупанты отменили «добровольность».
Жители СССР, привезённые в Германию, трудились на промышленных предприятиях, в сельском хозяйстве, а также работали в качестве обслуживающего персонала в немецких семьях.
«Люди из Советского Союза не так плохи…» 
Подавляющее большинство немецкого народа, благодаря пропаганде, считало советских людей полудикими, голодными и малообразованными. Но когда в их стране появились сотни тысяч жителей СССР, они начали сомневаться в правдивости своей прессы, пропагандистских фильмов и литературы, рассказывавших о неполноценности русских.
В донесениях SD (службы безопасности) появились сообщения об изменяющемся отношении немецких граждан к русским.
«Население, как и прежде… убеждено в необходимости войны против советского режима и никак не склонно ставить себя… на одну ступень с этими представителями восточных народов. Во время всё повторяющихся, иногда весьма оживленных, дискуссий очень часто высказываются мнения, что люди из Советского Союза лучше, по крайней мере, не так плохи, как об этом думали, делаются выводы о жизни в Советском Союзе, а также возникают определённые возражения против созданных германской пропагандой представлений».
«У нас всегда указывалось на то, что большевизм искоренил религию, проявлял нетерпимость к церкви, религиозным верованиям. В то же время в империю в ходе привлечения на работу остарбайтеров с территорий, находившихся ранее под властью Советов, прибыло бесчисленное количество людей, которые, что бросается в глаза, имеют при себе маленькие распятия, портреты богоматери или иконы...
Вот что говорится по этому поводу в одном из докладов, поступивших из крестьянских районов, прилегающих к Лигницу: «Всеобщее мнение, по сравнению с прежним, сильно изменилось. Как утверждают, всё, что нам говорилось о большевизме и безбожности, преувеличено. Всё это только пропаганда. Согласно рассказам находящихся здесь советских гражданских рабочих, в России имеется ещё много церквей, где можно беспрепятственно молиться».
«Об одном наглядном примере сообщили из Франкфурта-на-Одере. Здесь могли наблюдать, что, когда молодые остарбайтеры сквернословили, старшие упрекали их в грехе, и это не вызывало гнева. В связи с православным Рождеством многие немцы также убедились, что религиозные праздники всё еще отмечаются в Советском Союзе. Ёлки украшаются религиозными картинками с крестами, поются при этом рождественские песни. В докладе из Райхенберга приводятся высказывания немцев по этому поводу: «Всё возможное делается для проведения этих праздников. Их не могли бы устроить лучше даже немецкие рабочие».
«Один рабочий из Бейреута… сказал: «Наша пропаганда всегда преподносит русских как тупых и глупых. Но я здесь установил противоположное. Во время работы русские думают и совсем не выглядят такими глупыми. Для меня лучше иметь на работе 2 русских, чем 5 итальянцев».
«По мнению многих немцев, нынешнее советское школьное образование значительно лучше, чем было во времена царизма. Сравнение мастерства русских и немецких сельскохозяйственных рабочих зачастую оказывается в пользу советских…
Особое изумление вызвало широко распространенное знание немецкого языка, который изучается даже в сельских неполных средних школах..
Студентка из Ленинграда изучала русскую и немецкую литературу, она может играть на пианино и владеет многими языками, в том числе бегло говорит по-немецки...»
«Часто у многих немцев вызывают также удивление русские работницы своей личной чистоплотностью и той любовью, с которой они украшают свой кров. Немцы этого от них не ожидали». 
Военный историк, директор музея противовоздушной обороны Юрий Кнутов говорит, что потрясение жителей Германии понятно, их вождь называл славян недочеловеками. По плану «Ost» следовало в течение 20 лет истребить на оккупированной территории СССР и Польши 30 миллионов человек. А 50 миллионов предполагалось выселить в Сибирь, Африку, колонии Германии и использовать как рабочую силу. Остаться на оккупированной территории нашей страны должно было не более 15 миллионов. Согласно так называемому плану Розенберга, предполагалось превратить этих людей в рабов и дебилов.
Свидетельства очевидцев
Жительница Израиля записала рассказ свой мамы, которую вскоре после оккупации гитлеровскими войсками Крыма с большим количеством других подростков и молодых людей немцы насильно отправили в Германию: «Когда началась война, мне было 16 лет. Только закончила 9-й класс, перешла в 10-й. Жили мы в Джанкое, недалеко от вокзала. Все поезда, которые направлялись в Крым, проходили через эту станцию. Довольно скоро город начали бомбить немецкие самолёты, бомбили очень сильно…
Незадолго до прихода немцев, наши с самолетов разбрасывали листовки, в которых было написано: «Не оставайтесь с немцами, уезжайте, уходите из города, они убивают, насилуют молодых, очень жестокие».
Легко сказать – уходите, а куда? В доме остались только мама с двумя маленькими детьми и я. На фронт ушли один за другим наш папа, старший брат, сестра Вера.
Потом немцы вошли в город, быстро установили свои порядки. Ходить по улицам разрешали только до пяти вечера, после этого забирали в полицию…
Через некоторое время немцы раздали повестки… Девочкам дали сутки на сборы, мальчикам не дали возможности даже домой зайти, проститься с родными, хватали прямо на улице, в других местах - и сразу на вокзал. Составы формировали из теплушек, пустой вагон, на полу набросано сено и всё. Никаких удобств. Везли нас как скотину. Ужасно было! Если кто-то хотел в туалет, мы открывали двери во время движения поезда, девочка присаживалась на корточки, за две руки её держали другие девочки, мальчики в это время падали на пол, зарывались лицами в сено. Говорили, не стесняйтесь нас, мы не смотрим. Им было ещё тяжелее, чем нам. Мы успели взять с собой хотя бы смену белья, простыню, что-то из одежды. У мальчиков не было ничего. Свою простынку я отдала им, чем могли, делились с ними. Эти ребята, которым в то время было по 16-17 лет, сразу стали взрослыми, не улыбались, не смеялись совсем.
Мы попали на фабрику по консервированию фруктов в Майнц-Мумбах, это пригород довольно большого города – Майнц. Поселили нас в бараке, нары в два яруса. Скромно кормили, сахар и фрукты. Но мы не голодали, поскольку могли их есть всегда. Работали с 8 утра до 6 вечера, в субботу – до 12 часов дня, воскресенье – выходной.
Из Италии на фабрику привозили персики. Каждый персик был упакован отдельно, сейчас в магазинах такое вижу, а ведь это было в 1942 году.
Наш шеф - герр Ляйн, маленький такой, кругленький весь, долго присматривался к девочкам, потом подошёл ко мне и сказал: «Натали, пойдёшь ко мне в дом работать помощницей фрау?»
Так я попала в дом шефа. Семья его состояла из жены, дочери - студентки и сына – школьника…
Нас сильно бомбили и американцы, и англичане. Иногда посмотрю вверх, а небо чёрное, столько самолетов летит. Во время ночных бомбёжек становилось особенно трудно. Нам кричат: «Быстрее, быстрее, поднимайтесь, надо бежать в бомбоубежище». Вставать лень, хочется спать, а нас гонят.
Время близилось к концу войны, американцы уже пришли в Майнц. Мы знали, что нас должны освободить, заранее приготовили свои рюкзаки…
Когда американцы нас освободили, фрау Ляйн, прощалась со мной, говорила: «Натали, ты уезжаешь, даже письма мне не сможешь написать, Сталин вам не разрешит, я знаю. А я так люблю ваше сало, ты бы мне прислала, если бы могла?» Конечно, прислала бы, но как?»
Жительница Донецка Ирина Осипова рассказывает о том, как была остарбайтером в Германии: «В 1941 году мне исполнилось 15 лет, жили мы под Ворошиловградом. В конце лета 1942 года собрали почти половину жителей в центре села, затем увезли на станцию. Желающих ехать не было, а мы, почти дети, были перепуганы почти до смерти.
Я и мои братья попали в сельскую местность неподалёку от Берлина. Братья трудились по хозяйству и в поле. Я и ещё одна девочка из Украины, занимались домашним хозяйством.
Жили в помещении с двухярусными нарами, за стеной располагался скот. За работу не платили, только кормёжка и ночлег. Но бауэры (крестьяне - «СП»), хозяйка и две её дочери, относились к нам нормально, как к работникам.
На прощание хозяйка подарила нам кое-что из одежды. Нас не наказали после возвращения в Советский Союз. Приблизительно 10 лет назад получили от Германии компенсации».
Далеко не ко всем угнанным немецкие граждане относились терпимо. Веру Самойлову, которой в 1942 году было 15 лет, отправили на принудительные работы из украинского города Мариуполя: «Нас увозили в товарных вагонах. Людей натолкали так много, что каждый мечтал о глотке свежего воздуха.
В Германии я попала к баварским бауэрам. Просыпаться приходилось очень рано, труд был непосильный: ухаживать за большим количеством коров и свиней, работать в поле. Если я не справлялась с работой, хозяйка меня била. Это был подлинный кошмар!
Но справедливости ради, отмечу – попадались и хорошие немцы: делились с нами бутербродами. Когда мы вернулись, нас считали изменниками родины».
«В Германии я оказался шестнадцатилетним юношей, - рассказывает Пётр Афанасьев из города Таганрога Ростовской области. - Попал в лагерь под городом Бохум, где находились угольные шахты. Условия были кошмарными: тяжелейшая работа на километровой глубине. Как кормили – вспоминать страшно: утром - 400 граммов эрзац-хлеба, состоявшего наполовину из древесных опилок. Затем – трижды в день баланда из сушёной брюквы и шпината. Работавшие с нами немцы, давали нам маленькие ломтики хлеба с повидлом и маргарином. Это спасло нас от смерти!» 
Вернулись в свою страну приблизительно 3 миллиона 500 тысяч советских граждан. Около 500 тысяч умерли или были убиты. Остальные составили так называемую вторую эмиграционную волну из СССР: кто-то остался в европейских странах, кто-то перебраться в США и другие государства.
Виталий Словецкий, "Свободная пресса".
Очень тяжелыми последствиями Второй мировой войны для Советского Союза явились общие людские потери, как гражданского населения, так и военнослужащих. По результатам исследований, они оцениваются в 26,6 млн человек.
В декабре 1979 г. советское руководство приняло решение о вводе войск в Афганистан. Ввод и размещение контингента советских войск в ДРА проводились с 25 декабря 1979 г. до середины января 1980 г.
